Призраки проshлого
Шрифт:
– Вот как? – удивился Эвен. – Серый дом справа от главной дороги?
– Нет, тот дом я знаю, там приличные девушки не живут, только эти… ну, вы поняли, - покраснел полукровка.
Эвен бы с этим утверждением поспорил, потому что одну такую он все же знал, а вот осведомленностью мальчишки был слегка удивлен, хотя какой он мальчишка? Здоровый парень под два метра, а то, что мозгами обделен, так это, похоже, всеобщая проблема современной молодежи, будь то полукровка, дэйв или человек. Все одно.
–
– Точный адрес не скажу, но недалеко от особняка стержня младшего дома, желтый такой дом, для девушек. Все очень прилично. Мужчин туда не пускают.
Пришлось Эвену наведаться и в этот чудо пансион, в самом деле оказавшийся довольно приличным. И надсмотрщица местная ему понравилась, такая строгая мадам, наотрез отказалась его пропускать. Единственное, в чем пошла на уступку, это согласилась вызвать соседку этой Аланы по комнате. Пока ожидал девушку, успел расспросить о местных порядках и даже всерьез задумался, а не пристроить ли ему в этот пансион Эву.
– Здравствуйте, вы хотели со мной поговорить?
Симпатичная девушка полукровка появилась на пороге, представилась Бертой, и да, она действительно делила комнату вместе с Аланой. Они не дружили, но хорошо общались.
– Я в булочной работаю, здесь же, в Рябиновых Ласточках, а Алана в городе, в богатом квартале, - без всякой зависти или обиды рассказывала она, – в цветочном магазине. А что-то случилось, да?
– С чего вы решили?
– Ну, вы здесь, - смутилась девушка.
– А как она себя вела? Не беспокоило ли ее что-нибудь в последнее время?
– Беспокоило, вы правы. Несколько последних недель она приходила поздно, нервничала часто, плохо спала, но я решила, что у нее проблемы с парнем и не спрашивала.
– С парнем? А вы его знаете?
– Нет, что вы. Он никогда сюда не приходил. Мне кажется, он был городским, и еще, думаю, он был кем-то важным.
– Почему вы так решили? – насторожился Эвен, а девушка с готовностью продолжила:
– Я рассказала ей как-то о своем женихе, правда тогда он не был моим женихом, мы только начали встречаться, но планы уже строили, и она как-то грустно тогда вздохнула и сказала, что мне очень повезло полюбить себе равного.
– А могло быть так, что она полюбила дэйва? – почему-то спросил Эвен.
– Я так и думала, - кивнула Берта. – Уж очень странные у них были отношения. Он мог прислать ей записку среди ночи, и она тут же собиралась и бежала к нему, а иногда приходила под утро и долго лежала, плакала. А может, он просто ее не любил. Я не знаю.
– Записку, говорите? Интересно, а как же среди ночи записки эти ей доставляли?
– Не знаю, - задумалась девушка. Но Эвен уже выяснил все, что хотел, и продолжать разговор не было необходимости. Поблагодарив словоохотливую девушку, он отправился разыскивать в пансионе того, кто доставлял Алане записки от мифического жениха. Впрочем, «почтальон» отыскался быстро, точнее почтальонка. Одна из служанок пансиона, что примечательно – человек. Еще примечательней было то, что она факт доставки записок не отрицала, но совершенно не могла вспомнить их автора, и как они попадали к ней тоже.
– Внушение, - сурово покачала головой мадам комендант, маячившая все это время поблизости.
– Внушение, - согласился Эвен, как-то резко раздумав поселять сюда Эву. Пансион вроде и ничего, а вот шастающие по дому завороженные служанки все портят. А кто может внушить что-либо человеку? Только дэйвы, а это значит, что парень Аланы дэйв. И очень может быть, что закутанная в плащ фигура вовсе не полукровка. Вопрос только в том, почему полукровки слушались дэйва? Или они не знали? С другой стороны, может статься, что возлюбленный девушки и вовсе здесь не причем. В этом нужно было разобраться, и последней зацепкой был тот самый цветочный магазин, в котором работала девушка. Весьма ощутимой зацепкой, как оказалось.
* * *
Пока Эвен вытягивал одну ниточку, Инар схватился за другую. Спешно вызванный по магической связи мастер де Сенсер припомнил, кто занимался исследованием красной чумы.
В свое время несколько исследователей много времени посвятили этому вопросу, среди которых был и пострадавший в схватке министр Агеэра. Зачем? Инар подозревал, что из-за внучки. Он был наслышан о старых забавах «любящего» дедушки Клем, в которых тот проверял единственную внучку на прочность. Не исключено, что и красную чуму он на ней проверил, дабы убедиться, что так и да, ее внешняя антимагическая защита подстать внутренней. От этой не слишком приятной мысли Инар заскрипел зубами, и решил не откладывать на завтра то, что можно было сделать сегодня, а именно побеспокоить своего второго советника.
Да, он бесконечно уважал Агеэра за профессионализм, но крайне не одобрял его методы воспитания. В свое время ему даже пришлось оградить Агеэра от общения с Клем, и ограничить опеку. Инар не понимал, почему дед так жесток с внучкой, но с трудом верил, что из природной злобы или старых обид на сбежавшую когда-то дочь. Да, все говорило за это. Агеэра никогда не считался с мнением и желаниями Клем, даже сейчас он почти силой пытается выдать ее замуж хоть за кого-то. И эти тренировки в детстве, больше смахивающие на пытки, это почти маниакальное желание контролировать всю ее жизнь. Да, у Агеэра был отвратительный характер, более скупого на чувства дэйва Инар никогда не встречал, за исключением себя, наверное. Но было в его жизни одно воспоминание, которое не давало до конца поверить в ненависть, о которой часто упоминает Клем, воспоминание, связанное с Кровавыми песками.
Эта картина, как сейчас, стояла перед его глазами – сотни или даже тысячи полукровок, окровавленных, изломанных, мертвых. И запах крови, запах грозы. Отец отправил его искать Тею, и он, движимый скорее ужасом, нежели приказом, пошел туда, где тел было меньше, к холмам, к сгоревшим амбарам драконов. Тогда он впервые увидел Агеэра таким, сжимающим свою мертвую дочь и плачущим, нет, рыдающим раненым зверем, точно так же, как позади, у главной площади рыдал его отец обнимающий свою Мариссу.