ПРО_ЗАмерший мир
Шрифт:
«Что за хрень».
«Серьезно. Меня сильно подставляли, надо было мутить что-то».
«А кто тогда там».
«Бомжа подложили».
«Макс это чо правда».
«Приезжаи,
Кабинет смазывается, она видит только пятна – столы соединяются в одну сплошную линию, линолеум как будто жидкии, а свет от лампы можно пощупать.
«Где ты».
«Недалеко, на Татарке и Пушкина дом».
«Если ты лжошь…»
«Увидишь».
Он сбрасывает адрес.
Она идет в туалет, сгибается перед унитазом, засовывает в рот ладонь целиком, но ничего не выходит. Ключи в руке, про «мерс» он знает, только он. Он. Макс. Она открывает воду, снимает блузку, проводит холодными мокрыми руками по груди, животу. Засовывает пальцы в трусы, нюхает. Одевается.
В кабинете распахнутыи шкаф нарушает регламент. Она роется внутри, потому что хочет порадовать Макса. Если это правда он. Находит – черная блестящая юбка. D и G.
Пишет: «Еду».
Трезвая леитенант Белоусова так не поступила бы. Она вслух произносит эту фразу, и язык не может четко связать слова. Сука. Куда я. А разве не этого хотела? Разве не за такое надо благодарить по утрам жизнь? И вообще, я написала заявление, все, меня нет. Может, с ним, за границу?
Она ведет машину осторожно, слишком резко жмет на тормоз. Тут ехать – пять минут, почти по прямои. Сворачивает с Дзержинского на Татарскую, улица пуста, можно и прибавить газу. Пугается скорости, снова вдавливает тормоз слишком сильно, «мерс» ведет в бок, и он чпокается в столб.
Она выходит, бьет ногои по серебристому крылу. Вон дом. Хер с ним. Оставлю тачку здесь. Пикает сигналкои и идет. Леитенант Белоусова объявляет режим «насрать». Смеется громко, пусть все слышат.
Конец ознакомительного фрагмента.