Про студентов и другую жизнь
Шрифт:
А Севастополь всё-таки замечательный город!
Если вы когда-либо учились в серьёзном техническом институте (университете), то должны помнить, что такое зачётная неделя перед сессией. Без сданных зачётов вас не допустят к сессии, что равносильно отчислению за неуспеваемость. Никаких двоек. Просто недопуск к экзаменам – и всё, до свидания. Поэтому студенты всегда и во все времена стремились сдать зачёты всеми правдами и неправдами.
Андрей Трушин не успевал сдать последний зачёт, его уже дважды завернул преподаватель. Оставалась одна попытка, а до конца зачётной недели всего два дня. Приехав домой, что-то съел за ужином у мамы, закрылся в своей комнате. Мысли горькие и унылые заполнили весь мозг, но интуиция подсказывала: «Не сдавайся. Ищи выход. Думай». Провалявшись час на диване, позвонил однокласснику, другу и коллеге по институту Саньке Зотову, учились на одном потоке в разных группах. «Сань, привет. Пойдём прогуляемся, совет нужен». Саня ответил отказом от прогулки, но пригласил к себе пообщаться и обсудить проблемы. Андрей быстро оделся и через
Андрей коротко описал ситуацию. Саня всегда очень быстро соображал, учился хорошо в школе и в институте. Выслушав и оценив остроту проблемы, предложил единственный, по его мнению, вариант: «Надо переносить сессию. Вернее, зачётную неделю, дней на пять, семь. Иначе не выкрутишься. Ты, вот что, пойдём к маме, она же врач, если ты помнишь, должна помочь». Они направились на кухню, где Санькина мама пила чай и что-то читала. Саня быстро изложил надвигающуюся катастрофу и попросил маму помочь Андрею.
Лидия Ивановна улыбнулась, вздохнула и сказала: «Конечно, помогу. Ушиб головы тебя устроит? В твоей поликлинике с таким диагнозом тебе в освобождении отказать не посмеют». Андрей: «Конечно, устроит. Куда ехать?» Лидия Ивановна: «Приезжай завтра к 10:00 на Большую Пироговскую в “травмпункт”. Саша расскажет тебе, как доехать». Андрей: «Да, найду завтра, в 10:00 как штык буду».
Вернулись к Сане в комнату. Андрей: «Я всегда думал, что твоя мама терапевт». Саня: «Она хирург. Много лет работала заведующей отделением хирургии, а сейчас, говорит, устала и ушла в травмпункт».
На следующий день в 10:00 Андрей получил из рук Лидии Ивановны заветную справку с синими треугольными и круглыми печатями на серьёзном бланке травмпункта. Справка подтверждала падение и сильный ушиб головы. С этой замечательной справкой Андрей примчался в институтскую поликлинику, потому что только она давала справку об освобождении от учёбы. Отсидев очередь, состоящую из грустных «больных» студентов, вошёл в кабинет врача. Врач, изучив справку, спросил: «Как вы упали, где?» Андрей: «Да на катке. Упал на спину и сильно головой об лёд. Очень больно было». Врач внимательно осмотрел его голову, синяка и шишки не нашёл. «Скажите, после удара головой у вас были синие круги перед глазами? Вас тошнило?» Андрей: «Да, были. Большие и очень синие». Врач: «О, тогда у вас сотрясение мозга и вас надо срочно госпитализировать. Дело очень серьёзное». Андрей: «Ой, нет. Вы знаете, я ошибся. Круги были маленькие и совсем не тошнило. Так покачало немного, туда-сюда и всё». Врач: «Смотрите. С этим шутить нельзя, могут быть осложнения, гематома внутри головы. Последствия таких ударов бывают очень опасные». Сказав это, врач выдал ему освобождение на семь дней с обязательным постельным режимом, покоем и тишиной.
Андрей благодаря «ушибу головы» получил трудовой зачёт, допустился к сессии, сдал экзамены без хвостов и был счастлив.
Жизнь в нашей стране средины 70-х годов, ещё не достигшей стадии «развитого социализма», шла размеренно, по утверждённому партией и правительством порядку. Студенты, будучи неотъемлемой частью советского народа, также жили по определённым правилам и установкам. Одним из таких незыблемых правил являлась поездка студентов всех вузов после второго курса на «картошку». «Картошкой» тогда называлась работа в колхозном (совхозном) поле по сбору урожая морковки, капусты, свёклы и картошки. Выезжали на эти сельхозработы не только студенты, но и трудовые коллективы заводов, разнообразных НИИ, КБ, учреждений и даже школ. Делалось это по одной простой причине – нехватке рабочих рук для сбора урожая. Механизация труда отсутствовала, поэтому трудились все вручную, на коленях, согнувшись и в других разнообразных позах. Этот нелегкий труд, разумеется, не оплачивался и осуществлялся как шефская помощь города бедной уставшей деревне.
В социализме вообще люди много делали без оплаты их труда. Кроме картошки – это субботники и воскресники, сбор металлолома, ударный труд в пользу воюющего Вьетнама и многих других борцов за свободу.
