Проба сил

Лисина Александра

С рассветом же мы снова поднялись и так же тихо покинули Догу, как и Рагу до этого. Правда, теперь я решила написать более подробное письмо эрдалу, постаравшись пояснить причины, по которым ему пока нежелательно отпускать своих рейзеров во взбудораженный, растерянный, всполошившийся Харон. Без особых подробностей, конечно, но мне показалось, что уехать просто так будет некрасиво. Да и эрдал повел себя честно, так что услуга за услугу.

Кстати, Дей с Рорном после Третьей подозрительно притихли, смутно подозревая, что с нами сильно что-то не то. Да и видано ли: за несколько дней отыскать и разбить две Печати из шести? А до этого разбить еще одну. Безо всякой армии или хотя бы нескольких десятков специально подготовленных команд рейзеров. Так как дураками они не были

и, слава богу, не один год проторчали в Норе, то отлично представляли себе суть нашей работы. И тот факт, что нам с такой легкостью удалось все это провернуть, не прибегая к посторонней помощи, не мог их не настораживать. И не мог не наводить на весьма невеселые мысли.

Однако пока они молчали. Только сблизились по вполне понятным причинам и частенько о чем-то беседовали, когда искренне верили, что чуткие уши оборотней находятся от них достаточно далеко.

Покинув Третью крепость, немного освоившись и коротко посовещавшись, мы все-таки решили повторить тот же сценарий и в Четвертой. Справедливо рассудив, что днем Твари, даже если и поняли нашу тактику, все равно не могут ничего противопоставить. Так что зачем изобретать велосипед? Конечно, если нарвемся на Темного мага, то проблемы непременно появятся, и на этот счет предстояло думать уже сейчас. Но тут Лин неожиданно набрался смелости и заявил, что теперь готов взять с собой не только одного Аса, но и еще кого-нибудь из Теней. Потому что, дескать, уже научился становиться немного больше и думает, что легко удержит на себе троих седоков.

Новость порадовала всех. Особенно Мейра, который искренне надеялся стать этим самым "третьим". Однако наглые Тени, собравшись в тот же день за столом, втихаря разыграли почетную должность в кости. И, пока мы летали с шейри на разведку по всей округе, сообща решили, что моим новым надзирателем, охранником и, по совместительству, подушкой безопасности, станет Гор.

Мейр обиделся.

Но я, когда вернулась, так им всем наподдала, что он быстро посветлел и с благодарностью сказал, что гордится такой справедливой расстановкой приоритетов. Правда, на спину шейри его все равно не пустили, но он вполне удовлетворился тем, что роль команды поддержки у них с Локом остается неизменной.

В итоге на Четвертой все прошло еще быстрее и проще, чем везде. Короткий полет, два горячих выдоха на скорости в сто километров в час, корчащиеся в агонии деревья, прыжок, влажный хруст ломающихся ветвей... короткая схватка с истошно воющими от бессилия Тварями, мой решительный удар и - финальный аккорд торжества восстановленной справедливости. А еще - тугие струи бьющего во все стороны света, безумно счастливые, ликующе кричащие в тишине души, откровенно ошеломленное, быстро истаивающее лицо Ли-Кхкеола перед моими закрывающимися от слабости глазами, истошные вопли издыхающей нежити, красивое зарево над Хароном... а потом - гроза. Холодный ветер, бьющий в грудь. Довольные улыбки. Мокрые лица под черными масками. Стена дождя, сопровождающая нас вплоть до самой границы леса. Изгвазданные до колен сапоги. Липнущие к телу плащи. Недовольно отфыркивающиеся кони. Короткий марш-бросок до ближайшей деревни. Чувствительный тумак в бок Дею за то, что опять не рассчитал. Затем - мягкая постель. Крепкий сон. Подъем в пять утра. И снова - пустая, бедная на попутчиков дорога.

У Пятой мы даже задерживаться не стали - как только я отдохнула после бессонной ночи, мы тут же разъехались на разведку. Привычно, буднично и уже без прежнего энтузиазма. А что делать? Привыкли за столько-то раз. Да и ничего удивительного или волнующего в этом уже не было. Работа. Просто такая работа. Ни сомнений, ни колебаний. Ничего, кроме накапливающейся усталости, грязных ног и насквозь пропотевшей одежды. Правда, в пятом "треугольнике" Трактов опять оказалось три, но нас было девять, так что по трое в каждый отряд и - как раз хватило. А потом опять быстрый бег по каменистым дорогам Харона, короткий обмен мнениями, недолгое совещание под беспокойным взглядом хозяина трактира. И, наконец, новый рейд, о котором даже легкие на эмоции оборотни уже говорили с откровенным равнодушием.

