Про шакалов и волков
Шрифт:
Не морозь меня-а-а-а!
Моего коня-ааа!
Сколько ни шипела Асенька, нацеливая оружие на заложников, сколько ни замахивались на взбунтовавшихся пленников «чужаки», казалось, заткнуть новоявленных «молодогвардейцев» было невозможно и выстрелами. Но именно они и раздались вдруг с верхнего этажа дома. В ответ послышались автоматные очереди — с улицы здание начали обстреливать. Из института также неслась беспрерывная пальба.
— Это Денис! Я знаю, что это Денис! — закричала Катерина, хватая ледяными ладонями руки Онежского.
Несколькими минутами ранее
— Сможете подниматься по лестнице? — крикнул Димитриев Люше.
— Постараюсь… — ответила она, облизав пересохшие губы.
Юлия боялась высоты, но страх смерти от пули был сильнее, потому сыщица решительно полезла вверх, запретив себе смотреть по сторонам. Пистолет она сунула за ремень джинсов. Дедим же виртуозно преодолел пространство до второго этажа, едва хватаясь руками за ступени и держа автомат наготове. «Господи, еще целый пролет!» — с ужасом подумала Шатова, отстав от бывшего спецназовца. Когда она почти поднялась на балкончик второго этажа, раздался выстрел с крыши. Один из снайперов заметил движение на стене и высунулся из слухового окна, целясь в живые мишени, которые наполовину были загорожены козырьком крыши. Пуля звякнула о железку рядом с рукой Дедима.
Крикнув Люше: «Скорее!» — он рванулся к балконной двери, не понимая, почему спецназ не обстреливает крышу со двора. Люша, догоняя детектива, успела закричать, увидев движение за стеклянной дверью:
— Ложись! — и сама рухнула на балкон. Ее закрыл собою Дедим. Очередь вдребезги разнесла стекло, пройдя над головами детективов. Наконец группа захвата стала прицельно бить с улицы по крыше и пробоине в стекле. Когда выстрелы стихли, Дедим рывком поднялся и дернул Юлию:
— Еще один пролет! Сможем!
«Ни за что!» — хотела завопить Шатова, но Дедим еще раз с силой тряхнул ее за ворот куртки, и Люша чудом взлетела по лестнице. Дедим выставил руку вперед, заставив ее замереть. В этот момент с улицы стали стрелять очередями по балконной двери последнего, третьего этажа. И снова — грохот стекла и мужской крик. Боевик, подбежавший к балкону, был ранен в плечо и грудь. Дедим рванулся вперед, крикнув Шатовой: «Быстро!» — и вломился в дом, стреляя одиночными выстрелами из «Макарова». Увидев в коридоре еще двух боевиков, он схватил за шкирку корчащегося террориста и прикрылся им как щитом. К спине Дедима прильнула Люша. В эту минуту правая дверь в аудиторию приоткрылась и оттуда грянул выстрел. Пуля попала в умирающего бандита, и, пока Дедим разворачивался к новой цели, Люша, сжимавшая пистолет, успела «выстрелить в сторону опасности», едва не выронив оружие от отдачи. От двери отскочили, и Дедим, бросив тело террориста в проем, тоже выпустил очередь. В кабинете кто-то взвизгнул, и сыщики вломились внутрь. Это был штаб террористов, оснащенный техникой. Он был пуст. Видимо, бандит находился в комнате один и успел спрятаться за стол с компьютерами или за шкаф у окна. Его пистолет валялся посреди комнаты.
— Лягу стены и прикройся тумбочкой! — крикнул Дедим Люше.
Юлия, которую страх смерти не деморализовал, а превратил в ловкого и сообразительного бойца, рванула стоящую у стены тумбочку на колесиках на себя и присела за нее в углу. Детектив же пригнулся и, держа автомат двумя руками, стал двигаться к столу.
В этот момент в коридоре раздались шаги и мужской резкий голос крикнул:
— Не сметь стрелять! Там Виктор! Не сметь!
Дедим замер и услышал фразу, в которой звучала паника:
— Денис Димитриев! Не стрелять! Я готов вести переговоры! Витя, ты жив? ВИ-ИТЯ! — взревел Пал-Пал. Дедим, наконец, узнал его искаженный ужасом голос, который он слышал сегодня на вечере, когда проходил вдоль рядов у сцены, а Трунов кокетливо говорил с кем-то из гламурных дам.
— Папа! Я здесь! Папа, сделай что-нибудь! — послышался юношеский крик из-за стола и плач.
Прочитав послужной список Дедима и короткие выдержки из прессы о нем, генерал Крутой скептически скривился:
— Ну хорошо, этот вполне может в дело ввязаться, а что за баба там путается?
Его помощник, генерал Андрей Андреевич Мягкий — худой невысокий человек, которому бы гораздо больше подошла фамилия Сухой, развел руками:
— Мы пока ничего не знаем о ней. Судя по поведению на пожарной лестнице, женщина тоже из профессионалов.
— А связь? Установлена с ними постоянная связь? Этот… Демид или как там его, — Крутой брезгливо поводил рукой, — должен отчитываться, если и в самом деле вызвался играть в героя.
Помощник с недоумением покосился на шефа.
— По-видимому, нет возможности. Впрочем, они могут быть и убиты. Скорее всего, товарищ генерал… Каждую минуту мне сообщают о ситуации, но вот уже в течение четверти часа все будто замерло. Никаких передвижений людей в окнах, ну… и что-то Грунов притих. Вы же сами не можете дозвониться ему… Либо Димитриев и вправду смешал им карты и террористы спешно устраняют проблему, либо…
— К черту ваши догадки, которые и так очевидны для младенца! — взревел Крутой, наливаясь синюшным румянцем. — Мы связаны по рукам и ногам! Премьер строго запретил действовать методами, опасными для жизни людей. А другие методы мне просто неизвестны, товарищ генерал! А вам известны?!
Командир изливал раздражение на подвернувшегося под руку зама.
— И за чертовой прессой следите! Они уже наломали дров на Домбровке. Помните кадры проникновения спецназа по стропилам, над которыми ржали эти упыри с бомбами и пролилась первая кровь?
— Да, товарищ генерал. Мы выловили трех фотографов на крышах домов и двух журналистов с видеокамерами, которых пустили жильцы верхних квартир в Иваницком переулке. Все — старики, которым эти папарацци сунули по тысяче. Но ведь в каждую квартиру вокруг улицы Замазина не вломишься! А еще офисы, магазины…
— А надо бы! Да понимаю, понимаю, что ни людей, ни времени… — махнул Крутой рукой и, скривившись, сел за стол.
— И главное, обидно, что ни одного толкового профессионала, кроме Грунова, подрастерявшего за годы барской жизни хватку и, возможно, снайперов, среди этой своры нет! Мальчишки!.. Что, кстати, родители русских?
Заместитель сел напротив начальника, перебирая листы со сведениями на столе.
— Вот тут телевидение можно похвалить! Увеличенные фото боевиков, сделанные жильцом с чердака, хоть и были безобразного качества, но, показанные на всех каналах, дали отличный результат. Все опознаны. Россиян четверо. Русские, не старше двадцати трех лет. Из неполных или неблагополучных семей, кроме одного парня. Итак, Миусов — сирота. Тетка-опекун, осужденная за финансовые махинации, умерла в тюрьме от пневмонии. Какая-то Полина Еремина, подруга скончавшейся Миусовой, принимает активное участие в судьбе мальчишки. Дала уже показания, примчавшись из деревни Акуловка, где проживает, увидев парня по телевизору на вечере в форме официанта.