Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5
Шрифт:
Старался подняться культурно, не срывая одеяла ни с кицунэ, ни с букинистки.
Маша окончание столь двусмысленного лежания восприняла с радостью, её новая подруга – с показным огорчением. Специально не стала ногу снимать, заставляя Сергея пройтись по ней кожей от живота до носков. Дразнилась, развлекаясь вовсю.
Хорошо хоть в трусах спал – всё не так стыдно.
Прогулявшись в ванную, посвежевший и выбритый хозяин квартиры, наплевав на завтрак и приличия, принялся одеваться прямо при дамах, машинально отмечая в беспорядке
– Я ночью встала, – глухо забубнила Маша, не глядя на парня. – Ты лежишь, скрючился, озяб… куртка спала, кожа в пупырышках… Я хотела тебя укрыть, но не смогла из-под неё одеяло вытащить. Рядом легла. Так теплее. Боялась, чтобы ты совсем не замёрз. Будить не решилась.
– Ага, ага, – Лана продолжала веселиться. – Пути алкашей неисповедимы. Так всё и было. Пока одеяло вытаскивала – меня разбудила. Она к тебе пошла, а я санузел проведала, вернулась, и к вам с одеялом. Можете считать – совесть замучила. Одно неудобно…
– Что?
– Матрац узкий. С краю лежать – попа мёрзнет. Пришлось, Иванов, тебя как грелку использовать. Неплохо, кстати, справляешься с данной ролью.
– Угу. Требовалась грелка на всё тело с градусником внутрь? Ты это хотела сказать? – попытался подпустить шпильку Серёга.
Смутить похмельную особу не удалось совершенно.
– Да. В точку. Только грелка поломанная досталась. Из режима сна никак не выходила. Ну и Машка – то всхрапнёт, то засопит некстати. Могла и с ритма сбить. Меня, Иванов, пошлыми шутками не прошибёшь. Я их за руководство к действию воспринимаю.
Пока парень подыскивал достойный ответ, внутренне признавая за Ланой безоговорочную победу в этой схватке, напомнила о себе домовая:
– Я не храплю! – взорвалась она и опрометчиво попыталась вскочить.
Охнула, схватилась за голову, упала обратно. Не сдаваясь, колобком подкатилась к дивану, упёрлась в него ручками и с огромным трудом, по сантиметру, принялась приводить измученный вчерашними возлияниями организм в вертикальное положение.
Жуткое зрелище. Не выдержав, Иванов подхватил девушку и помог ей утвердиться на ногах. Одета Маша оказалась, кстати, вполне прилично – ровно в те же вещи, в которых он оставил её на диване – свитерок со штанишками.
– Меня не забудь, – донеслось от батареи.
Послушно повернувшись на зов, парень приоткрыл рот. Перед его взором открылась очень симпатичная, ладная женская фигурка, стоящая на четвереньках, одетая в почти невидимые шнурочки в районе пояса и прозрачный лифчик.
– Спать нужно без одежды, – тоном учительницы младших классов с сорокалетним стажем заметила женщина, абсолютно не стесняясь своего вида. – Давай, Иванов, кантуй пьяненькую старушку, раз уж на большее тебя не хватает. Не бойся. Не укушу.
Подняв Лану на ноги, Сергей хотел было помочь ей дойти до дивана (ноги у неё ещё подкашивались с дичайшего похмелья), но та потребовала:
– В кухню.
– Водички? – не желая на себе носить раздетую букинистку, словно раненого бойца, попробовал выкрутиться парень. – Или пивка? Последнего, извини, нет.
– Какое пиво? – брезгливо, борясь с подступающей к горлу тошнотой от одного упоминания о пенном напитке, выдавила внештатница. – Коньяку. Или водки. И Машку возьми. Вон, сейчас совсем умрёт.
Действительно, позеленевшая домовая стеклянно смотрела в одну точку, приходя в себя после подъёма.
Пришлось тащить на кухню обеих, разливать вчерашний коньяк, добывать из холодильника колбасу с сыром, резать хлеб.
Морщась, дамы махнули по первой. Осадили, повторили, расцвели. В глазах у обеих загорелся огонёк жизни.
– Ты на нас не злись, пожалуйста, – попросила слегка пришедшая в себя кицунэ. – Мы вчера… немножко увлеклись с Ланой. Сидели, сидели… официант подносил, подносил… Мы же с ней почти ровесницы, нашли, о чём поболтать. И в гости я её пригласила. Она хорошая…
– Очень! – салютуя рюмкой, согласилась с утверждением почти обнажённая гостья. – За тебя!
Домовая поддержала, смущённо влив обжигающе-коричневую жидкость. Закусывать не стала, только понюхала ломтик колбаски.
– Да ладно, – отмахнулся Иванов уже стоя в дверях. – Город-то после вашего девичника хоть цел?
– Город? – призадумалась девушка. – Лана, а мы точно вчера с тем…
– Тсс… – стремительно хмелея, что называется, «на старые дрожжи», приложила палец к губам букинистка, изображая недоумение. – Ты о чём? Мы же девочки. Лютики, конфетки, бантики, а не с мужиками приставучими на улице драк…
Теперь уже две пары невинных глаз уставились на парня, и инспектор понял – не признаются. По крайней мере, не сейчас. Но погуляли новоявленные подруги вчера знатно.
***
Бодро выбежав из подъезда, Сергей нос к носу столкнулся с шефом.
– Задерживаешься, – он мрачно ткнул подчинённого носом в нарушение приказа. – Ждать себя заставляешь.
– Виноват, Фрол Карпович! – лучшая защита от обоснованных обвинений – лихость и придурковатость. – Думал, успею.
– Думал он… Что же ты, Серёженька, морда твоя кобелиная, вытворяешь?
Угрозы в словах начальства вроде не было. Скорее – недовольство половой распущенностью Иванова и несоответствием его морального облика общепринятым стандартам Департамента.
Ну и что отвечать? Рассказывать, что все всё не так поняли – детство, дурацкие оправдания, в которые бы не поверил и сам инспектор. Промолчать? Невежливо. Фрол Карпович точно не оценит. Пришлось выбирать наиболее безобидный вариант – принимать удар на себя.
– А что? – вызывающе, в полный голос, не пряча взгляда заявил Иванов. – В нерабочее время, по согласию сторон. Прелюбодейство шить будете?