Про студентов и другую жизнь
Шрифт:
Утром, позавтракав, мы, как всегда, поехали на тракторе в лес для продолжения рубки елей. В середине дня начался довольно сильный дождь, но работа не прекращалась, мы продолжали валить деревья, обрубать сучья, крепить брёвна к трактору. Промокли, устали очень. Вечером только около 19:00 кое-как добрались до дома из-за поломки трактора. Грязные, мокрые, злые и молчаливые от непомерной усталости. И вот вся наша «лесная бригада» стягивает с себя грязную мокрую одежду, тихо ругает мерзкую погоду, непролазную глину, курит и предвкушает предстоящий ужин.
А в это самое время на наших глазах Коля, сняв всю эту грязную мокрятину, переодевается в чистую одежду, натягивает сухую яркую штормовку и направляется к выходу. Один из нас, Сергей Волков, с большим недоумением в голосе:
– Коля, и ты в такую жуткую погоду опять идёшь к ней?! А как же свиные отбивные, водка, отдых?!
Коля, уже взявшийся за ручку двери, обернулся и изрёк: – Серёжа, ты сегодня вечером съешь это мясо, выпьешь водки, отдохнёшь, а через 2-3 месяца забудешь этот ужин, водку вкусную свинину, а вот женщину ты не забудешь никогда!
Открыл дверь и ушёл в темноту, в дождь, к любимой женщине. Голодный, уставший, но очень влюблённый. После его слов сидели молча, потом кто-то сказал:
– Вот это любовь!
Уткин сопромат не любил. Математику, правда, он тоже не очень жаловал, но в ней хоть как-то разбирался, а вот сопромат совсем не давался. Виноват был, конечно, он сам, так как начало семестра, когда начали читать и изучать этот предмет, весело прогуливал лекции и семинары, а теперь пришла сессия и суровая расплата за все радости юной жизни. Курс читал профессор Феодосьев В.И., автор толстого учебника «Сопротивление материалов». Читал, покуривая сигареты «Дымок», слово в слово по своей книге, поэтому Саня, и многие другие, поняв это, на лекции не ходили, решив, что к экзамену будут готовиться просто по его учебнику. Зимняя сессия второго курса в главном инженерном вузе страны очень суровая. Пять зачётов и пять экзаменов. Ужас. Преодолев высокую планку зачётов и получив допуск к сессии, Саня был уже счастлив, а вот теперь, сдав первые два экзамена, предстояло осилить сопромат, теоретическую механику и философию марксизма-ленинизма.
Экзамен по сопромату принимал сам лектор Феодосьев В.И. Восемь человек уже «отстрелялись», из них пятеро получили «неуд». Народ трепетал. Профессор принимал экзамен, покуривая свой вонючий «Дымок», самые дешёвые и крепкие сигареты без фильтра, студенты-курильщики покупали их только при полном безденежье (цена 14 копеек), хуже только папиросы «Север» или сигареты «Прима» (15 копеек). На тщательно исписанные экзаменационные листы он не смотрел, зная, что все списывают со шпаргалок, поэтому разговор начинал сразу с дополнительных вопросов. Дошла очередь до Сани. Подойдя к столу преподавателя, он отдал листы, аккуратно заполненные формулами, и стал трепетно ждать вопроса. Отложив в сторону листы с ответами на билет, профессор быстро изобразил на чистом листе красивый интеграл и спросил: «Что это?» Саня ответил: «Интеграл». Профессор: «Понятно, что интеграл. Какой это интеграл?» Саня: «Определённый». Феодосьев: «Хорошо, определённый. Ещё раз спрашиваю, какой это интеграл». Судя по интонации, профессор начал терять терпение. Как утверждала студенческая молва, Феодосьев был слегка глуховат, поэтому Саня напряг свой острый музыкальный слух и ловил подсказку от друзей, потому что понятия не имел, что это за интеграл. Уловив знакомый шёпот Кости Полянского, большого умника и знатока всех предметов, сидевшего не далеко в первом ряду, пытался изо всех сил разобрать в тревожном шёпоте товарища что-то понятное и знакомое, но уловил лишь – «… интеграл то ли Гора, то ли Дора или Мора». Набравшись смелости, изрёк: «Интеграл Гора». Пытавшийся помочь Сане Костя Полянский с тоской обхватил голову руками и наклонился над столом, чтоб