Призраки
Шрифт:
Но Кузьма, хоть и считал его своим другом, общался с ним редко. Дело было в том, что Андрюха за последние годы сильно изменился. Стал слишком импульсивным, иногда странные вещи говорил. С его разумом тоже происходили непонятные метаморфозы, как и со многими здесь.
Но поскольку друг пригласил в гости, Кузьма решил не отказывать. Всё равно не хотелось дома одному весь вечер торчать. Да и ключи забрать надо.
Жил Андрюха в девятиэтажке в центре города, недалеко от администрации. Лифт в доме, как всегда, не работал. Электричество было, но вот поломку ремонтировать
Кузьма ткнул кнопку звонка. Дверь открылась, выглянула голова с кучерявой всклокоченной шевелюрой и небритой физиономией. Андрюха принципиально не следил за своим внешним видом и даже на работу так ходил. Одна из его странностей. Кроме того Кузьме показалось, что друг сильно похудел с последней встречи.
Андрюха весело приветствовал бывшего коллегу, пригласил зайти, поставил кипятиться чайник.
В квартире царил бардак, беззаботное нагромождение всего нужного и ненужного. Здесь словно целый год не прибирались. В коридоре притаился велосипед, обложенный инструментами и автомобильными запчастями, а половину кухни захламляли неработающие бытовые приборы и электроника. Скатерть обеденного стола прогорела посередине.
– Зачем ты этот хлам весь хранишь? Выбросил бы, – Кузьма сидел за столом и изучал взглядом сваленные в кучу приборы, пытаясь понять смысл их нахождения здесь.
– Да как-то руки не доходят, знаешь ли, – Андрюха уселся напротив. – Давно всё поломалось, надо бы выбросить, а никак не возьмусь. Ты бы видел, что у меня на балконе творится.
– Могу себе представить, – усмехнулся Кузьма.
– Я и дома-то почти не бываю. Там в редакции всё на мне висит. Нас ведь двое осталось: я и Старый. Времени свободного вообще нет даже в выходные.
Кузьма скептически отнёсся к словам приятеля. Не похож он был на занятого человека. Например, сегодня весь вечер дома торчал. Скорее всего, он не выбрасывал хлам из других соображений, которые не торопился озвучивать. Возможно, очередной бзик.
– А почему двое? Кто ушёл? – спросил Кузьма.
– Валентина Ивановна ушла. В мир иной.
– Во как! Померла, значит.
– Ну да. Сколько ей лет-то было. Теперь мы вдвоём со Старым в редакции торчим. А ты куда намылился? Жанна твоя приходила. Вид такой, словно с похорон. Я думал, случилось чего. Говорит, ты уехал. Ну думаю, что за хрень? Даже не позвонил, не предупредил.
Пришлось сделать то, что Кузьма хотел сейчас меньше всего – поведать о своём намерении ехать воевать с крылатыми. Но, вопреки ожиданиям, Андрюха отговаривать не стал и отнёсся даже с некоторым пониманием.
– Знаешь, скажу тебе по секрету, – он понизил голос, словно в пустой квартире их кто-то мог услышать. – Тоже иногда хочешь бросить всё и рвануть куда-нибудь подальше отсюда.
– И?
– Да не могу я! Как будто что-то держит.
– Меня – тоже, – поделился Кузьма. – Второй день никак не получается уехать. Препятствует что-то. То одно, то другое.
Андрюха и встал, чтобы взять чайник:
– Похоже, кому-то ты нужен здесь.
– В смысле? Кому?
–
Андрюха налил воду в кружку и поставил чайник на стол. Кузьма тоже стал наливать себе воду, и вдруг у него холодок пробежал по спине, потому что пришла в голову одна очень странная мысль.
– Слушай, а ты в Иркутске давно был?
– Давно, – ответил Андрюха. – А зачем мне туда? У меня там никого нет.
– Просто так. Отдохнуть, мир посмотреть. Ты вообще куда-нибудь ездил после эпидемии?
Вдруг глаза Андрюхи загорелись безумным блеском, и он понизил голос чуть ли не до шёпота.
– Да некуда ехать! Понимаешь, некуда! Там, может, и нет больше ничего.
– В каком смысле «нет»?
– В прямом. Ничего нет, ни Москвы, ни Питера, ни других крупных городов не осталось.Про Иркутск и Красноярск точно сказать не могу. Возможно, там ещё кто-то живёт. Но… точных данных я не имею. Европа – вся в руинах. В Америке примерно, как у нас.
– И куда всё подевалось?
– Я же тебе говорил, помнишь?
– Думаешь, ядерная война?
– А ты сам посуди. В один момент просто всё перестало существовать. Всё! Вообще ничего не осталось! А эпидемия эта была не эпидемия вовсе, а лучевая болезнь. Радиация. Поэтому все и померли в тот год. Но власти это от нас скрывают, чтобы избежать паники.
Вот поэтому Кузьма и предпочитал с Андрюхой не общаться. Не первый раз приятель излагал эти странные идеи. В такие моменты бывший коллега становился похож на безумца: глаза горят, руки трясутся, и при этом столько пафоса, словно он вещает некое тайное знание, доступное ему одному во всём мире.
– Я не знаю, какие симптомы у лучевой болезни, – проговорил Кузьма.
– А ты знаешь, что новости, которые мы печатаем – липовые? – спросил Андрюха, не обратив внимания на реплику Кузьмы. – Я тебе одну вещь расскажу. Только ты – никому. Ясно? Строго между нами.
– Ладно.
– Поклянись.
– Клянусь.
– Так вот, каждую неделю на адрес редакции приходит конверт с материалами для печати. Понимаешь? Мне просто присылают то, что я обязан напечатать.
– Кто?
– Не знаю… И обратного адреса нет. Я как-то раз пытался подкараулить почтальона. Всю ночь не спал – никто не пришёл. А в обед конверт появился в почтовом ящике, где и всегда. Думаю, это спецслужбы. Они не хотят, чтобы мы знали, что происходит на самом деле.
– Почему?
– Разные причины, – Андрюха почесал небритую щёку. – Паники боятся. Или что мы откажемся подчиняться. Или что вопросы будем задавать.
– Вопросы и так задают. А что толку? Это ничего не изменит.
– Так кому их задают? Никому. А если кому надо начнут задавать?
– А кому надо?
Тут приятель перешёл на громкий шёпот:
– Не знаю! Я не знаю, кому надо. Но мы не должны этого делать. Иначе от нас избавятся. Константин Сергеевич всегда пытался до правды докопаться, нос везде совал, он начал что-то подозревать. Думаешь, это было обычное ограбление? Ни хрена подобного! Он на следующий день собирался в администрацию идти. Но ему не позволили. Обставили всё, будто это ограбление.