Про роботов, президента и апельсины
Шрифт:
Счастье в виртуале
Он заглянул в зал и сразу увидел Катюшку. Она подписывала программку худощавому пареньку, а рядом в очереди стояли еще двое. Ничего удивительного в раздаче автографов не было – это ее первая персональная выставка в одной из самых престижных галерей Атланты. И все же он был горд: его дочь раздавала автографы! Осознавать это было необыкновенно приятно.
Аркадий всегда чувствовал, что его гены не должны были подвести Катю. Он знал это даже тогда, когда шестнадцать лет назад детский врач озвучил свою озабоченность в том, что двухлетняя девочка все никак не начинает разговаривать. У него проблемный ребенок? Он напрочь отказывался в это верить. Этого не могло быть. Это же его, Аркадия, дочь и у нее все должно быть по самому высшему разряду. Конечно, половина генов у Кати была все же от Аллы, а та никогда не была семи пядей во лбу… Но справедливости ради надо сказать, что это не помешало ей тогда нырнуть в груду книг о развитии детей. Жена, в то время еще не бывшая, окунулась в проблему с головой. Первым делом она «зависла на телефоне» в поисках логопедов, детских психологов, врачей. В доме в огромных количествах появились какие-то пищевые добавки, витамины, журналы по психологии. Он во все это не вникал. Голова была занята работой, научной деятельностью, да и физикой, в конце концов. Не мог он уделять столько времени и сил борьбе за слова и простые предложения. Есть люди, которые так могут. Аркадий не мог. А энергичная Алка ждала от него домашних подвигов, и с каждым днем он отдалялся от нее все дальше и дальше. Однажды утром Аркадий в очередной раз проснулся от пронзительного Катькиного плача и понял: он просто не создан для семьи. Эта жизнь – не для него. Точка. И он ушел. Так было лучше. И для него, и для всех.
Аркадий так погрузился в воспоминания, что голос рядом застал его врасплох:
– Вам нравятся картины Кэтрин?
Перед ним стоял тот самый паренек, который просил у Кати автограф.
– Очень! – с гордостью ответил Аркадий.
– Тогда вас должно заинтересовать путешествие в виртуальный мир, созданный по этим картинам, – скороговоркой произнес собеседник.
И здесь нет спасения от рекламы! Аркадий раздраженно вздохнул.
– Я представляю компанию «Окунись в виртуал», – продолжал парень. – Мы воссоздаем мир живописи.
– Видите ли, – попробовал объяснить Аркадий, – меня не интересует виртуал. Эта художница – моя дочь, я и пришел к ней на выставку.
– Вы ее отец?! – удивился тот. – О, поздравляю, поздравляю! Кэтрин гениальна, просто гениальна!
«Ну вот, наконец-то отстанет», – успел подумать Аркадий. Но просчитался.
– Но позвольте! Тогда вам тем более необходимо попробовать! – воскликнул парень с новым энтузиазмом. – Представьте, как это здорово – окунуться в мир собственной дочери!
Аркадий вздохнул. Но парень не унимался:
– Только сегодня и только для Кэтрин мы предлагаем невероятную скидку на наши услуги: целых пятьдесят процентов! Пожалуйста, возьмите купон!
Аркадий подумал, что проще согласиться и потом избавиться от этой рекламки, чем продолжать отказываться.
– Ну, хорошо, хорошо, давайте сюда ваш купон! – протянул он руку.
Парень положил ему на ладонь карточку размером с визитку:
– Приходите, не пожалеете!
– Обязательно, обязательно! – скороговоркой произнес Аркадий и опустил карточку в карман пиджака.
Парень направился к следующему посетителю, а Аркадий, наблюдая за Катей, снова вернулся к собственным воспоминаниям.
Ему было просто необходимо тогда отстраниться и от Алкиной суеты, и от Катькиной проблемы с задержкой речи – иначе он не мог функционировать как ученый. Тем не менее, переехав в наспех снятую квартиру, от семьи он не отказался. Все же он сам привез Аллу в Америку, где ей не от кого было
– Ой, а я ведь потянула тебя в противоположную сторону. И впрямь была уверена, что нам туда. Как это я могла ошибиться? – послышался за спиной голос его бывшей жены.
– Не беспокойся, главное, что, в конце концов, мы здесь, – ответил ее нынешний муж.
Вот суетливая – ничуть не изменилась за эти годы. Как только этот Эрик ее терпит столько лет… Вот такой муж Алке и нужен был с самого начала – чтобы соглашался с ней во всем, успокаивая каждый раз по разным поводам, а также и без них. Аркадий был за нее искренне рад. Эрик – нормальный средний американец с семейными ценностями, впитанными им еще в детстве. Похоже, что Алка с ним счастлива. А то, что у Аркадия с нею было, быльем поросло.
– Привет, – повернулся он к ним. – Вот стою и любуюсь Катей.
– Мои поздравления, у тебя гениальная дочь, – сказал Эрик.
– Ой, я так рада, так рада, – защебетала Алка, – мы, кстати, после закрытия выставки будем дома отмечать это замечательное событие. Приезжай.
