Проблема выбора
Шрифт:
– Что вы хотите этим сказать, ваше высочество? – Ушаков слегка побледнел. Видимо, ему самому было не по себе от того, что практически проворонили назревающий заговор и чуть не потеряли наследника. Вряд ли Елизавета Петровна им простила бы такую глупость. Она в дела канцелярии особо не вникала, но вот то, что ее положение весьма упрочнилось с моим появлением, прекрасно понимала.
– Я хочу сказать, что Тайной канцелярии, так же, как и мне, что-то в жизни нужно менять. А для этого нужно понять, что вы делаете не так. Вы же умный и опытный человек, Андрей Иванович, вы как никто должны понимать, что, рассказав вслух о чем-то, начинаешь это что-то воспринимать по другому. А там и я могу что-то такое ляпнуть, просто в силу своего отрочества, что при детальном рассмотрении можно будет и опробовать. Уж вам-то докладывали, что я знатным выдумщиком слыву, – и я улыбнулся, может быть, даже немного заискивающе, но мне было жизненно важно привлечь его на свою сторону. Когда я готовился к этой встрече, то всерьез раздумывал о том, с кем ее провести: с Ушаковым, который все еще начальник, или с Шуваловым, которого все на эту роль прочат. В итоге я выбрал Ушакова, и сейчас гадал, не ошибся ли со своим выбором.
– И что же вы поменяли бы в нашей службе в первую очередь, ваше высочество? – Ушаков горько усмехнулся, намекая на то, что моя тетка в первую очередь захотела поменять начальника.
– А я не знаю, Андрей Иванович. Мне надобно еще разобраться, что вы вообще делаете, какие пределы у «слова и дела» имеются, – сложив руки на груди, я смотрел на главного палача Российской империи, а именно так воспринимался Ушаков среди знати. Меня просветил Суворов, когда я попросил его передать приглашение Ушакову, что именно Андрей Иванович придумал сначала немного пытать подозреваемого, а потом уже следователю передавать. Он называл это: «Создание доверительных отношений». Весьма спорно на мой взгляд, но вот то, что, если подозреваемый не сознается даже под пытками, нужно с пристрастием допросить доносчика – это он хорошо в свое время придумал, мне нравится.
– Два пункта, как их по велению ее величества Анны Иоановны составили, так до сих пор остаются они неизменны. Кто, что дурное против государя или государыни, или против члена царственной семьи удумает, попадает под «слово и дело», и, ежели кто, что дурное против государства Российского измыслит, – Ушаков смотрел на меня внимательно. Он словно заново изучал меня, оглядывая медленно с ног до головы.
– А только ли от доносов исходите вы, прежде, чем «слово и дело» объявлять? – для меня это был очень важный вопрос, потому что позволял определить величину агентурной сети.
– Так ведь как еще можно крамолу распознать, ежели какой преданный государыне человек не донесет вовремя. Есть, конечно, людишки на содержании, кои по салонам шляются и слушают, что и кто говорит, но мало их, – Ушаков поморщился. – Дожился я – старый пень, уже и вас, ваше высочество, посильную помощь просил оказать.
– Плохо, – я покачал головой. – Ладно в Петербурге, но Российская империя большая, как с бунтовщиками и хулителями в провинциях справляетесь, Андрей Иванович?
– На местах губернаторы должны сие дело выполнять, как и проводить первичные дознания, мы же не можем везде успеть, – развел руками Ушаков.
Я на это ничего не ответил, просто не стал ему говорить, что проще всего в каждой губернии отделение открыть. Но что уж тут говорить, если даже в Москве Тайной канцелярии фактически не было. Сыскная экспедиция хоть и номинально подчинялась канцелярии, но все же они были заняты другими делами – более приземленными, так сказать, уголовными и околоуголовными. В политику они не лезли, и были Ушакову малоинтересны. Все-таки хорошо, что я сначала решил переговорить с Ушаковым, и лишь потом ехать в Петропавловскую крепость. Пока мне там делать особо нечего, нужно подумать, с Суворовым поговорить, может быть, он подскажет, как убедить Елизавету в том, что Тайная канцелярия должна быть повсеместно. Что она должна присутствовать в каждой дыре, нависая Дамокловым мечом над потенциальными заговорщиками. Ну, а увеличение отделений обязано будет повлечь за собой и другие изменения. Сейчас же Ушаков натолкнул меня на одну весьма любопытную на мой взгляд идею.
– Андрей Иванович, каюсь, хотел с вами напроситься в крепость Петропавловскую, чтобы своими глазами снова все увидеть, но передумал, – я улыбнулся. – Буду кабинет выбирать и обустраивать, а то, не дело это в спальне посетителей принимать. Ладно бы на вашем месте прелестница какая сидела, тогда, это имело бы смысл, ну а так… К тому же подзабыл я, что Яков Яковлевич уже скоро будет ждать меня на урок истории государства Российского.