не видеть дальнейшего разгрома приятеля. «Так… – профессор нахмурился. – Так вы, товарищ студент, утверждаете, что это интеграл Гора?» Саня: «Да». Профессор: «Хорошо. Ну и кто же этот Гор?» Саня в одно мгновенье перебрал в голове всех известных ему именитых математиков и физиков – Тейлор, Лагранж, Лавуазье, ряды Фурье, Лейбниц, теорема Ферма. Все вроде французы. Или англичане? Англичан Саня не любил из-за английского, с которым у него тоже не очень складывалась любовь, поэтому твердо сказал: «Француз». Феодосьев, посуровев и ещё больше нахмурившись: «Так-так. Значит, это, как вы утверждаете, определённый интеграл Гора, француза. Тогда скажите мне, что этот интеграл определяет, какую выполняет функцию?» Саня от волнения и напряжения мысли вспотел, стал лихорадочно вспоминать, что такое вообще «интеграл». Насколько он вообще помнил из матанализа, интеграл – это сумма приращений, отрезков для исчисления объёмов и площади поверхности. Однако сопромат ведь не математика, здесь силы давят то там, то здесь. Проведя в голове стремительный анализ того, что знал, ответил: «Этот интеграл Гора, суммирует силы, действующие на предмет или балку». Феодосьев закурил очередную сигарету, задумчиво посмотрел на Саню и сказал: «Вот что, студент Уткин. Запомните – это интеграл Мора, позволяет определять прогибы, перемещения и углы поворота балки заданного сечения. Почитайте перед пересдачей внимательно про него. И ознакомьтесь с теоремой Кастилиано. Кстати, Кристиан Отто Мор немец, а не француз. Идите».
Вот так, получив «неуд» по сопромату, Саня на всю жизнь запомнил, что такое интеграл Мора, а профессор Феодосьев, докурив пачку «Дымка», поставил на этом экзамене ещё четыре двойки.
Конец апреля в Москве выдался жарким, солнечным и красивым. За окном аудитории звенели трамваи, звонко и весело чирикали воробьи, а Серёга Шмаков грустил. Шла унылая лекция по теории полёта, а монотонный, хриплый тенорок лектора раздражал и нагонял тоску и скуку. Серёге хотелось чего-то яркого, светлого и интересного, а если конкретно, то хотелось пива. Простого, холодного, пенистого пива, но впереди ещё две пары, которые пропускать никак нельзя, так как это «лабы» (лабораторные работы). Если их пропустить и пойти пить пиво, то потом, перед самой сессией, когда голова идёт кругом от зачётов и курсовых, придётся их отрабатывать и терять драгоценное время зачетной недели. Лекцию Серёга не конспектировал, потому что не хотелось, да и переписать потом можно будет у Лены Звонарёвой, отличницы и ленинской стипендиатки. Мысль о вкусном напитке полностью завладела им, и он стал прокручивать варианты осуществления её в реальности.
Прежде чем продолжить описывать размышления и мечты Серёги Шмакова, необходимо сделать небольшое лирическое отступление и рассказать о пиве и культуре его употребления в столице и других городах нашей Родины в 70-х годах прошлого столетия.
Восемьдесят процентов трудового мужского населения Москвы и её окрестностей любили пить пиво. И вот почему. Распитие водки, портвейна или креплённых вин часто заканчивалось у наших соотечественников различного рода обидами, тоской и грустью, иногда буйством, реже некрасивым злословием. Жизнь российских мужчин в основной массе не баловала, проистекала в трудностях, лишениях, несправедливостях, поэтому, употребляя крепкие и полукрепкие напитки, они довольно быстро пьянели, так как пили обычно без закуски, и вся невысказанная горечь, накопившаяся от непонимания, усталости и нелёгкой жизни, рвалась наружу и, в зависимости от
Никто там не напивался. Обычно брали 2-3 кружки, и разговор на час-полтора, затем домой в семью, но поговорив, поделившись с друзьями или даже случайными людьми о наболевшем, тем, чем не поделишься с женой, детьми, родителями. И отпускало. Становилось чуть, совсем немного, но легче. И домой шагалось веселей. Мужики после пива приходили домой не пьяные, не «выпимши», а просто добрее и светлее.