Отказаться было неудобно. И он приехал. Собрались только свои: Катюша, Джастин – ее учитель по изобразительному искусству, давно ставший другом семьи, две ее школьные подруги – Джулия и Нэнси, Алка с Эриком и он сам. Стол ломился от блюд русской кухни. Особенно Алке удавалась «селедка под шубой». Где б он ни пробовал этот салат, он был или слишком пресным – где селедки кот наплакал, или слишком соленым. Но у Алки это блюдо всегда получалось идеальным. Он прекрасно помнил, как она сначала пробовала селедку на вкус, несколько секунд думала, закатив глаза к потолку, и только затем решала, сколько ее должно быть на дне блюда «под шубой». Все на глаз, но этот «глаз» ее никогда не подводил. Алла всегда была хлебосольной хозяйкой. Вот тут, пожалуй, Эрику повезло. А ему, Аркадию, это было ни к чему – ему нужна была наука, а не гости и развлечения. Он не мог променять свою карьеру на какую-то там селедку под шубой.
Разговаривали по-английски. В отличие от русского, этот язык понимали все присутствующие. Аркадий подумал, что с момента появления Эрика русский язык в этом доме должен был практически исчезнуть из Катюшиной жизни. Она действительно чаще всего отвечала по-английски, даже когда он обращался к ней на родном языке. Такова судьба детей в смешанных семьях. Иммиграционная статистика утверждает, что Катькины дети, скорее всего, и понимать-то по-русски вряд ли будут. Это реальность и ничего тут не поделаешь, а жаль.
Между тем, гости в сто первый раз поздравляли виновницу торжества, смеялись и поедали салаты.
– Среди моих учеников есть традиция, – вдруг неожиданно серьезно сказал Джастин, благополучно прикончив тарелку оливье. – После первого выставочного дня художник должен подробно рассказать о своих работах: как возникла идея, что вдохновило его на эти произведения. Кэтрин, ты готова к рассказу?
– Окей, – ответила Катя, – но ведь моих картин на выставке не так уж мало. Как бы не пришлось мне говорить до утра.
– Действительно, не припомню такого яркого случая в моей практике, – улыбнулся учитель. – Хорошо, расскажи только о нескольких работах. Пусть это будут те картины, на которые тебя вдохновили люди, собравшиеся за этим столом.
– С удовольствием, – согласилась она. – Кто первый? Эрик! – обратилась она к отчиму. – Это нетрудно. Ты совершенно точно «виновен» в моей серии бабочек.
– Неужели? А я и не знал, – расплылся от удовольствия тот.
– Ну, как же? Помнишь, когда мне было лет десять, мы с тобой ездили в оранжерею бабочек?
– Конечно, но ведь это было очень давно…
– Начиная с того самого дня, разноцветные причудливые узоры крыльев бабочек начали сниться мне по ночам. Сны продолжались и продолжались. И только несколько месяцев назад я однажды утром догадалась нарисовать то, что видела ночью. Так и родились фантазии о бабочках.
Дальше следовало повествование о том, как Джастин, рассказывая, как рисовать воду, неожиданно спровоцировал Катю на использование той же техники для изображения огня. Джулия, которая с пеленок занималась танцами, вдохновила ее на танцовщицу у водопада. Нэнси любила рассказывать сказки, без которых не было бы Катиной сказочной серии. А Алла когда-то остановила машину в маленьком городке, где они были проездом, просто потому что ей приглянулся необычный дом. Та незапланированная остановка принесла две картины: маленький красный домик и вид на разноцветные крыши.
– Я знаю, Кать, что все время был занят, – поспешил сказать Аркадий по-русски, – Я не обсуждал с тобой твоих творческих планов. Не переживай, если не найдется ничего, на что тебя могла вдохновить моя скромная фигура.
– А все же, – ответила Катя, как всегда, по-английски, – такая картина есть. Неужели ты не заметил, что машина, исчезающая в тумане, похожа на твой БМВ?
– О, пожалуй, – сказал он, вспоминая изображение, – но ведь там все в синих тонах, поэтому я не был уверен. Моя-то машина – черная.
– Цвет – это субъективно. Я так увидела. Ведь это картина, а не фотография. Именно в сине-серой гамме мне хотелось написать эту картину. Синяя машина, сливающаяся с густым туманом. Точно такое настроение у меня было в тот момент.
– Подожди, а о каком моменте ты говоришь? – спросил Аркадий.
Катюша немного наклонила голову вправо. Она всегда так делала, когда смущалась.
– Ну, помнишь, ты как-то подвез меня в магазинчик, который выставил мою первую работу на продажу? – спросила она. – На Третьей улице!
У Аркадия в памяти действительно всплыл тот второсортный магазинчик с дверью, которая только наполовину была видна на уровне улицы, а значит, вела в полуподвал.
– Да, кажется, помню, – ответил он.
– Я тогда была очень горда тем, что моя картина выставлена в самом настоящем магазине. Мне так хотелось, чтобы ты это увидел своими глазами и порадовался вместе со мной. Но у тебя, как всегда, времени было в обрез. Ты привез меня и уехал. А я осталась смотреть тебе вслед до тех пор, пока машина окончательно скрылась в туманной дымке.
– Нда, это не очень веселая история, – только и мог произнести Аркадий.
– Ой, да я не хотела ничего такого грустного рассказывать, – смутилась дочь. – Просто зашел разговор, я и вспомнила.
За столом водрузилось неловкое молчание. Ситуацию спас Джастин, пошутив, что Аркадию ни в коем случае нельзя продавать этот БМВ: когда-нибудь он будет стоить миллионы только потому, что послужил прототипом для картины гениальной художницы современности.
