Призраки Северной столицы. Легенды и мифы питерского Зазеркалья
Шрифт:
Петербуржцы по достоинству оценили подвиг Витгенштейна. В историю городского фольклора он вошел под именем «Спаситель Петербурга».
П. И. Багратион
He оставила равнодушными сердца лицеистов и трагическая судьба другого выдающегося полководца — Петра Ивановича Багратиона. Потомок древнейшего и знаменитейшего грузинского царского рода, князь Петр Иванович начал службу в русской армии в 1782
В Отечественную войну 1812 года генерал от инфантерии Багратион командовал 2-й армией. Судьба не дала ему возможности увидеть торжество русского оружия и победу над Наполеоном. Вплоть до Бородино ему пришлось отступать. А в Бородинском сражении Багратион получил ранение осколком гранаты в ногу. Считается, что оно оказалось смертельным. Но специалисты утверждают, что на самом деле рана вовсе не была опасной. Как рассказывали очевидцы, узнав о падении Москвы, Багратион «впал в состояние аффекта и стал в ярости срывать с себя бинты»; это будто бы и привело к заражению крови и последовавшей затем смерти полководца.
Народ по достоинству оценил полководческий талант Багратиона. В Петербурге фамилию князя Петра Ивановича с гордостью произносили: «Бог рати он».
Еще одним полководцем, военная судьба которого волновала впечатлительных и неравнодушных к судьбе родины лицеистов, был генерал-фельдмаршал, князь Михаил Богданович Барклай де Толли. Он происходил из древнего шотландского рода. В XVII веке предки полководца, будучи ревностными сторонниками Стюартов, подвергаясь жестоким преследованиям на родине, были вынуждены эмигрировать в Лифляндию. Известно, что дед Барклая стал бургомистром Риги, а отец начинал воинскую службу поручиком русской армии.
Самому Барклаю уже в детстве предсказывали славное будущее. Сохранилась легенда о том, как однажды родная тетка трехлетнего Миши прогуливалась с ним по Петербургу в карете. Мальчик прижался к дверце кареты, которая неожиданно распахнулась. Барклай выпал. В это время мимо проезжал граф Потемкин. Он остановился, вышел из экипажа, поднял мальчика и, «найдя его совершенно невредимым», передал испуганной тетке, будто бы сказав при этом: «Этот ребенок будет великим мужем».
М. Б. Барклай де Толли
В 1810 году Барклай де Толли занял должность военного министра. В июле 1812 года на него возложили обязанности главнокомандующего всеми действующими русскими армиями, противостоящими французскому нашествию. План военных действий, предложенный Барклаем де Толли, состоял в том, чтобы, «завлекши неприятеля в недра самого Отечества, заставить его ценою крови приобретать каждый шаг… и истощив силы его с меньшим пролитием своей крови, нанести ему удар решительнейший», однако не был понят. В Петербурге не уставали говорить о медлительности полководца в военных действиях и о сомнительной с точки зрения обывателя «отступательной тактике и завлекательном маневре». Раздавались даже прямые обвинения в измене. Это привело к замене его на должности главнокомандующего М. И. Кутузовым.
В этом и состояла личная драма Барклая де Толли, чьим фамильным девизом было: «Верность и терпение». Хранимый судьбой на полях сражений, а известно, что в боях погибли почти все его адъютанты и пали пять лошадей под ним самим, он не смог уберечься от интриг, беспощадно его преследовавших. Русское общество, потрясенное вторжением Наполеона в Россию, именно на него взвалило всю ответственность за отступление армии под натиском наполеоновских войск, а благодаря стараниям салонных остроумцев благородная шотландская фамилия Михаила Богдановича, представители которой с XVII века верой и правдой служили России, превратилась в оскорбительное прозвище: «Болтай-да-и-только».
Однако, как мы знаем, история по достоинству оценила личный вклад Барклая де Толли в разгром Наполеона. В 1837 году, к двадцатилетнему юбилею изгнания французской армии из России, на площади перед Казанским собором одновременно с памятником Кутузову был воздвигнут парный монумент генерал-фельдмаршалу Барклаю де Толли. Но еще более важно, что к тому времени изменилось и отношение петербургского общества к полководцу. Это предвидел и сам Барклай. Однажды он провидчески написал сам о себе: «Я надеюсь, что беспристрастное потомство произнесет суд с бульшей справедливостью».
Пушкину не довелось дожить до открытия монументов всего несколько месяцев. Но памятники он все-таки успел увидеть, посетив мастерскую скульптора Орловского. И не случайно в написанных вслед за этим стихах он выбирает самый торжественный поэтический размер — эпический древнегреческий гекзаметр:
Грустен и весел вхожу, ваятель, в твою мастерскую: Гипсу ты мысли даешь, мрамор послушен тебе: Сколько богов, и богинь, и героев!.. ………………………………………… Вот зачинатель Барклай и вот совершитель Кутузов.Столь восторженное упоминание Пушкиным имени славного Барклая не было единственным. После посещения Военной галереи Зимнего дворца Пушкин пишет стихотворение «Полководец», в котором еще раз обращает внимание современников на подлинное значение полководческой деятельности этого истинного героя Отечественной войны 1812 года:
Жрецы минутного, поклонники успеха! Как часто мимо вас проходит человек, Над кем ругается слепой и буйный век, Но чей высокий лик в грядущем поколенье Поэта приведет в восторг и умиленье!Михаил Илларионович Кутузов, сменивший Барклая де Толли на посту главнокомандующего русской армии, в глазах лицеистов, несомненно, представал одним из величайших русских полководцев.
Генерал-фельдмаршал, светлейший князь Кутузов ведет свою родословную от некоего Гартуша из Пруссии, который в 1263 году, после принятия православия, стал зваться Гавриилом. (Из-за чего иногда его путают со знаменитым дружинником Александра Невского, Гаврилой Олексичем, но, как утверждают историки, это не более чем легенда. Этого просто не может быть уже потому, что события, связанные с Невской битвой, происходили в 1240 году, задолго до прибытия Гартуша на Русь).