Призраки прошлого
Шрифт:
Мельгунов наслаждался своей ролью - его глаза, обычно тусклые и мёртвые, сейчас горели, как газовые горелки, зажжённые от адского пламени. Он получил официальную возможность унижать меня при всех и проделывал это с громадным удовольствием. Я не мог понять, почему он не поворачивается ко мне и не смотрит в лицо. Лишь через пару минут осознал, Мельгунов сидит так, чтобы постоянно быть в объективе камеры анфас. Мысленно я усмехнулся, мегазвезда очень ревностно относился к тому, как он будет выглядеть на экране - его снимали всегда с самого выгодного ракурса и часто на среднем или крупном плане. А я стоял к камере боком или спиной.
– Замечательное предложение, - язвительно проронил я.
– Представляю заголовки газет: «Мировая знаменитость против гангстера». Предсказать результат подобного судилища несложно. Для этого не надо быть ясновидящим.
– Ну, вот видишь, Франко, ты совершенно напрасно пришёл ко мне, - произнёс Мельгунов.
– Стоп!
– прервал нас Верхоланцев.
– Ещё раз. Олег, постарайся быть более убедительным. Для тебя это вопрос жизни и смерти. Понял? Давай.
Мельгунов вздохнул и демонстративно откинулся на спинку дивана, чтобы все доподлинно осознали, как ему невыносимо тяжко работать с дилетантом. Мы повторили наш диалог ещё пару раз, и главреж произнёс:
– Ладно, перерыв и будем снимать.
Мельгунов удивительно резво вскочил с дивана и, приблизившись ко мне, прошипел прямо в лицо:
– Ты помнишь о нашем уговоре?
– Помню, конечно, - спокойно ответил я.
– Ну, так, когда ты это сделаешь? Времени осталось совсем мало. Или Милана тебе не дорога?
Каков мерзавец? Не терпится ему рассчитаться с главрежем.
– Дорогой Игорь Евгеньевич, все будет так, как мы договорились, - проронил я, делая вид, что снимаю пылинку с его плеча.
Он брезгливо отшатнулся и, задрав нос, прошествовал в коридор.
– Олег, слушай, что я тебе скажу, - подошёл ко мне Верхоланцев.
– Когда мы снимать будем, быстро пройдёшь сюда - вон, там меловая отметочка есть.
– Так меня совсем видно не будет, - непроизвольно вырвалось у меня.
Верхоланцев хитро улыбнулся и, снизив тон, объяснил:
– Мы не на ту камеру будем снимать, а вон на ту - видишь в углу. Но, т-с-с, это секрет. Ну, ты сам понимаешь, Игорь Евгеньевич знать не должен.
Я представил, в какой ярости будет премьер, узнав, что его будут снимать боком. Очень сильно Мельгунов достал Верхоланцева, если главреж решил использовать такие ухищрения. Когда вернулся Мельгунов, мы отсняли эту сцену и тут же начали репетировать следующую. Мегазвезда не заметил сюрприза, который ему подготовили. Теперь в комнате появилась Милана, в простом домашнем платье в синий горошек она выглядела словно королева, я залюбовался ею.
– Винченто, в чем дело? Почему ты не хочешь вернуть Франко деньги за клуб? Мы в состоянии рассчитаться с ним.
– Белла, дорогая, - проронил Мельгунов так устало, будто каждое слово давалось ему с большим трудом.
– Я не собираюсь выбрасывать на ветер деньги, которые зарабатываю таким немыслимым трудом.
– Но Франко помог нам! Он заплатил долги клуба, когда нас хотели выбросить на улицу!
Мельгунов снисходительно улыбнулся, налил в бокал из графина янтарно-коричневого напитка, и, подержав в ладонях, сделал глоток.
– Ты слишком драматизируешь ситуацию, дорогая. Вовсе не так все было плохо. Мы могли обойтись без его помощи. Франко нужны деньги, чтобы вытащить своего обожаемого покровителя, дона Марчиано, из тюрьмы. Неужели я буду давать деньги на освобождение главы мафиозного клана? Это было бы просто несправедливо и нечестно.
– Ты просто должен вернуть долг, - повторила Милана и её глаза вспыхнули гневом, сделав более очаровательной.
– Не уговаривай меня. Я не буду помогать этому мерзавцу.
– Тогда я сама выпишу чек, - отрывисто бросила Милана, подошла к секретеру и, выдвинув ящичек, вытащила тонкую книжечку в синей обложке.
Мельгунов ухмыльнулся и торжествующе заявил:
– Дорогая, такое благородство делает тебе честь. Но ты же знаешь, что счёт у нас общий. Как только Франко выйдет отсюда с чеком, я позвоню в банк и сделаю заявление, что чек подделан и полиция арестует твоего бывшего любовника.
– Я пойду, - произнёс я последнюю реплику и развернулся, чтобы выйти.
Но команды главрежа не последовало, вместо этого я услышал голос Миланы:
– Франко!
Я обернулся. Милана стояла посредине комнаты с изящной отделанной перламутром шкатулкой в руках. Приблизившись, она воскликнула, волнуясь:
– Вот, надеюсь, этого хватит.
Я взял шкатулку, открыл и растерялся, совершенно не помнил, что за реплика шла дальше, но вдруг меня осенило:
– Белла, я не смогу продать эти драгоценности, меня тут же арестуют за воровство. Спасибо, не надо.
– Винченто, насколько я помню, ты говорил, что у вас была договорённость с Франко. Если ты не сможешь вернуть долг, я возвращаюсь к нему. Правда?
– спросила Милана, бросив взгляд на премьера. Мельгунов, открыв рот, непонимающе смотрел на неё. Только полный ступор от непредсказуемо развивавшихся событий помешал ему заорать, что все пошло не по сценарию, а Розенштейна рядом не оказалось.
– Франко, скажи, у тебя остались хоть какие-то чувства ко мне?
– спросила она, уже обращаясь ко мне, глядя в глаза.
Я взял её за руку, поцеловал и прошептал:
– Я люблю тебя больше жизни, как прежде.
Отставив шкатулку, она положила мне руки на плечи.
– Тогда я ухожу с тобой! Ты согласен?
– это звучало прекрасно.
Уж импровизировать, так импровизировать до конца. Я прижал её к себе, жадно впившись в губы.
– Стоп! Снято, - услышал я, наконец, окрик главрежа.
Оторвавшись от Миланы, я в изумлении взглянул на него, перевёл глаза на опешившего Мельгунова, который открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная из воды, не в силах произнести ни звука.