Происходил сбор урожая всегда в сентябре, редко в начале октября. Наша группа не избежала этой весёлой участи и была направлена на сбор свеклы и морковки в Луховицкий район Подмосковья, рядом с живописным берегом реки Оки. На «картошку» поехала половина нашей группы, другая половина «откосила» от этой «забавы», прикрывшись справками о слабом здоровье и другими не менее ценными документами. Всего наша команда составила четырнадцать бойцов, готовых помогать родине собирать гниющий в земле урожай. Наш курс, около двухсот человек, привезли на автобусах и разместили в трёх длинных бараках, построенных, видимо, давно для таких как мы, сезонных сборщиков корнеплодов. Руководителями всей этой студенческой братии являлись преподаватели факультета и, естественно, партийно-комсомольские активисты. Погода стояла замечательная, тёплая с ласковым осенним солнышком. В первый же вечер пошли купаться на Оку, девочки налево, мальчики направо, потому как плавки и купальники никто не брал, купались голыми. Вода бодрила, но совсем ещё не остыла.
На следующий день утром, после завтрака, начальники повели всех в поле, обозначили «фронт работ», пожелали трудовых успехов и удалились, наверное, писать планы и отчёты. Свёкла в земле сидела крепко, вылезать не хотела, приходилось прилагать усилия, посылать добрые слова в её
Прошло больше трёх недель с момента начала работ. Мы втянулись в трудовой ритм, закончили резервуар, и нас бросили на другие «горящие» объекты. Погода испортилась, сильно похолодало. Работали в телогрейках, свитерах и рукавицах. Грелись табаком, вечером чаем, спиртных напитков давно не употребляли из-за отсутствия денег.
В тот вечер автобус вёз нашу бригаду домой после ужина, почти стемнело. Шёл дождь, машина медленно ехала по деревенской дороге, мокрой, грязной, в ямах и колдобинах. До наших вагончиков оставалось около километра, когда автобус резко затормозил, и в свете фар мы увидели безобразную сцену – пьяный здоровенный мужик в кирзовых сапогах и расстёгнутой потёртой куртке бьёт кулаком по лицу женщину, может быть, тоже нетрезвую. Бил жестоко, грязно матерясь. Она вставала из жидкой дорожной грязи, а он опять её бил. Отвратительный мордобой вызвал праведный гнев у всех нас. Саша Чурсин, сидевший на первом от двери сидении, вдруг резко крикнул водителю: «Василич, открой». Двери автобуса со скрипом открылись, Саша ловко спрыгнул в грязь, подбежал к пьяному мужику и врезал ему в челюсть. Мужик рухнул как подкошенный, женщина истошно завопила: «Убивают! Помогите!», – и бросилась поднимать любимого из дорожной грязи. Саша быстро вернулся, двери закрылись, и мы оставили пьяную парочку разбираться дальше между собой. Приехав домой и обсудив произошедшее, поняли, что Саша молодец, защитил женщину, но влез зря, так как на Руси известно: «Милые бранятся, только тешатся», такая вот у нас, русских, забава – браниться, драться, а потом обниматься и пылко любить друг друга. Покурив, поворчав на лихие обстоятельства, легли спать. Утром опять работа, обед, ужин, после которого добыли водку через знакомых строителей, в долг, устроили вкусный вечер с выпивкой, преферансом, разговорами «за жизнь» и её прекрасную перспективу. Ближе к 22:00, в самый разгар весёлых посиделок в наш вагончик, где собралась почти вся бригада, вдруг грубо постучали. Я, так как сидел на прикупе – кто играет в преферанс, знает, что это такое, – вышел в тамбур изучить источник стука. Открыл дверной засов, повернул ручку и увидел три страшные небритые физиономии, одна из которых, быстро поднявшись по ступенькам вагончика, грубо пихнула меня в грудь и направила на моё, хоть и нетрезвое, но вполне ещё интеллигентное, лицо обрез двухстволки. Жуть. Спас Володя Фокин, вышедший в этот момент в тамбур и быстро оценивший лихую ситуацию.
Тут надо немного отступить от повествования «боевого» сюжета и рассказать коротко про Володю Фокина. Вова, в отличие от нас, школьников, поступивших в институт сразу после школы, отслужил в армии (ВДВ), год ещё учился на рабфаке, курсах для армейцев, и поэтому был старше нас на четыре года. Именно он спас нас, и, прежде всего, Сашу Чурсина, от большой беды. Так вот, Вова Фокин, увидев эти небритые лица и меня, отлетевшего в тамбурный угол, быстро сообразил, что делать. «Мужики, в чём проблема?» – первый его вопрос. Мужики, изрядно пьяные, у одного, толкнувшего меня, обрез, у второго просто двустволка, громко рявкнули: «Где этот чёрный с бородой? Давай его нам. Убивать будем». Володя, умница, слушая мужиков, тихо приоткрыл дверь в вагончик, чтобы все сидящие внутри, слышали этот диалог и принимали адекватные решения, анализируя последствия разговора с владельцами заряженных стволов. Я прочухался после толчка в грудь, встал и стал громко объяснять пьяным дядькам, что мы весьма мирные студенты и злодеев с чёрной бородой в своих рядах не держим. Все блондины, ну, или, как исключение, шатены. Дядьки не поверили и потребовали произвести осмотр жилого помещения.
Володя открыл дверь и пригласил сомневающихся мужиков внутрь, ознакомиться с присутствующими мирными гражданами и осмотреть помещение на предмет наличия спрятавшегося «под лавкой» злодея. Они вошли, внимательно разглядели притихших студентов, заглянули под кровати, но «бородатого чёрного с бородой» не нашли. Натащив нам грязными сапогами кучу грязи, молча ушли.
Саша Чурсин сразу, когда только услышал первые звуки от «пьяных мстителей», в одних носках выпрыгнул в узкое окно вагончика и убежал в сторону стройки, где его найти в темноте было совершенно невозможно.