– И для виртуального мира, созданного по ее картинам! – добавил Эрик. – Удивительно, до чего дошли технологии, не правда ли?
– Кстати, сегодня на выставке я еле отвязался от продавца этого виртуала, – сказал Аркадий.
– Его зовут Шон. На самом деле, он – очень хороший парень, – вступилась Катя, – разбирающийся в искусстве и искренний.
– Катюш, а зачем тебе это надо? – шепотом спросил Аркадий.
– Папа, ты безнадежно отстал от жизни, – ответила она. – Это очень престижно, когда по твоим картинам создают виртуальный мир.
– К тому же, они будут выплачивать Кате процент от дохода! – добавила Алла.
Ох уж эта Алла, никак не могла обойтись без упоминания о деньгах. Аркадий вежливо улыбнулся, выждал для приличия минут пятнадцать, сослался на дела и откланялся.
Катька, конечно, права – надо жить в ногу со временем. Наверное, виртуальный мир по ее творениям – это хорошо. И со своим туманом на картине она тоже права. У него действительно никогда не хватало времени на такие мелочи. С другой стороны, кто поспорит с тем, что наука важнее, чем посещение полуподвального магазинчика? Да даже если бы он тогда выполнил просьбу дочери, все равно ничего, ну ровным счетом ничего, не изменилось бы. Это только Эрик, среднестатистический менеджер обыкновенного супермаркета, мог себе позволить ездить по таким местам, как оранжерея бабочек. А теперь именно с ним ассоциируется одна из самых ярких Катиных серий. Эрику – радужные бабочки, а ему, ее отцу, – туман в грустных тонах. А ведь это он все эти годы оплачивал Катино увлечение изобразительным искусством. Рисование – не самая дешевая штука, а все, кажется, забыли об этом… Однако с истиной не поспоришь – его действительно не было рядом с ними все эти годы. И это было его сознательное решение. Он совершенно не создан для того, чтобы тратить время на всякую ерунду.
За этими мыслями Аркадий добрался домой. Оставив злополучный БМВ в подземном гараже, он поднялся на лифте, открыл дверь своей квартиры и вздохнул с облегчением. Наконец-то он дома, в своей одинокой «берлоге». Слава богу, здесь никогда даже не ступала нога его суетливой жены. Катя тоже никогда не бывала в его квартире. А впрочем, сам виноват – он ее никогда сюда не приглашал. Да и ровным счетом ничего интересного для нее здесь не было. В спальне в окружении полок с книгами и журналами размещались его кровать и рабочий стол с компьютером, а здесь с одной стороны – широкий диван и огромный телевизор на стене, а с другой – кухня стального цвета, который почему-то так любят все закоренелые холостяки. Аркадий захлопнул за собой дверь, прошел в комнату, взял с полки затасканный «древний» ДВД и вставил его в плеер. Это был самый первый выпуск «Звездных войн». Да, Катя права, он безнадежно отстал от жизни, если смотрит такую старину! Но именно этот сериал всегда действовал на него успокаивающе. Нет, какое все-таки счастье, что он живет один и может смотреть, что хочет. Эти стены не знают ни бесконечных семейных проблем, ни Алкиной суеты! Тем временем на экране появились плывущие буквы, а из динамиков полился рассказ о том, что случилось в далекой звездной галактике. Аркадий прошел на кухонную половину комнаты, открыл самый верхний ящик стола и вытащил оттуда металлическую коробку с изображением Санта Клауса. Когда Катьке было лет десять, она подарила ему печенье в этой коробке. На Рождество. Или на Новый Год – он точно не помнил. Коробка прижилась в его кухне: в ней хранился чай.
Сняв пиджак, он бросил его на стул. Из кармана вывалилась бумажка. Он поднял ее. Ах, ну да, это была та самая карточка со скидкой на путешествие в Катин виртуальный мир. «Хотите счастья? Приходите к нам!» – прочитал Аркадий. Забавно! Может быть, попробовать? Ведь это не какой-нибудь абстрактный виртуальный мир, а Катюшин! Он вернул неоткрытый пакетик чая в коробку, взял телефон и набрал номер, указанный на карточке.
– Компания «Окунись в виртуал» слушает, – ответил приятный женский голос. – Чем могу помочь?
– Скажите, в какое время вы открыты? – спросил Аркадий.
– Мы работаем круглосуточно, – ответила девушка. – Приезжайте!…Через час Аркадий полулежал в удобном кресле. На нем была шапочка, от которой ответвлялось огромное количество проводов. Ему было лень думать о том, как это все работает. Рядом на столе Аркадий заметил небольшой монитор. Почему-то уже на этом экране он ожидал увидеть Катины картины, но вместо этого компьютер показывал какие-то графики и цифры. Девушка в синей униформе посмотрела на экран.
– Ну что же, все в порядке. Вы готовы? – спросила она.
Он кивнул. В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел тот самый паренек, который всучил ему рекламку.
– О, это вы? – произнес он. – Как я рад, что вы пришли! Уверен, что это будет незабываемое путешествие!
Аркадий улыбнулся.
– Желаю вам приятных эмоций! – сказала девушка и потянулась к экрану, на котором возникла кнопка «Старт». – Буквально пару секунд – и вы будете в мире живописи Кэтрин.