– Я понимаю, ваше высочество, – Ушаков кивнул. – Полагаю, что на сегодня наш разговор закончен?
– Да, полагаю, что так оно и есть. Вот только, Андрей Иванович, есть у меня к вам просьба, надо сказать, весьма деликатная.
– И что же за просьба, ваше высочество? – он тяжело оперся на трость и поднялся на ноги. Смотреть на него снизу-вверх было неудобно, поэтому я тоже вскочил.
– Прислать ко мне одного из тех доносчиков, кои на службе у вас числятся. Тех самых, что по салонам шляются да разговоры разные выслушивают, – я пока не знал, как именно хочу использовать подобного рода товарищей, но полагал, что соображу по ходу разговора. – Это ведь не будет составлять для вас проблему?
– Нет, ваше высочество, какие проблемы? – отмахнулся Ушаков. – Я пришлю к вам кого-нибудь посмышленей.
Он ушел, а я остался стоять посреди комнаты, куда вышел, делая намек на то, что провожаю его. Я стоял, задумчиво глядя на дверь. Нет я не был гипермозгом и суперменом, но учеба в техническом университете в свое время дала мне одно немаловажное преимущество, я умел анализировать. И теперь самый поверхностный анализ говорил мне, что Ушакова нужно будет менять. Вот только, на кого? Я всеми силами буду настаивать на том, чтобы это не был Шувалов. Костьми лягу, но добьюсь, чтобы Елизавета не поставила во главе Тайной канцелярии свою левретку. Тем более, что она вроде бы отдала мне на откуп кое-какие решения. Понятно, что окончательное решение будет принимать даже не она, и не Разумовский, которому, похоже, вообще все пофигу, более аполитичного человека я в жизни не встречал. Решение на данном этапе будет принимать, ну, или сильно лоббировать Бестужев, а я с вице-канцлером так общего языка и не нашел, и что-то мне подсказывает, что и не найду. И что делать? Да шевелиться начинать, вот что. двор вернется в Петербург к декабрю, а значит, нужно до этого времени найти того, кто будет, если не моим единомышленникам во взглядах на канцелярию, то хотя бы отнесется с пониманием и сочувствием. А потом написать длинное письмо, в котором разрекламировать нового претендента так, что Елизавета рыдать над письмом начнет. Ну и в конце нижайше попросить попробовать сделать претендента исполняющим обязанности, а Ушакова хоть в ту же Москву отправить, своими глазами чтобы увидел, что от архивов Сыскной экспедиции осталось. А там, если проявим себя, то нам и карты в руки. Елизавета не то чтобы очень умна и образована, но она хитра и обладает просто звериным чутьем и интуицией. Она на конфронтацию не пойдет, особенно в такой организации, которая допустила ее воцарение на трон, а назвать какую-то другую причину того, что Тайная канцелярия ничего не сделала при перевороте, я не мог. Сюда же можно было отнести и то, что все занимающие хоть какие-то значимые места в данной организации люди не просто усидели на своих местах, но некоторые еще и приподнялись. Наверное, Анна Леопольдовна умудрилась и Ушакова довести до ручки, раз он такой корявый заговор «проморгал».
Кого? Кого можно представить в качестве начальника Тайной канцелярии, особенно усовершенствованной? Суворова? Не знаю. Я не знаю, черт подери! Я не успел толком ни с кем познакомиться, когда меня потащили в Москву. А там всем было настолько откровенно не до меня, что это не было даже обидно.
– Ваше высочество, – в комнату без стука ввалился Сафонов. – Там… это…
– Миша, что это? Говори понятнее, я не понимаю тебя, – нахмурившись, я скрестил руки на груди.
– Турок там, – шепотом произнес Сафонов.
– Турок? Как он сюда попал? И кто его пропустил? – я уставился на Сафонова. В голове не укладывалось, что вор мог вот так запросто проникнуть во дворец, и его никто не остановил.
– В том-то и дело, что никто. Он холопом прикинулся, дворовым. Притащил прямо в зал ожиданий охапку цветов, и давай их по вазам расставлять. Я его узнал, и сразу сюда прибежал. Что с ним делать-то? Ваше высочество, прикажете в шею гнать, или может сразу в застенки к Андрею Ивановичу определить?
– Надо сначала выяснить, зачем он вообще из Москвы сюда приехал, а затем, как во дворец проник, – я хмуро смотрел на Сафонова. К гвардейцам, осуществляющим мою охрану, у меня все больше и больше вопросов возникает. – В крепость мы его всегда успеем определить. Вяземского и Румянцева возьми в помощь, да в классную комнату Турка нашего вежливо пригласите. И, Миша, какой полк сегодня охрану дворца осуществляет?