Призраки прошлого
Шрифт:
Я быстро нашёлся, выдвинулся ближе, чтобы сделать несколько снимков, пытаясь усмирить предательскую дрожь в пальцах. И вдруг перед мысленным взором совершенно отчётливо вспыхнул мой собственный кошмар, когда приснилось, что меня хотят повесить. На мгновение я очутился на месте несчастного Вальки и содрогнулся, мучительно забилась в голове мысль - даже если я спасу его, рискуя жизнью, все равно эти мерзкие представления будут раз за разом повторяться и повторяться.
Валька спотыкаясь, медленно поднялся по деревянным ступеням на эшафот, где его ждал палач, совершенно неприметной внешности, его лицо выражало удивительное безразличие, как бывает у тех, кто занят на нудной, рутинной работе, когда полностью атрофируются любые эмоции. Он накинул верёвку на шею Вальки, тот вздрогнул, в отчаянье бросил взгляд в толпу. Я оглядел зрителей. Все ли они понимали, что это вовсе не игра, страшная реальность? И каждый мог оказаться на месте несчастного, но никто не сдвинулся с места.
– Не раскисай, Верстовский, - услышал я голос Разумовского.
Я выругался про себя, и сделал вид, что у меня кончилась плёнка, достал новую кассету из кармана, начал деловито менять. Когда поднял глаза, все уже было кончено. Уняв дрожь в пальцах, я сделал финальный снимок, и покинул это мерзкое место. Ноги пронесли мимо заведения, который раньше держал Влад. Я отправился в стриптиз-баз. Девушка ослепительной внешности, блондинка с длинными ножками, безупречной линией бёдер и аппетитной попкой крутилась около шеста. Я присел в глубине, мне хотелось напиться, разбить камеру с размаха об стену. Но лишь сделал вид, будто с интересом наблюдаю шоу, хотя не мог отогнать видение молящих о помощи глаз Вальки. В любой момент я сам могу оказаться на его месте. И мне никто не поможет.
Я бросил взгляд на сцену, стриптизёршу сменила певица в обтягивающем, как змеиная кожа золотистом платье. Сочное контральто заполнило небольшое помещение до краёв, это мучительно напомнило о Милане. Безумно захотелось увидеть её, зарыться пальцами в её волосы, ощутить тонкий аромат духов, услышать мелодичный, нежный голос. Я так давно не видел её, целую вечность. И с облегчением услышал резкий окрик Разумовского, который требовал, чтобы я немедленно покинул шоу. Я аккуратно прошёл к незаметному выходу, и вдруг поймал себя на мысли, что тон Разумовского был чрезвычайно раздражённым, и напрягся. В коридоре меня поджидал шкафообразный парень, одетый в темно-синий костюм, висевший на нем мешком.
– Пошли! И без фокусов!
– грубо сказал он неожиданно высоким, тонким голосом, который совсем не вязался с его квадратными плечами и крупной головой с бритым затылком.
Он провёл меня по коридору, пару раз довольно ощутимо подтолкнув в спину, открыл дверь. Я увидел сидящих в креслах около стола мужчин, среди которых узнал Розенштейна и Разумовского.
– Верстовский, рассказывай, что знаешь об исчезновении актёра, который исполнял роль Алекса Робинсона. Быстро!
– звенящим голосом потребовал Розенштейн, даже не предложив мне сесть.
– Понятия не имею. А что я должен знать об этом? Я вообще не в курсе, - спокойно ответил я.
Розенштейн вскочил, резво подбежал ко мне, пристально взглянув в глаза, прошипел:
– Ты ведь дружил с ним. Был в его команде. Ну, быстро, говори!
– Дружил только в шоу, и больше никаких дел.
Розенштейн стал постепенно багроветь, лысина заблестела мелкими каплями пота. Он вытащил здоровенный платок из кармана пиджака, быстро вытерся, сунул назад. Тяжело отдуваясь, вернулся на место и плюхнулся в кресло.
– Значит так, Верстовский. Если мы узнаем, что ты имеешь отношение к побегу Влада Самарина, тебе будет сильно хреново, - проговорил хрипло Разумовский, сидевший в самом углу комнаты.
– Мы все равно его найдём, из-под земли достанем. И пострадают все, кто причастен к этому.
– А какое мне дело до этого ...удака?
– поинтересовался я, совершенно успокоившись. Внутренне я ликовал, никто не узнал о моих манипуляциях, никто не видел, как я вывел Влада. И кажется, Мишка тоже вне опасности.
– Ладно, иди отдыхай, - пробурчал Розенштейн.
– Завтра утром съёмка у Верхоланцева.
Я сидел в трамвае, у окна, рассматривая пробегавший пейзаж - высокие, стройные кипарисы, низкие, каменные заборчики. Это место стало капканом для меня. Я взял на себя слишком много обязательств. Трамвай резко затормозил, я вспомнил, что это моя остановка, и еле успел выскочить.
– Господи! Олег! Как я рада!
– всплеснув руками, вскрикнула Екатерина, открыв дверь.
– Куда вы запропастились? Беспокоились, вдруг с вами что-то случилось! Проходите, я как раз накрыла на стол, ждём вас.
Я прошёл в гостиную, увидев Сергея, он постарел, абсолютно седой бобрик волос, печальные, измученные, по-стариковски выцветшие, глаза. Он слабо улыбнулся и протянул мне руку.
– Олег, мы вас очень ждём, - в голосе звучала совсем несвойственная раньше теплота.
– Ну как, привидения больше не беспокоили?
– задорно спросил я.
Сергей нахмурился, но отрицательно покачал головой.
– Ну что же мы стоим!
– прервала паузу Екатерина.
– Прошу к столу! Мы решили отпраздновать наше возвращение. Пожалуйста, Олег, проходите.
Я прошёл в столовую, вдохнул аромат чудесных яств, приготовленных Екатериной, и у меня полегчало на душе. Так мало нужно человеку, чтобы выбросить из головы тягостные мысли.
– Олег, не сочтите за труд, расскажите, пожалуйста, как вам удалось это сделать, - проговорила Екатерина осторожно.
– Понимаю, это было очень трудно, но все-таки. Мы хотели бы узнать.
– Отличное вино, - сказал я, отпив из бокала, собрался с мыслями и ответил: - Этим занимался Пётр, сын вашего дяди.
Екатерина удивлённо взглянула на меня, потом перевела взгляд на мужа, в сердцах воскликнула:
– Он же должен был быть в тюрьме. Мерзавец! Как он посмел досаждать нам, после того, что он сделал!
– Простите, Екатерина, я не в курсе. Что он сделал? Он рассказал, что освободился и вернулся. Уже после смерти своего отца, вашего дяди. Поэтому наследство ему и не досталось. И решил отомстить. Я понимаю, вам неприятно об этом вспоминать. Но вы ничего не рассказали мне об этом вашем родственнике. А ведь моё расследование могло пройти гораздо быстрее. Извините, не в укор...
– Пётр, можно так сказать, поспособствовал смерти своего отца. Поэтому он ничего бы не получил, - глухо пояснил Сергей.