Он вздохнул. А все-таки жаль. Жаль?.. А чего жаль и почему – вспомнить он уже не мог…
Все заволокло сине-серым туманом. Он вел машину. Окно было открыто. Пахло влажным воздухом. Все правильно, в туман так и бывает. Он посмотрел в зеркало заднего вида и увидел там отражение Кати, стоящей посередине дороги. Боже мой, он попал именно в ту злополучную картину! Надо немедленно все исправить! Надо вернуться назад к дочери. Он посмотрел вперед. Дорога резко поворачивала, а туман сгущался. Надо найти место, где можно развернуться. Ему необходимо повернуть назад. Однако туман из синего превращался в серо-фиолетовый, а дорога продолжала изгибаться. Ничего, ровным счетом ничего не видно! Было бы безумием пытаться разворачиваться на незнакомой дороге в таких условиях. Аркадий сжал зубы. Голова звенела. Звенела от невозможности исправить прошлое. А все-таки жаль. Жаль, что его там не было, в этом полуподвальном магазинчике. И что его не было с ними. Что его не было с нею, Катькой…
Вдруг туман начал рассеиваться, дорогая выпрямилась. Справа показались разноцветные крыши. И люди, много людей. Что это? Ярмарка? Скорее всего, карнавал. Аркадий присмотрелся. Шествующие были одеты в яркие костюмы сказочных героев. От костюмов, казалось, исходило какое-то необыкновенное свечение. Он помахал толпе из открытого окна и почему-то свернул налево, в другую сторону. Проехав мимо маленького красного дома, он увидел огромный старый парк. Туман окончательно испарился, и выглянуло солнце. Парковка была пуста. Ни души! Он вышел из машины и осмотрел ее. Все правильно, такой же БМВ, каким он владел в реале, только эта машина была темно-синей. Точно такого цвета, как на картине. Дорожка вела его вглубь парка. Справа шумел водопад, рядом с которым он сразу же различил фигурку танцовщицы. Его потянуло туда, как магнитом, но вдруг он заметил, что кто-то шел впереди. Это была девочка. Аркадий пошагал быстрее. Он нагонял ее. Ну да, это же Катя! Он побежал. Впереди показалась круглая оранжерея. Катя шла именно туда. Он бежал со всех сил, но почему-то расстояние между ними сокращалось очень медленно. Он видел, как за Катей закрылась дверь. Он видел! Он бежал все быстрее. Оранжерея была уже близко. Вот и вход. Он потянул ручку на себя. Тяжелая дверь поддалась, и он сделал шаг внутрь. Удивительные бабочки всех цветов радуги в мгновение ока окружили его со всех сторон. И среди этого разноцветного летающего коктейля он, наконец, увидел ее, дочь. Ей было лет десять, не больше. Она держала коробку с изображением Санта Клауса. Катя увидела его и улыбнулась. Да-да, она улыбалась ему, Аркадию! Бабочки летали вокруг и касались крыльями его щек, лба, носа. Их было все больше и больше. Щекотно. Это было чрезвычайно смешно и необыкновенно приятно. Аркадий улыбнулся. Он полностью отдавал себе отчет в том, что этот миг и есть счастье. Как будто тая в океане бабочек и Катюшиной улыбке, он сделал шаг к ней…– Шон, что-то идет не так, – вдруг сказала девушка.
– Посмотри на его кардиограмму, – откликнулся тот.
– В том-то и дело, что я не вижу ее. Система, что ли, сбоит?
– Как это «не видишь»? – подпрыгнул к монитору Шон. – Пульс! Проверь пульс! Да не на экране, у него проверь!
Девушка судорожно повернулась к клиенту и взяла его за руку.
– Не могу нащупать, – бормотала она и вдруг все поняла. – Шон! Нет пульса!
Она посмотрела на лицо мужчины. На нем застыла завораживающая улыбка. Что-то в ней было такое замечательное, что невозможно было отвести взгляд. Какая-то загадка, какое-то открытие, и даже, как это ни странно звучит при таких обстоятельствах, счастье…
– Он улыбается! – задрожала она так, как будто это как-то меняло дело. – Ой, что теперь будет? Это же ее отец! Как же так…
Шон отвернулся от бесполезного теперь монитора и посмотрел на Аркадия.
– Сердце не выдержало, – задумчиво произнес он. – Он умер от счастья…
Хэппи-энд
Я любила смотреть на его руки, когда он играл на пианино. Они взлетали над клавишами свободно, как птицы, – в их движении была своя мелодия, своя печаль, своя страсть. Когда старенькое пианино затихало, мы покидали тесную квартиру и окунались в огни вечерней Москвы. И музыка продолжала звучать. Это был фортепьянный концерт огней большого города. Мы бродили всю ночь, а на рассвете нам пели соловьи у Москвы-реки. Но однажды пианист затерялся в толпе. Я искала его отчаянно: в каждом встречном надеялась увидеть знакомое лицо, в каждом городском звуке – услышать знакомую мелодию. Все было напрасно, и я не могла больше выносить эту Москву…
…По вечерам я сидела в кафе, окна которого выходили на набережную Сены, и смотрела на скрипача. Что за наслаждение было следить за смычком, что за чудо – за телом музыканта! Каждой своей клеточкой он пел эту пронзительную мелодию. Когда кафе закрывалось, мы выходили на бульвар и медленно шагали мимо ярко освещенных витрин. Каждой клеточкой я чувствовала его рядом. Париж звучал романтично и сентиментально, как скрипка.
