Призраки
Шрифт:
Директриса Отказ поднимает голову. Она рыгает и говорит:
— Он прав.
Мистер Уиттиер вновь галантно склоняется над Мисс Апчхи, предлагая ей руку. Он говорит:
— Я могу дать тебе всю любовь, которой тебе не хватает. Если тебя не смущает наша разница в возрасте;
Ей двадцать два. Ему тринадцать — через месяц будет четырнадцать.
Граф Клеветник говорит:
— Нет, ты нас не спасешь. Мы останемся здесь, пока нас не найдут.
Так было и будет всегда,
Мисс Апчхи тянет руку к руке Уиттиера.
И Мать-Природа говорит:
— Не будь идиоткой. — Из-под груды тряпья и волос она говорит: — Он знает, что ты инфицирована этим… мозговым вирусом. — Она смеется, медные колокольчики у нее на шее звенят, струпья летят во все стороны. Она говорит: — Неужели ты веришь, что он действительно тебя любит?
Мисс Апчхи смотрит на Мать-Природу, на Святого Без-Кишок, на протянутую руку мистера Уиттиера.
— У тебя нет выбора, — говорит ей мистер Уиттиер. — Если хочешь быть любимой.
И Святой Без-Кишок говорит:
— Он тебя не любят. — У Святого на лице остались только глаза и зубы. Он говорит: — Просто Уиттиеру хочется уничтожить весь мир.
По-прежнему предлагая руку Мисс Апчхи, мистер Уиттиер трясет ключами в другой руке и говорит:
— Ну что, мы идем?
Только если мы сможем простить других. За то, что они сделали с нами…
Если мы сможем простить себя. За то, что мы сделали с другими…
Если мы сможем освободиться от наших историй. О том, как мы были злодеями и жертвами…
Только тогда у нас, может быть, и получится спасти мир.
Но мы по-прежнему сидим на сцене, ждем, когда нас спасут. Пока мы еще жертвы, пока есть надежда, что нас найдут, когда мы еще мучаемся и страдаем.
Мистер Уиттиер качает головой и щелкает языком. Он говорит:
— А, по-моему, это не так уж и плохо: остаться последними двумя людьми на Земле. — Он берет руку Мисс Апчхи, крепко сжимает безвольные пальцы. Он говорит: — Почему мир не может закончиться так же, как начинался? — И он помогает Мисс Апчхи подняться на ноги.
Доказательство
— Как бы вы жили? — спрашивает мистер Уиттиер.
Если бы знали, что смерти нет.
Мистер Уиттиер на сцене. Стоит, распрямившись, опираясь на обе ноги. Не сутулится.
Не трясется.
Дужка наушников обвивает петлей его шею, оттуда доносятся звуки ударных и бас-гитары.
Ноги обуты в кроссовки, шнурки не
На сцене вместо фрагментов из фильма — яркий круг от луча прожектора, никакая проекция старой истории не скрывает его лица.
Луч света сияет так ярко, что разглаживает все морщины. Cтирает старческие пятна на коже.
И мы, наблюдающие за ним, мы все — дети Божьи, взятые им в заложники, чтобы Бог проявил Себя.
Чтобы принудить Господа к действию.
И если мы настрадаемся в должной мере, если кто-то из нас умрет… если Уиттиер будет нас истязать, будет морить нас голодом, может, тогда наша ненависть к нему станет сильнее самой смерти, и мы вернемся сюда из загробного мира, ища отмщения.
Если бы мы умирали в муках, проклиная ненавистного мистера Уиттиера…
это он сам так хотел: чтобы потом мы вернулись.
Призраки, пришедшие отомстить.
Чтобы он получил доказательство, что есть жизнь после смерти.
Наши призраки, наша живучая ненависть, они подтвердили бы смерть самой Смерти.
Он, наконец, объяснил, для чего мы ему были нужны: мы были здесь лишь для того,
чтобы страдать и страдать,
без конца,
страдать и умирать.
Чтобы создать ему призрака — и побыстрее.
Чтобы утешить этого умирающего старика Уиттиера — прежде, чем он умрет сам.
Таков был его истинный замысел.
Склонившись над нами, он говорит:
— Если бы смерть была только паузой для того, чтобы уйти со сцены,
сменить костюм и вернуться
в качестве нового действующего лица…
Бросились бы вы ей навстречу? Или решили бы не спешить?
Если бы жизнь была всего лишь баскетбольным матчем или пьесой
с концом и началом,
когда участники действа, закончив играть, сразу готовятся к новому матчу,
к новой постановке…
Как бы вы стали жить, доподлинно зная, что смерти нет?
Держа ключ двумя пальцами, мистер Уиттиер говорит:
— Можете оставаться здесь.
Но когда вы умрете, вернитесь обратно,