Проблема 92
Шрифт:
— Понятно. — Курчатов поднял голову, улыбнулся и встал. — Я тоже уверен, что в самом скором времени мы продолжим работу, и стараюсь не потерять из виду своих ребят. Но пока для нас должно существовать лишь то, что приносит непосредственную помощь фронту.
Вечером Курчатов уже сидел у Александрова — старого верного друга, вместе с которым начинал заниматься еще диэлектриками. Последние годы Александров работал на Военно-Морской Флот. Он редко бывал теперь в Ленинграде. Дневал и ночевал на секретных балтийских базах, где размагничивал
Александров встретил его со сковородкой в руках, на которой шкворчала поджаренная на сале яичница. Был он в матросской тельняшке, загорелый, обветренный. Чувствовалось, что человек забежал домой только на несколько минут. Курчатов даже заколебался, входить или нет. Но Александров радостно протянул ему левую руку и буквально втянул его в квартиру.
— Очень рад, что ты пришел, Игорь! — Александров похлопал его по спине. — Вместе сейчас и поужинаем.
— Спасибо, — отмахнулся Курчатов. — Я только из-за стола. И вообще я всего на одну минуту.
— Вот это номер! Столько не виделись! Нет уж, давай присаживайся.
— Правда, Толя, я ненадолго. И дело у меня короткое, хоть и значительное.
— Ну, будь по-твоему…
— Одним словом, Толя, поступаю в полное твое распоряжение. Посылай меня, посылай моих сотрудников, куда сочтешь нужным. Куда надо, туда и поедем.
— Да?! — гаркнул вдруг Александров. — Тогда входи и садись! Просто такие вопросы не решаются. Сначала надо яичницу съесть. Видишь, какая восхитительная яичница! Я, брат, сегодня один хозяйничаю.
— На флоте приучился? — спросил Курчатов, присаживаясь на кожаный черный диван.
— Нет. — Александров мгновенно организовал нехитрую холостяцкую сервировку. — На то у нас кок есть. Борщ, макароны по-флотски, компот. Все в лучшем виде. Но я, понимаешь, по яичнице соскучился… Давай-ка присоединяйся. Значит, хочешь размагничивать корабли? — спросил он, ловко разложив по тарелкам разрезанную надвое глазунью.
— Настоящего дела хочу, Анатолий. Чтобы хоть чем-нибудь помочь фронту. Все, как говорится, возвращается на круги своя. В юности мне хотелось стать кораблестроителем.
— Теперь же будешь защищать их от мин. По-моему, это даже лучше. А уж если о юности разговор зашел, так ты, если не ошибаюсь, начал свою трудовую жизнь с магнитной лаборатории?
— Обсерватории! Первую научную работу там сделал, в Павловской магнито-метеорологической обсерватории.
— Когда сможешь приступить к работе? — спросил Александров, подбирая остатки яичницы хлебным мякишем.
— Хоть сегодня! С начальством уже все обговорено.
— А как же твоя лаборатория? Урановая проблема как?
— Все решено… О ядерной физике надо пока забыть. Фронт не может ждать.
—
— Мы как раз говорили об этом с Иоффе. — Курчатов задумчиво скатал хлебный шарик. — Он сказал;, что урановую тематику засекретим.
— Давно пора. Можно лишь удивляться теперь тему, что повсюду открыто обсуждались перспективы получения атомной энергии. Действительно килограмм урана может заменить двадцать тысяч тонн ТНТ[4]?
Курчатов кивнул.
— Жаль, — огорчился Александров. — Очень жаль, что не успели… А у них? На каком уровне это дело находится у них?
— Примерно на том же. Знают они не больше нашего, а для практического осуществления им нужно решить тот же комплекс вопросов.
— Не забудь, что к ним в лапы попал весь чешский уран, вся тяжелая вода Норвегии.
— Все равно, — Курчатов встал и пошел за Александровым на кухню. — Природный уран нужно еще обогатить. Это как минимум! И тяжелой воды требуется во много раз больше, чем производят ее норвежские электродиализные заводы.
— Но что же все-таки будет с твоей лабораторией? Ведь это именно тот бронепоезд, который должен стоять на запасном пути.
— Самое ценное оборудование, которое только можно увезти, отправили в Казань. С ним поедет несколько сотрудников. Остальное придется надежно законсервировать здесь. Большой циклотрон, в частности. Во время войны его не достроишь, — он замолк на мгновение. — Не достроишь и не перевезешь. И вообще сейчас не время для ядерных экспериментов. Хватит об этом, Анатолий… Поговорим лучше о деле. Как там ваши магнитные мины?
— Они, брат, не наши, они немецкие. Ты в курсе проблемы?
— В самых общих чертах. Познакомь, пожалуйста.
— Дело довольно простое, но хлопотливое. Немцы сбрасывают магнитные мины с самолетов, и преимущественно в ночное время. Сам понимаешь, уследить, куда именно, бывает трудно. Тральщик тоже не всюду пошлешь. Вот суда и подрываются. Потери довольно существенные. Особенно большой урон несут англичане. Северное море буквально начинено магнитными минами. Но у нас на Балтике тоже хватает. Не жалуемся. Сбрасывают тысячами. Они надеялись таким путем блокировать все наше побережье, все порты и бухты, но не тут-то было…
— Вы не дали?
— А то! — по-мальчишески задорно Александров замахнулся на невидимого врага — Морская авиация не дремлет, и тральщики наши тоже. Да и мы, профессора кислых щей, не лыком шиты.
— Размагничиваете?
— Размагничиваем. Только медленно очень. Моряки ворчат на нас, что копаемся, как черепахи. Но размагничиваем. С англичанами опытом обмениваемся.
— Немцев видел?
— Только самолеты и, конечно, суда. А так, живьем, нет… Однажды нас здорово гоняла неприятельская подлодка. Еле укрылись в фиорде… Но ничего, измерения провели.