Но однажды я отстала на пару шагов – и скрипач растворился в сиреневых сумерках большого города. Остался один пустой Париж…
…На сцене я видела только саксофониста. Его мелодия уносила меня в заоблачные дали. Лондон казался городом-импровизацией. После концертов мы протискивались сквозь толпу, запрыгивали в двухэтажные автобусы, целовались в красных телефонных будках. Но однажды новая импровизация увела у меня саксофониста. Я стояла на мосту одна и смотрела на красные огоньки «Лондонского глаза». Внизу текла темная холодная Темза. Если я прыгну вниз, никто и не заметит. Большому городу все равно…
…Я шагала по розовым звездам Голливудского бульвара. Яркие маскарадные огни освещали улицу. На тротуаре в своем знаменитом белом платье стояла Мэрилин Монро. Я поравнялась с ней и посмотрела ей в лицо. «Мерилин» было лет шестьдесят. «В Голливуде все ненастоящее», – подумала я, и мой взгляд упал на витрину с париками разных цветов и оттенков. Чуть позже я вышла из магазина ослепительной блондинкой и отшвырнула прочь этикетку от своих новых волос.
– Вы что-то потеряли, – произнес кто-то.
Я обернулась. Он протягивал мне клочок бумаги.
– Выброси, – отмахнулась я.
Он взмахнул и этикетка повторно упала на тротуар, а его рука освободилась. Второй рукой он держал футляр для гитары.
– Зато это был повод заговорить с тобой, – сказал он. – Кстати, я всегда влюбляюсь только в блондинок.
– А я влюбляюсь только в музыкантов, – улыбнулась я и взяла его за руку.
– Очень жаль, но я не музыкант. Меня просто попросили донести гитару, – он сжал мою руку так, как будто боялся, что я сейчас вырвусь и убегу.
– Жаль тебя разочаровывать, но и я не блондинка, – и я сдернула парик.
Он залился заразительным смехом, но мою руку не выпустил. Фонарь рядом погас и зажегся снова – это подмигнул нам Голливуд. Большой город хохотал вместе с нами, и это была самая прекрасная музыка на свете – музыка, под которую случается хэппи-энд.– Добро пожаловать в реальный мир! – услышала я голос профессора и открыла глаза.
Он улыбался.
– Что это было? – спросила я, приподнимаясь.
– Это была обещанная симуляция, дорогая моя. Теперь вам потребуется время, чтобы осознать произошедшее с вами в виртуальном мире.
– Позвольте, но предполагалось, что это лечебный сеанс, а не просмотр голливудского кино, пусть и с моим участием.
– Все правильно, Ирина, не беспокойтесь, – терпеливо сказал он. – Это так называемое «кино» система показала вам, основываясь на биоизлучении вашего мозга.
– Вы что, мошенник? – разозлилась я. – Там ничего не было обо мне, ровным счетом ничего!
– Успокойтесь, дорогая, успокойтесь, – скороговоркой произнес он.
Улыбка сошла с его лица – казалось, она спряталась в его густой черной ухоженной бородке. Ну конечно, как же я раньше не подумала! Мужчинам, которые носят бороду, есть что прятать. Они скрывают от нас все, даже свое лицо. Они скрывают истину.
– Что вы меня все успокаиваете, странный вы человек? – возмущение мое росло. – Понимаете, вам не удастся меня обмануть! Положим, я была в Париже. Но никогда не бывала ни в Лондоне, ни в Голливуде. Для отдыха мой муж предпочитает Мальдивы. У нас там вилла. Мой мозг не мог спроецировать ни «Лондонский глаз», ни Голливудский бульвар…
– Не все так просто! – парировал он.
– Хорошо, пусть с географией не все так просто. Но я никогда не влюблялась в музыкантов. Никогда! И первый мой муж, и второй – успешные бизнесмены. А музыканты… Что мне в них искать? Я ведь сама певица! – воскликнула я.
И тут же добавила:
– Бывшая…
– Мне прекрасно известно, кто вы такая, – произнес он. – Я, между прочим, всегда был вашим поклонником.
Но я не слушала его.
– И потом… Зачем мне этот парик, скажите на милость? Я ведь натуральная блондинка! Вы что, не видите?
– Ирина, если честно, я не имею ни малейшего понятия, в каком именно виртуальном мире вы побывали, и что там случилось, – устало выдохнул он, – ведь это происходило с вами, а не со мной.
– Понятно! – подытожила я. – Вы это говорите, чтобы я вам поверила. Не на такую напали!
Я встала с кресла, подхватила сумочку и вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.…На крыльце кто-то сидел. Прямо на ступеньках. Я вышла из машины. Он встал. Высокий, худой, немного сутуловатый.
– Меня зовут Александр, я аккомпанировал вам однажды, помните?
– Смутно припоминаю, – сказала я на всякий случай, несмотря на то, что лицо его ровным счетом ничего мне не говорило.
– Тут такое дело… – замялся он. – У нас слегла солистка, а концерт – в воскресенье. Вы не могли бы…
– Молодой человек, – перебила я его, – я давно уже не работаю, разве вы не знаете?
– Знаю, но…
– Ну, сами подумайте, зачем мне работать, если мой муж – владелец заводов, дворцов, пароходов?