В зависимости от времени суток значительно менялся «контингент» посетителей этих пивных. Утром, с 10:00 до 12:00, туда прибывали люди с весьма помятыми лицами после вчерашних «усугублений». Они тихо и молча пили пиво, приходили в себя. С 14:00 до 17:00 часто набивались студенты после учёбы. Заведение наполнялось табачным дымом, весёлым смехом, слышались забавные рассказы о сданных или несданных экзаменах-зачётах, о девушках, куда же без них, о весело проведённых выходных, праздниках и т.д. С 17:00 и до 20:00 пиво пили рабочие, мастера, инженеры, бухгалтеры и представители других трудовых коллективов. Конечно, всегда присутствовали различные тёмные, спившиеся, опустившиеся, грустные персонажи. Но в целом любая пивная тех времён – это народ, то самое население, живущее и работающее в городе.
Кроме вышеперечисленных мест употребления пива москвичи и гости столицы могли купить бутылочное жигулёвское пиво. Оно продавалось в крупных продовольственных магазинах, в винных отделах или в буфетах, но уже с наценкой. В магазине цена бутылки пива 37 коп., в буфете, со столиками, – 50 коп. Разница значительная. Разливное пиво в пивной «на розлив» – 24 коп., в автомате – 20 коп. Всё строго, стабильно. Цены не менялись годами. Если повезёт, а пиво в бутылках бывало нечасто, то можно было сэкономить, сдав пустые пивные бутылки (12 коп. штука), добавить, и получалось дешевле. Но везло редко.
Мечта любого студента тех лет это пить вкусное, неразбавленное бутылочное пиво из тонкого стакана с воблой или сухой жареной картошкой в пакетиках (слово «чипсы» ещё не прилетело в наши города и веси).
Возвращаемся к Сергею Шмакову, его мечтам и планам. Навязчивая мысль о пиве заставила его думать, анализировать и находить нетривиальное решение. Он жил в общежитии. С ним в комнате проживало ещё трое ребят однокурсников. Самый забавный из них – это Жора Задыкян, умный, задумчивый и очень добрый парень. Учился Жора легко, не напрягаясь, но в отличники не стремился, довольствовался четверками, иногда пятёрки, главное, чтобы была стипендия. У него в Краснодаре только мама-учительница и младшая сестра-школьница. Отец их бросил, и мама тянула детей одна. Поэтому стипендия для Жоры – важная статья дохода, но вечерами он с ещё тремя ребятами из общаги подрабатывал в соседнем гастрономе грузчиком. Жил очень скромно, экономил на всём, но раз в месяц переводил маме деньги. Помогал как мог. Ещё Жора очень любил читать серьёзную художественную литературу. Как он говорил друзьям: «Восполнял пробелы школьного образования». Вечерами, перед сном, по просьбе «сокамерников» он часто читал или пересказывал наиболее интересные отрывки или забавные сюжеты из прочитанных книг. Так вот, две-три недели назад Жора им пересказал смешной рассказ Мопассана, который назывался «Усы». Там главный герой для участия в семейном спектакле, где ему досталась женская роль, сбрил роскошные усы. Спектакль имел успех, но жена этого мужчины отказалась с ним спать и целоваться до тех пор, пока не отрастут новые усы. Все весело посмеялись и заснули крепким молодым сном. Вот эту историю Сергей и вспомнил, мечтая о пиве. У его хорошего товарища по группе Витьки Драгина имелись в наличии хорошие усы, и, глядя на Витьку, сидящего впереди, и на его усы, Сергею пришла гениальная мысль – обменять Витькины усы на пиво.
Когда закончилась пара, и унылый лектор покинул аудиторию, Серёга отвёл Витьку в сторону: «Вить, а ты можешь сбрить усы?» Витя удивлённо смотрел на Серёгу: «Ну, могу, конечно, а зачем?» Серёга отлично знал, что он тоже большой любитель попить пивка после лекций, в хорошую погодку, с проверенной компанией. Денег у него тоже, как и у Серёги, не было, так как оба пролетели в зимнюю сессию мимо стипендии, схватив пару троек, а с тройками в их славном вузе «степуху» не давали.
– Ты хочешь попить вкусного бутылочного пива в «Трёх конях»?