Призраки
Шрифт:
Глава 1
Зелёный военный Уазик с белой трафаретной надписью на двери «народная дружина» дребезжал разболтанными внутренностями и время от времени судорожно вздрагивал, когда колесо попадало в очередную яму на вусмерть растрескавшемся асфальте. Над лобовым стеклом раскачивалась подвеска в виде пластмассового щенка.
Кузьма трясся на заднем сиденье, сжимая в руках цевьё «Калаша», смотрел в окно и думал о том, что это ржавое корыто скоро совсем развалится, а если не будет запчастей, то и починить не получится. Кто-то
На Кузьму смотрели грустные пятиэтажные дома, вдоль которых тащился Уазик. Печальные серые панельки олицетворяли смерть. Однообразные бетонные гробы. Пять лет назад почти все их жители ушли в мир иной, и этот далёкий сибирский городок, где Кузьма родился и вырос, опустел.
В других местах происходило то же самое. Смертельный вирус быстро накрыл пустотой каждый населённый пункт, а те, кто выжил, стали призраками умирающей цивилизации. Кузьма себя иначе и не воспринимал теперь. Порой ему казалось, что он и сам помер. Внутри у него царила пустота. Это было сложно назвать жизнью.
Саня и Валера, которые вместе с ним сейчас тряслись в Уазике народной дружины – тоже призраки. Живые призраки упокоившегося мира. Правда, с виду по ним и не скажешь. Они шутили, болтали обо всём подряд, бухали по выходным, занимались прочими делами, имитируя жизнь. Вот только Кузьме казалось, что внутри у них – тоже пустота.
Валера Киреев – бывший мент, лейтенант, кажется. Возглавлял патрульную группу. На досуге любил рыбачить, а когда собиралась компания – постоянно о чём-нибудь трещал. Вот и сейчас он рассказывал сослуживцам, что у него вчера приключилось, какой улов был.
– Вот такой карась! – хвастался Валера. Его широкая спина, обтянутая камуфляжной курткой, еле помещалось в кресло, а бритый затылок так и мозолил Кузьме глаза с самого утра. – Давно такие попадались. То всё мелочь-мелочь, а этот вот такой! – Валера руками показывал размер рыбины. – Шесть кило почти!
– Ага, конечно, шесть, – буркнул Саня, обрулив очередную яму, разъевшую асфальт в самом неудобном месте. – Давай ври больше.
Саня болтливостью не отличался. Угрюмый парень двадцати семи лет, вечно небритый и взъерошенный. В дружину записался года два назад, на год позже Кузьмы. С тех пор водил Уазик. И пусть разговаривать не любил, зато шарил в движках, мог починить, если что, и стрелял неплохо. Саня был моложе Кузьмы на четыре года, но выглядел старше.
– Ты чо, не веришь? – возмутился Валера. – Я тебе врать, что ли, буду?
– Да хрен тебя знает. Я же сам не видел.
– Ну так хрена ли тогда умничаешь? Отвечаю! Вот такой, сука!
– Я бы не стал далеко от города уходить, – проговорил задумчиво Кузьма. – Небезопасно это.
– Да брось, не пори ерунду, – Валера обернулся. – Нет здесь никого! Уже год как никого нет. А если что, я безоружным-то не хожу. Карабин всегда при мне.
– И всё-таки я бы не пошёл один, – Кузьма равнодушно поглядел на одутловатую, щекастую харю напарника.
– Ну так и не ходи. А я, например, не боюсь. Хули там бояться-то?
Внезапно Валера замолчал и уставился на дорогу. Иногда случалось с ним такое: говорит, говорит, а потом – раз, и затыкается, и сидит мрачный как туча. Но все уже привыкли к некоторым его странностям. Новый мир сводил с ума каждого по-своему. Даже если кто-то не показывал этого, вовсе не значит, что у него в голове сохранилось прежнее течение мыслей. Перелом, случившийся пять лет назад, изменил всех.
Кузьма посмотрел на свой «Калаш», засаленное цевьё которого он сжимал в руках, потом на бритый затылок напарника, потом опять на «Калаш».
– Чего замолчал? Давай, бухти, кого ты там ещё поймал? – потребовал Саня.
– Ну вас на хрен, – буркнул Валера.
– Да не обижайся, ёпт! – хохотнул Саня. – Нормально всё. Все тебе верят. Это я так просто.
– Давайте помолчим, мужики, – предложил Кузьма, чувствуя, как эта натужная, бесполезная болтовня всё сильнее въедается в мозг, вызывая раздражение.
Никто не ответил. Уазик свернул возле администрации и покатился вдоль запущенного сквера, заросшего буйными кустами.
Вокруг полыхала зелень, скрывая голый бетон однообразных стен. Зелень привносила в этот мир краски, давала надежду на лучшее. Оттого Кузьма и любил летние месяцы. Летом не так тоскливо. Зимой же умирало всё. Зиму уставшее, озверевшее от бесперспективности человечество переносило труднее.
– Третий, третий, говорит база, – послышался голос в динамике старой рации, прикрученной к приборной панели. – У нас вызов. Третий, есть вызов, как поняли?
– Опять какая-то хуйня, – буркнул Саня.
Валера взял манипулятор:
– База, говорит третий. Я тебя слышу. Что случилось?
– Герцена шестнадцать, квартира тридцать пять. Удержание заложников. Поезжайте разберитесь, что там опять стряслось.
– Витька Поролон, что ли, опять буянит? Да он там охуел, что ли? Какие заложники?
– Да, Поролон совсем с катушек слетел. Где-то раздобыл ружьё, угрожает соседу и его семье. В общем, осторожнее, понятно? Там дети есть. Если что, вызывай подкрепление. Как понял?
– Я тебя понял. Разберёмся. Мы тут недалеко. Конец связи, – Валера прицепил на место манипулятор. – Ну что, мужики? За работу?
– Чего там Поролон опять чудит? – с досадой проворчал Саня.
– Да, говорят, пушку достал откуда-то, соседу угрожает.
– Вот же алкаш сраный! Откуда он пушку взял?
– Какая хрен разница, откуда? Заберём. Только осторожнее надо быть, там ребёнок.
– Какой ещё, на хуй, ребёнок?
– Соседский, небось. Я откуда знаю? Давай, гони на Герцена шестнадцать, на месте будем смотреть. Сейчас-то чего рассуждать?
– Кончить надо урода. Долбоёб, сука!
– Это всегда успеем. Разберёмся, что к чему. Может, и ничего такого. Панику любят все наводить, а приедем – окажется хуйня какая-нибудь.