– Понимаете, нам очень надо…я надеялся…
– Зря надеялись, зря! – я прошла мимо него и на ходу достала из сумки ключ.
– Ну что же, тогда извините за беспокойство, – пробормотал он, – я, пожалуй, пойду…
И я услышала за спиной его удаляющиеся шаги.
Так-то лучше… Ключ в замке привычно повернулся. И вдруг я его вспомнила! Это было вечность назад в каком-то провинциальном городе. Был ли это Орел, Смоленск или, может быть, Брянск? Да какая разница! Это неважно… Он аккомпанировал мне. Я тогда заметила, что у него очень красивые руки.Они взлетали над клавишами свободно, как птицы, – в их движении была своя мелодия, своя печаль, своя страсть.
Да я всегда, всегда любила смотреть на руки пианистов. Как я могла это забыть? Как я могла жить все эти годы без музыки?!
– Постойте, Александр! – оглянулась я. – А почему вы решили, что я смогу спеть незнакомый мне репертуар?
Он медленно повернулся ко мне.
– Да потому что это ваш репертуар, Ирина. Вы ушли, а ваши романсы остались.
– Ну, хорошо. Тогда давайте, что ли, репетировать?
– Прямо сейчас?!
– Конечно! Ведь я ушла, а рояль в моем доме остался. Заходите.
Он прошел в дверь быстро, стремительной подпрыгивающей походкой – как будто боялся, что я передумаю. Немного сутулясь, подошел к роялю. Сел, открыл крышку и заиграл вступление…
Эх, зря я накричала сегодня на профессора. И борода мне его зря не понравилась. Хорошая, ухоженная борода. Система смоделировала для меня правильную виртуальную реальность. Просто мне не надо было понимать все так буквально. Теперь я это знала.
Я подошла к роялю и встала так, чтобы видеть…Я любила смотреть на его руки, когда он играл на пианино…
Дворник Степанов, весна и секс втроем
Дворник Степанов ненавидел весну. Когда солнце после долгой зимней спячки наконец выглядывало из-за облаков, во дворе начинали таять сугробы, слой за слоем открывая необъятные залежи прошлогоднего мусора. Вот и сейчас он с ненавистью смотрел на кучу окурков, осколки бутылок, какой-то объедок, в прошлой жизни именовавшийся гамбургером, и использованный презерватив. Все это надо было разгребать. А тут даже выспаться по-человечески не удалось, ведь снова всю ночь снился тот самый сон…
…Будто выходит он подметать двор. В сумерки. Пахнет талым снегом и хвоей. Степанов пытается мести, глядь – а метла расцвела, вся покрылась желтыми пушистыми пупырышками мимоз. На небе висит полная Луна, а из вон того окна на третьем этаже вылетает на метле – кто бы, вы думали? – Маргарита! Нет, Степанов, конечно, никогда эту девушку не видел и знаком с ней не был. Но он каким-то непостижимым образом, как бывает только во сне, знал: это она, Маргарита! Сказать, что она была красива – ничего не сказать. Она была божественно хороша! Ветер играл ее длинными распущенными волосами. И надо ли говорить, что волосы – это все, что было на ней надето. «Эй, там, внизу, приве-е-е-т!» – кричала с трехэтажной высоты Маргарита и заливалась волшебным полнолунным хохотом. Метла уносила ее вдаль, пролетая прямо над плоской крышей соседнего детского сада. И тут дворника Степанова охватывал леденящий душу ужас от мысли, что вот сейчас она улетит и он ее больше никогда, совсем никогда не увидит. Он вскакивал на свою цветущую мимозами метлу и дерзко отталкивался от земли ногой! И еще, и еще! И – о чудо! – метла действительно поднимала его вверх! Метра на два, на три. И выше, еще выше! «Лечу-у-у!», – кричал Степанов. Маргарита оглядывалась и в этот момент метла взбрыкивала и предательски роняла Степанова. Сердце падало в пятки, снизу стремительно надвигалась на него плоская крыша детского сада… И Степанов просыпался в холодном поту.
Этот сон неизменно снился ему уже который год, и обязательно весной. Но никогда, ни разу он так и не мог догнать Маргариту. Как заколдованный, он всегда падал на крышу этого распроклятого детского сада (нет, просто распроклятую крышу, ведь детский сад тут совсем ни при чем). В этот раз после того, как мечта догнать Маргариту в очередной раз не сбылась, Степанов долго не мог заставить себя выйти из своего полуподвала на улицу. Он выкарабкался на работу поздно, когда уже начало смеркаться.
А может быть… Постой-ка, когда впервые он увидел этот самый сон? Точно! Это началось после его визита в экспериментальную лабораторию года три назад. Что они там ему обещали? Заставить работать неактивные участки мозга и тем самым увеличить его продуктивность… Ну и дела! При чем тут продуктивность?! Что-то они там напортачили…
– Эй, парень, у тебя, наверное, давненько девчонки не было? – услышал он сзади.
Обернувшись, он увидел клетчатый галстук, белый воротничок, кожаную куртку и широкие плечи. «Квадратный!» – пронеслось в голове у Степанова, и он произнес:
– А тебе-то что?
– А ниче! Сегодня твой день! Пошли со мной, не пожалеешь! – сказал квадратный человек и подтолкнул Степанова к подъезду.
