Призыв
Шрифт:
Чей-то фонарик был направлен на трон, на Уиллера. Проповедник, наклонившись вперед, слизывал кровь со своей Библии.
– Он тоже капху гирнгси? – спросила Сью бабушку.
– Нет, – ответила старушка. – Он мог им стать. Он уже близок к этому. Он под сильным влиянием.
– Но разве капху гирнгси не пытается превратить его в свое подобие?
– Капху гирнгси тщеславен. Он хочет, чтобы люди знали о его делах. Вот почему он оставил пастора в живых: чтобы тот рассказывал о нем.
– И
Бабушка взялась за зеркало и попыталась его поднять, но оно было слишком большим и тяжелым. Сью заметила, что пытается сделать старушка, и подняла другую сторону зеркала. Рич помог ей, и втроем они сумели поднять бахт гва на уровень лица.
– Двигайте его медленно, – сказала бабушка, и Сью перевела.
Она повернулась слегка налево, и Рич сделал то же самое. Поверхность зеркала смещалась, отражая разные места затемненной комнаты. Внезапно в дальнем ее конце последовала вспышка света, почти взрыв, и крик боли, такой громкий, что в ушах у Сью зазвенело.
– Не останавливайтесь! – кричала бабушка. – Вы поймали его! Он себя увидел.
– Что происходит? – спросил Бьюфорд. Его голос был высоким, слишком высоким – он был близок к панике.
Сью не ответила, но продолжала медленно поворачиваться, перемещая бахт гва.
Еще один взрыв. В яркой вспышке света – такое впечатление, будто у боковой стены взорвался бочонок пороха, – она увидела крутящуюся красную и до боли знакомую форму, но это был не капху гирнгси, а что-то другое, нечто, что она видела раньше и почти узнала.
Голос создания послышался из сумрака.
– Клэн. – Он вызывал ужас, но это не был неприятный голос: он был сильным, властным и, без сомнения, харизматичным.
Сью всматривалась в темноту. На фоне страха, гнева и ужаса она почувствовала слабое волнение в своей крови, желание сбросить свое нефритовое ожерелье и присоединиться к Уиллеру на троне капху гирнгси. Несмотря на все ужасы, что-то в голосе создания вызывало у нее отклик. Ей хотелось узнать, чувствуют ли это и другие.
Она надеялась, что нет.
Создание снова заговорило своим сладким голосом, в котором звучали странные интонации:
– Убей их. Убей китаёз и их чертовых друзей. – Теперь всякая привлекательность голоса пропала, и остался только ужас.
Она и Рич продолжили медленно поворачивать бахт гва.
Сидевший на троне Уиллер положил кровавую Библию на подлокотник и соскользнул с высокого сиденья. Он выглядел почти комично, когда сползал с непомерно большого сиденья, но это впечатление оказалось недолгим и неверным. Проповедник встал, и в его лице был не просто фанатизм, но и опасная решимость.
– Иисус велел убить всех чертовых китаёз. Они порочны. Они последователи Врага рода человеческого, и ты должен покарать их во имя Господа.
– Почему же он сам не может нас покарать? – Роберт выступил вперед, выставив перед собой копье и освещая фонариком разные углы комнаты. Он стоял лицом к Уиллеру и светил своим фонариком в глаза проповеднику. Пастор моргнул, поморщился и отступил назад. – Почему же он так боится нас? Почему он не может
Уиллер перевел взгляд с Роберта в темноту слева от себя. На его лице появилось сомнение, и на какой-то миг маска фанатизма пропала.
Сью и Рич продолжили обводить зеркалом комнату. Стоп, подумала она. Не говорите больше ничего. Не портите.
– Ваши последователи разбежались, – продолжил Роберт. – Они не стали защищать вашу церковь. – Он пристально посмотрел на пастора.
– Нет! – закричал Уиллер.
– Да!
– Они должны быть здесь и видеть возрождение Иисуса…
– Они решили пропустить его.
Чей-то фонарик – возможно, Вудса, возможно Росситера – осветил две темные сморщенные формы, наполовину спрятанные за неровными ножками трона. Сью инстинктивно поняла, что осветил фонарик, еще до того, как узнала фигуры. Это были Кори и Анна.
Нет, подумала она, страстно желая, чтобы свет фонарика куда-то переместился. Ей было ясно: происходит то, чего хотел монстр.
Вот почему он привел их сюда.
Но лучи фонариков не переместились, освещая две почерневшие фигуры. Еще один луч фонарика – на этот раз Бьюфорда – присоединился к двум другим. Теперь стало очевидно, что фигуры были мертвыми, нагими и женскими. Лицо женщины было непристойно прижато к промежности девочки.
– Твоя жена. Твоя дочь.
Шепот слышался ниоткуда – и отовсюду. Рич перестал поворачивать зеркало.
– Нет! – крикнула Сью. – Не слушайте его!
– Пастор Уиллер высосал их кровь, выпил ее всю. Сначала он трахнул их. Девочка ему особенно понравилась.
Рич закричал. Это должно было быть слово, предположительно «нет», но крик был гораздо мощнее. В нем звучало какое-то первобытное отрицание; гортанный крик, рвавшийся из самых глубин души. Бахт гва выскользнуло у Рича из рук, и из тьмы появился капху гирнгси, выйдя в лучи фонариков в тот момент, когда зеркало упало на землю и разбилось. Так сильно, как только мог, Рич бросил свое копье в монстра, но оно ушло в сторону и бесполезно упало на пол.
Уиллер уже напал на него. Он схватил Рича за голову, и оба они упали на пол под ноги Сью, в то время как Роберт, Вудс, Росситер и Бьюфорд бросились на помощь. Рич и Уиллер катались по полу, по осколкам разбитого зеркала. Пастор пытался стащить нефритовое кольцо с пальца Рича, отгибая назад палец и ломая его.
Один из нас умрет.
Пусть это будет не Рич, думала Сью, но она не была уверена, что это ее мысль. Она не была уверена ни в чем. Все это сбивало ее с толку, происходило слишком быстро. Как в фильмах про наркоманов, снимавшихся в 60-е годы, все было как-то не в фокусе, неожиданно высвечивалось в свете вспышек под странными углами, в отраженном осколками бахт гва свете. Сью смутно понимала, что бабушка говорит с ней, кричит на нее, но среди других криков не могла услышать, что именно она говорит.