По испуганно шарахающемуся лесу мы проносились, как ураган - стремительно, дерзко, не считаясь ни с кем и ни с чем. Оставляя после себя лишь обугленные обломки, горы сломанных и сожженных ветвей, кучи свежего пепла, глубоко вдавленные следы, широкие лужи черной крови и свет... ослепительный, чарующий, невыносимо прекрасный свет первого дня творения, от которого изумленно замирала земля и от которого даже у меня до сих пор екало сердце.

Кажется, только благодаря ему наши несведущие рейзеры все еще не плюнули на приличия и не приставили мне ножи к горлу. Потому что видели... видели они, что это я им указывала направление. Замечали, что только мое слово в итоге оказывалось решающим. Чувствовали тщательно укрываемое смирение оборотней. Собственными глазами видели их вторые обличья. Сознавали, что впервые в жизни хвард не только соглашался идти бок о бок с миррэ, но еще и прикрывал ему спину. Спокойно. Уверенно. Безо всяких вопросов. А миррэ ничем не выказывал своего превосходства и безропотно перевязывал немногочисленные раны Лока, если тому вдруг не везло напороться на особенно проворную и живучую Тварь.

Да и Дей не мог не подмечать, что каждый раз, когда я одобрительно хлопаю его по плечу, его силы стремительно восстанавливаются. И не мог не видеть, в каком виде застает меня возле каждой Печати, с какой осторожностью и заботой меня порой поднимали с земли на руках. Не мог он не сложить два и два, увидев сломанные алтари, и не мог не сделать правильных выводов. Не дурак он был. Не дураки они оба. Так что давно уже ощутили, кому в действительности подчиняется отряд, и я уже не раз ловила на себе их вопросительные взгляды, прежде чем они отправлялись исполнять отданный через Аса приказ.

Однако пока они почему-то молчали. Пока еще не задавали вопросов. И пока еще послушно делали все, что от них требовали, включая уход за лошадьми, поиск ночлега, общие сборы и все остальное, без чего нельзя обойтись в таком походном режиме. Они только косились на меня все сильнее. И все чаще в этих внимательных взглядах проскальзывало колебание.

Я не торопила события: соберутся - сами придут. А пока хватало того, что они не доставляли проблем и оставались надежными, исполнительными и верными соратниками, на которых мы могли безоговорочно положиться.

Впрочем, чем это закончится - одному богу известно.

Что ж, наберемся терпения и будем надеяться на лучшее, потому что рано или поздно они все равно ко мне придут. А с чем и с каким именно настроем... поживем-увидим. Все равно это - лишь вопрос времени.

Подъезжая к крепости Хара - Шестой, последней в ряду защитных сооружений Фарлиона, я в какой-то момент внезапно ощутила дикую, ничем не снимаемую усталость. Так частенько бывает, когда видишь перед собой цель, долго готовишься, упорно ее добиваешься, стремишься, позабыв про сон и еду, а потом - бац. И все. Ты у цели. Вот она, родимая. Вот она, покоренная и достигнутая. Твоя вершина. Твое самое главное достижение. Та самая неодолимая высота, на которую ты с огромным трудом все-таки взобрался, рухнул без сил, уставился в чистое небо и понял: все.

Вот и я, увидев вырастающие издалека крепостные стены, тоже как-то резко осознала, что все: это была последняя. Самая дальняя. Шестая. И самая трудная, потому что в шестой раз преодолеть себя после взлома Печати, успокаивающе махнуть встревоженным моим долгим обмороком братьям, а потом уверенно встать на ноги я уже не смогла. Просто не хватило сил, потому что последние дни вымотали меня так, как никогда раньше. От постоянной слабости меня уже мотало. В седле становилось держаться труднее с каждым днем. От дикой усталости даже сон уже не спасал, и я каждое утро поднималась с таким трудом, что впору было вспомнить о далеком детстве, когда мама ежедневно за уши вытаскивала меня из-под одеяла, все время повторяя по школу, в которую никак нельзя опоздать. Сейчас мне, как никогда, хотелось накрыться с головой, свернуться калачиком и послать всех далеко и надолго. Но остановиться было нельзя, и мы спешили так, как, наверное, никогда в жизни.