Про коалу Ушастика, черепаху Сарли и Карроинги-эму
Шрифт:
Сарли передохнула и снова поползла. Она двигалась зигзагами, чтобы подъём был не так крут. Большое тело её, такое подвижное в воде, на суше стало грузным и неуклюжим. Оно оставляло в песке глубокие, неровные борозды. Но вот первый ряд казуарин уже совсем близко. Весь берег усыпан плетями сухих водорослей. Теперь граница самого высокого прилива осталась позади. Пожалуй, место подходящее. Сарли огляделась по сторонам – всё вокруг заливал голубоватый лунный свет.
Работая передними ластами точно совками, Сарли начала раскидывать рыхлый песок. Большую часть она откидывала за спину, потом давала передним ластам отдых, а задними сгребала отброшенный песок в кучу. Сухой песок
Она копнула снова, раз, другой – нет, не годится. Деловито выбралась из ямы, отползла ярда на два в сторону и снова принялась копать. Но и это место не подошло, ибо, когда она углубилась на шесть дюймов, сухой песок по краям обвалился и чуть не засыпал её. Тогда она в третий раз начала всё сначала.
Тут дело пошло лучше. На глубине нескольких дюймов песок оказался чуть сыроватым, как раз в меру. Немного влаги необходимо: она просочится сквозь яичную скорлупу и поможет детёнышам развиваться, а если песок чересчур сырой, яйца загниют и погибнут.
Теперь Сарли приготовилась вырыть углубление для яиц – вторую яму на дне большой, первой. Это была работа куда более тонкая. Лёжа в песочной яме, точно в круглой ванне, где негде повернуться, Сарли принялась копать под собой задними ластами. Сперва одной, потом другой ластой зачерпывала она влажный песок. Чем глубже становилась эта вторая ямка, тем трудней было выбрасывать наружу песок. И Сарли приподнялась, опираясь на передние ласты, чтобы дать задним свободу движения.
Погружая задние ласты поочерёдно в ямку, их приходилось сгибать и подворачивать внутрь. А уж там, в ямке, они разгибались и, точно заступ, с силой входили в песок и разрыхляли его. Тогда кончик ласты вновь подворачивался, образуя что-то вроде совка, которым она подбирала песок, и осторожно, тихонько поднимала его из ямки. И всё это Сарли проделывала так искусно, что не упала с живого совка ни единая песчинка. Быстрым взмахом она выбрасывала груз за край ямы.
Наконец-то можно класть яйца. Прошёл час, а может, и больше. В этот первый раз Сарли отложила сто тридцать яиц; все они громоздились друг на друге. И вот уже яма полна белых влажных шариков.
Сарли так была поглощена своим занятием, что и не заметила, как минула ночь. С тех пор как она подплыла к берегу, прошло три часа, и луна уже опускалась за резную листву панданусовых пальм. Пора было уходить. И Сарли начала засыпать гнездо, разравнивая и разглаживая песок задними ластами.
Всё ещё отбрасывая назад песок, Сарли медленно подвигалась вперёд, и на том месте, откуда она его брала, оказалось новое углубление. Сама того не зная, она замаскировала таким образом свои яйца: всякий вор почти наверняка примет эту обманную яму за настоящую и будет искать яйца именно здесь. Ну вот, дело сделано, и, пока не занялся рассвет, надо поспешить в глубокие воды.
Спускаться по берегу было куда легче, чем подниматься. Не приходилось делать зигзаги. Хвостик Сарли тащился сзади, чертил полосу меж следов, оставляемых ластами. Наконец-то она добралась до убывающих вод, здесь встретили её два самца и, оспаривая друг у друга право сопровождать её, поплыли вместе с ней в открытое море. Через две недели Сарли снова вернётся сюда класть яйца.
Странные дела творились на песчаной отмели. Птицы снимались целыми стаями, с криком висели над островом. Шиповатые скаты бежали с острова.
В лагуне бросили якорь несколько судов. На недавно ещё пустынном острове застучали молотки, завизжали пилы, с кораблей сгружали доски, брёвна и железо.
Рядом с пизониями и кокосовыми пальмами появились навесы, и к небу поднимался дым от костров, на которых варили пищу.
Здесь строили консервную фабрику для обработки черепашьего мяса. Была середина лета – пора, когда в глухие часы лунных ночей черепахи выходят на берег класть яйца. Когда Сарли впервые клала яйца, на всём берегу, кроме неё, не было ни единой черепахи. А теперь, в начале января, множество их выходило на берег каждую ночь.
Когда Сарли в четвёртый раз вышла на берег, вверх карабкалось более полусотни черепах, и какая же там завязалась борьба из-за мест! Едва только Сарли нашла подходящее местечко и принялась копать, как на неё навалилась огромная неуклюжая черепаха, ещё больше её самой, и ей пришлось искать новое место. Ближайшая к воде часть берега была изрыта глубокими бороздами, а выше песок сплошь перекопан, исполосован, весь в ямах и влажных холмиках. Иные черепахи начинали по ошибке разрывать ямы с только что отложенными яйцами, и в рыхлом песке повсюду были рассыпаны белые влажные шарики, – поутру их жадно заглатывали чайки и крачки.
За лето Сарли десять раз возвращалась на песчаную отмель. И шесть раз клала от пятидесяти до ста пятидесяти яиц. А четыре раза класть не стала, видно, чуяла какую-то опасность.
Большинство черепах откладывали яйца выше границы самого высокого прилива. Но некоторым не удавалось исполнить свой материнский долг. Одна, например, с трудом вылезла на берег после встречи с акулой, еле перебирая изодранными ластами. Она была так слаба, что не могла вскарабкаться вверх и вырыла ямку у самой воды. Сарли, конечно, знала, да и раненая мать тоже, наверное, знала, что из яиц, положенных в такое гнездо, нечего ждать детёнышей: во время прилива здесь всё зальёт водой и яйца сгниют.
Людей, строивших фабрику, яйца не интересовали: им нужны были взрослые черепахи. И однажды тёплой и влажной тропической ночью они вышли на охоту. В два часа ночи спустились на отмель трое с жёлтыми фонарями в руках. Прежде всего надо было разыскать у воды зигзагообразные следы, ведущие вверх. И очень скоро один из охотников окликнул других:
– Эй, Джим, Том, один есть!
– Где?
– Да здесь. Совсем свежий. Похоже, она фунтов пятьсот потянет!
– Ах, чёрт, верно! Пошли по следу.
Осторожно, чтобы не спугнуть черепаху, они двинулись вверх. Но когда подошли к ней, бедняга так сосредоточенно клала яйца, что ничего не замечала вокруг. Они без труда перевернули её на спину, и теперь она лежала беспомощная и отчаянно колотила ластами по грудному щиту. В эту ночь ловцы перевернули ещё шесть черепах и так и оставили их лежать. А утром они снова пришли, чтобы забить их и подготовить для консервирования.
Далеко не все черепахи доставались им так легко. Одни, ещё издали учуяв шаги, спешили вниз и кидались в воду. Другие, оказавшись на берегу и уловив странные колебания воздуха, которые возникали, когда перевёрнутые черепахи хлопали ластами по щиту, чуяли неладное и возвращались в море. Иные, когда к ним прикасались человечьи руки, храбро защищались.