Дворник попробовал сопротивляться, но сил не было, и он покорился. «Авось потом…», – начал было думать он, но мысль лениво оборвалась. Они поднялись на третий этаж, и мужчина затолкал Степанова в квартиру. «А не из этой ли квартиры она вылетает?» – пришло вдруг на ум Степанову, и он спросил:
– Метлу-то куда поставить?
– Ну, ты кретин! – сказал квадратный. – Метлу на третий этаж приволок! Вон в угол поставь. И проходи.
Степанов шагнул в полутемную комнату.
– Держи для начала, – мужчина открыл бутылку «Столичной», поджидавшей на журнальном столике, налил в два стакана, оказавшихся здесь же, и протянул один из них Степанову, – вздрогнули!
Дворник опрокинул стопку. Водка обожгла горло, и приятное тепло начало разливаться по всему его страдающему телу.
– Короче, – сказал квадратный, – мы тут с моей девушкой хотим попробовать секс втроем, понял?
– Прикольно! – гоготнул Степанов. – А я тут при чем?
– Ты дурачка-то не включай! – погрозил пальцем тот. – Я тебя для этого «втроем» и привел.
Тепло все еще продолжало разливаться по всему телу, и дворник не нашел, что сказать, только хмыкнул неопределенно.
– Вот и отлично, – отреагировал мужчина и, отвернувшись в сторону стоявшего в углу кресла, спросил:
– Ритуль, ты готова?
Степанов оглянулся – и обомлел. В кресле сидела… она! На ней, правда, были джинсы и футболка, и волосы были не такие темные и не такие длинные. Но тем самым непостижимым образом, как раньше случалось только во сне, он узнал ее, Маргариту. Она и без метлы и Луны была божественно хороша!
– Маргари-и-ита! – выдохнул Степанов. – Я тебя знаю, слышишь? Я люблю тебя!
– Молодец чувак, а, Ритуль? – сказал квадратный, – Вживается в роль!
– Может, не надо, Вась? – спросила она. – Живут же люди как-то и без секса втроем?!
– Ритка, я ж тебе сказал. Будешь сковывать мои желания – не женюсь! – и Вася начал развязывать свой клетчатый галстук.
Голова у Степанова закружилась, к горлу подкатил ком.
– Раздевайся, чего стоишь? – приказал ему Вася, отбросил в сторону кресла галстук и добавил: – Ну и давай, фантазируй дальше про любовь, у тебя это клево получается!
Все то тепло, которое разливалось по телу Степанова, вдруг хлынуло вверх, в голову. Он, было, подумал, что сейчас взорвется, но больше не успел подумать ни о чем. Только размахнулся и со всей силой – откуда только она взялась! – отправил свой кулак в нос квадратного человека. Тот покачнулся, но на ногах устоял – он ведь был раза в два шире в плечах, чем хлюпкий дворник Степанов.
– Вот кретин, епрст! – взвыл Вася, проверяя, на месте ли нос. – Я ж прибью тебя сейчас на фиг!
– Не надо, Вася! – заплакала Маргарита. – Ну его, этот секс втроем, давай лучше Виагру попробуем! Отпусти его, а?
– Ритуль, я не понял, ты что, жалеешь его?! – взревел тот и с удвоенной злостью набросился на дворника.
Дальше была темнота…… Когда Степанов открыл глаза, над ним было звездное небо.
– Очнулся! – услышал он ее голос.
– Маргари-и-ита, – просипел Степанов и, наконец, на звездном фоне увидел ее лицо.
Она как будто парила над ним в небе. Это его на носилках несут, догадался Степанов, а она просто идет рядом.
– Живой, слава богу, – запричитала Рита, всхлипывая. – Скотина Васька! Силы у него мужской нет без секса втроем, видите ли! А как отбивную из человека делать, так сила есть! Ты уж прости меня, не знаю даже, как тебя зовут…
– Степанов я, – сказал он. – Дворник Степанов. Выйдешь за меня?
– Выйду, – твердо сказала Рита. – Только не помирай, слышишь?
И он выжил. Только вот целый месяц пришлось проваляться в травматологии. Рита приходила к Степанову каждый день – с сумкой продуктов и букетиком мимоз. А когда его выписали, она забрала Степанова к себе на третий этаж. В полуподвал он не вернулся и дворником больше не работал. Между прочим, Степанов оказался аспирантом психфака. Через год он защитил кандидатскую диссертацию на тему о психологической составляющей интимных отношений. И затем открыл частную практику. Специализировался он на сексуальных фантазиях, а особенно хорошо получалось у него работать с парами, зацикленными на сексе втроем. Но когда на прием пришел квадратный Василий в том самом клетчатом галстуке, Степанов выставил его за дверь. И хотя это было абсолютно непрофессионально, но весной можно все. Психолог Степанов обожал весну!
Кстати, он никогда больше не падал во сне на крышу детского сада. Рита тоже посетила экспериментальную лабораторию. Теперь они летали по ночам вместе. С Маргаритой. И это у них получалось божественно хорошо!Статьи
Два подхода к робототехнике на примере корпораций Honda и Toyota
(Впервые статья была опубликована в журнале «Магия ПК», № 2/2010 г.)
