Призывая Луну
Шрифт:
— Да, — киваю я.
Сэм говорит медленно, будто размышляя вслух: — Не хочу показаться высокомерной, но даже каракули человека с Луной в Тельце имеют значение.
— Я так и думала, — признаюсь я.
— Ладно, давай что-нибудь поедим, а потом посмотрим на книгу. — Сэм делает паузу и добавляет: — Только не в темноте.
— Отличная идея. — Мы ускоряем шаг, и я стараюсь избавиться от странного чувства, будто кто-то только что прошёл по моей могиле, вызванного запиской Майи. Я слегка толкаю Сэм плечом. — Итак, ты собираешься вернуться в библиотеку
— Никогда. Я никогда не вернусь. Я даже кофе не пью. Он на вкус как грязь, сколько бы сахара и сливок я не добавляла. — Сэм изящно содрогается.
— О, но он такой милый, — я хлопаю ресницами.
— Напомнить тебе о том, как ты говорила, что Райан Гослинг милый?
Теперь моя очередь содрогнуться. — Нет. Никогда. Я больше туда не вернусь.
Мы сцепляем руки, направляясь к Аквариус Холлу, и я стараюсь не думать о записке мёртвой девушки, которая зажата между страницами странной книги, которую я держу крепко, как будто пытаюсь впитать её в себя, понять и узнать, что же на самом деле происходит в Академии де ла Луна.
Глава 16. Ли
Сегодня Четвёртое июля. Прошедшие три недели промелькнули в тумане бесконечных тренировок, оставивших мои руки в боли и заставивших мечтать о том, чтобы провести лето в Ферн-Вэлли: отдыхая в нашей киношной комнате или мешая Рен на её сменах в магазине.
Но это был бы старый я.
Новый я, тот, кто закрепился здесь навсегда до самого конца моих дней, счастлив, прерваться от тренировок и сидеть на трибуне, наблюдая за финалом игры в лакросс, организованной лунами в знаке Скорпиона. Моя подруга Руби сносит другую команду. Не в буквальном смысле, конечно, но её впечатляющая физическая подготовка ясно даёт понять, что лучше не переходить ей дорогу.
Лили стоит рядом со мной, крича имя Руби и захлёбываясь от восторга.
— Ты видела это? Руби снова забила! Они просто невероятны.
Я не могу удержаться от смеха. Лили вся светится от радости, и её энтузиазм, не прибегая даже к магии, заражает всех вокруг, заставляя почувствовать ту же радость просто от её присутствия.
С другой стороны от меня сидит Люк, который так быстро двигает соломинку в своём стакане, что она издаёт свистящий звук.
Лили садится обратно на скамью, вокруг неё распространяется аромат корицы и специй. Она скрещивает руки на груди и говорит:
— Ты можешь уйти, если хочешь? — её взгляд прожигает насквозь, направленный прямо на брата.
— Вау, Лил, спасибо. Рад наконец-то получить твоё одобрение, — бурчит он, делая долгий глоток из своей соломинки.
Я провожу пальцами по голове, и, видимо, издаю стон, который, как мне казалось, был лишь в моей голове, потому что оба теперь смотрят на меня. Попасть под прицел двух огненных взглядов — людей, которые когда-то были просто заданием, а теперь стали одними из моих лучших друзей — заставляет меня потеть больше, чем летняя жара.
Как по команде, они оба начинают смеяться, Люк хлопает меня по спине, а Лили, опираясь на моё плечо, заливается смехом.
— Мы ужасны, — вытирая слёзы с глаз, говорит она.
— В следующий раз скажи нам заткнуться, — добавляет Люк, вставая и вытягивая длинные руки над головой.
— Или обрызгай Люка из бутылочки с водой, — пожимает плечами Лили. — На него это действует лучше, чем на собак.
— Зараза, — Люк машет рукой над её головой.
— Зануда, — она показывает ему язык.
У меня сжимается грудь, и я нервно потираю место, где внутри грудной клетки сжалось моё сердце. Мы с Майей были скорее как Бикер и Банзен, чем как Лили и Люк, но даже за худшие дни Лили и Люка я отдал бы многое. Я просто хочу вернуть свою сестру.
Люк щёлкает пальцами, возвращая меня в реальность:
— Надо сделать обход.
— Я найду тебя после игры, — отвечаю, зная, что шансы увидеть его сегодня ещё раз — пятьдесят на пятьдесят. За последние три недели я понял, что «надо сделать обход» — это фраза, с которой Люк переключается с нормального, спокойного парня на сына сенатора. Я не уверен, которого Люка мои родители хотели видеть рядом со мной, но знаю, что мне нравится только один из них.
— Он пошёл портить кому-то жизнь, — вздыхает Лили, наблюдая, как Люк пробирается по забитому проходу и спускается по лестнице. — Я не понимаю, почему он так себя ведёт. Ты мой брат, я тебя люблю, но когда ты ведёшь себя как идиот, мне хочется сжать твою голову до тех пор, пока она не лопнет, как прыщ. Ты понимаешь, о чём я?
Её глаза расширяются, и я уже знаю, что она собирается сказать, даже прежде, чем она это произнесёт.
— Всё в порядке, Лили, — говорю я, чувствуя, как сжимается грудь.
— Мне так жаль, Ли, — она прижимает пальцы к губам, словно пытаясь запихнуть слова обратно. — Я знаю про Майю, но я совсем забыла…
— Серьёзно, Лили, всё хорошо. Я в порядке. Не надо извиняться, — после какого-то момента, когда люди говорили, что им жаль по поводу моей сестры, от этого становилось хуже, чем если бы они просто признали её смерть.
— Ну, теперь я чувствую себя идиоткой, — шепчет она больше себе, чем мне, но я всё равно обнимаю её за плечи и притягиваю в неловкое боковое объятие. Её волосы пахнут пряностями, и тонкие локоны щекочут мне щёки.
— Зато пахнешь ты прекрасно, — шучу я.
Она хихикает и отталкивает меня, и мне становится легче. Лили и Люк не знают, как смерть Майи изменила мою семью… как изменила меня. В такие моменты им кажется, что они понимают, потому что могут вообразить и посочувствовать, но невозможно по-настоящему знать, как отсутствие одного человека очищает тех, кто остаётся, как оно смывает старую версию тебя. Старого Ли больше нет, и на его месте стою я. Об этом я говорил только Рен.
Будто по зову, в двух рядах ниже мелькает розовый цвет. Я замечаю Рен и Сэм, которые сидят, наклонившись над старинной книгой, выглядящей так, будто её место в музее.