1. Робот ASIMO, Honda Motor
Известный на весь мир робот ASIMO (сокращение от Advanced Step in Innovative Technology) – результат более чем 20-летней исследовательской работы Honda Motor Co., Ltd. Сегодня Asimo умеет ходить по неровной поверхности, легко поворачивает, умеет спускаться и подниматься по лестнице, бегать и брать в руки предметы. Его скорость при беге – 6 км /ч, при ходьбе – 2.7 км /ч. ASIMO отвечает на простые голосовые команды, распознает лица, узнает местность и избегает препятствий. Как удалось создать такого продвинутого гуманоидного робота? Каковы перспективы его развития? На наши вопросы отвечает Вильям Де Бракелир (William De Braekeleer), менеджер по связям с общественностью, Honda Motor Europe.
Сколько лет потребовалось на создание ASIMO? Сколько людей было включено в разработку?
Honda начала исследования в области гуманоидной робототехники еще в 1986 году. Работы ведутся с целью создать продвинутого гуманоидного робота, который действительно сможет помогать людям. ASIMO первого поколения был представлен в 2000 году. В исследования были вовлечены огромное количество инженеров и ученых Хонды по всему земному шару. Координация проекта происходит из Вако(Япония), но работа по созданию робота также проводится в исследовательских институтах Хонды в Европе и Америке.
Сколько роботов ASIMO существует сегодня?
Всего с учетом предыдущих версий существует приблизительно 50 роботов ASIMO.
Что оказалось самым трудным с точки зрения технологии?
До настоящего момента самым большим технологическим вызовом для инженеров Хонды было создание робота с высокой степенью мобильности. В 1986 году сделал первые шаги самый первый экспериментальный робот E0. Но в тот момент было бы слишком рано утверждать, что он умеет ходить. Роботу требовалось 5 секунд для того, чтобы сделать один шаг. К тому же, он умел ходить только по прямой линии. Это называется статической ходьбой и она, конечно, отличается от того, как ходят люди.
Для того чтобы лучше понять механизм движения, инженеры Хонды начали изучать, как ходят и сохраняют баланс люди. При ходьбе мы почти теряем равновесие, как будто падая вперед. Ходьбу в то время, когда почти падаешь, было очень трудно симулировать в роботах. Это было вызовом, так как никто до нас этого добиться не смог.
А как ASIMO совершает поворот?
Когда мы начинаем поворачивать при ходьбе, но еще до того как поворот уже совершен, мы переносим центр тяжести во внутренний угол поворота. Благодаря детальному изучению того, как это происходит, стало возможным смоделировать поворот и для робота. ASIMO может предсказать свое следующее движение и способен предварительно перенести свой центр тяжести в нужном направлении на необходимое расстояние.
С какой операционной системой работает ASIMO?
К сожалению, подобная информация является коммерчески конфиденциальной. Мы не открываем таких технических деталей.
В чем уникальность ASIMO? Что из его черт так и остается непревзойденным конкурентами (например, Тойотой)?
Высокий уровень мобильности ASIMO, его способность кооперироваться с другими роботами ASIMO, набор его сенсоров и технология распознавания, которая позволяет роботу оперировать в гармонии с человеком, – во всем этом мы действительно опередили конкурентов.
Можете ли Вы дать прогноз на будущее? Когда можно будет приобрести ASIMO для личного пользования?
В настоящее время мы продолжаем решать задачи искусственного интеллекта для ASIMO и создаем робота, который сможет находиться в гармонии с окружающей средой. Нам предстоит еще много пройти на этом пути. Моделью для искусственного интеллекта служит мозг, который еще предстоит изучить прежде, чем мы сможем воплотить похожие принципы в гуманоидных роботах. Сегодня мы думаем, что этот процесс займет не менее 10–15 лет.
В брошюре об ASIMO 2000 г. написано, что через 40 лет роботы войдут в каждый дом. Четверть этого срока позади. Изменились ли ваши предсказания?
Пройдет еще немало времени, прежде чем сформируется рынок для такого типа роботов. Однако мы верим, что использование таких роботов будет расти и расширяться. Их полезность станет очевидна: или благодаря технологическим инновациям, или когда роботы превзойдут ожидания людей (то есть все, что мы хотим от роботов, будет выполнено).
Планирует ли Хонда работу над другими видами роботов: например, роботом-инвалидной коляской или роботом-музыкантом?
Пока нет. С 1986 года мы создавали умного ходячего гуманоидного робота, который когда-нибудь сможет помогать людям. Однако, вторая цель этого исследования – развивать инновационные технологии, которые можно было бы применить к существующим продуктам или которые могли привести к созданию абсолютно новых технологий.
Почему автомобильная компания создает робота? Возможно ли соединить машину и робота вместе и что из этого выйдет?
Цель Хонды с ASIMO– изобрести новую форму мобильности. По следам мотоциклов, машин и аккумуляторов Honda пришла к созданию двуногого гуманоидного робота, умеющего ходить. Различные технологии, к которым мы пришли в результате работы над роботом, будут применяться и в других областях – например, в технологии по безопасности автомобиля. Получат дальнейшее развитие контроль за осанкой ASIMO, распознавание голоса и образов и, конечно, возможное сокращение всего как по размеру, так и по весу.
Создавая ASIMO, придерживались ли вы какого-то свода правил? Как вы относитесь к Трем законам роботехники Азимова?
Даже в научной фантастике фантазии больше, чем научных фактов. Тем не менее, ASIMO был создан для того, чтобы помогать людям и делать нашу жизнь легче. А во всей продукции Хонды (и не только в робототехнике) безопасность – это самое главное.