Проблески золотого детства
Шрифт:
Я видел, что смерть почти подошла к порогу. Я взял его за руки и сказал ему несколько слов, которые он внимательно выслушал.
В моем детстве я знал только двух людей, которые действительно помогли мне осознать, что такое настоящее внимание. Первой, конечно, была моя Нани. Мне даже немного грустно поставить ее рядом с Самбху Бабу, потому что ее внимание, хотя и похожее, было более многомерным. На самом деле, я не должен называть двоих людей. Но я уже сказал это; теперь же позвольте мне объяснить так ясно, как это только возможно.
С моей Нани
Знаете ли вы, что каждое утро я вставал и спешил принять ванну и приготовиться, потому что я знал, что все ждут? Сегодня я не завтракал просто потому, что я знаю, что это отложит встречу с вами. Я поспал немного дольше, чем обычно. Каждый вечер я знаю, что вы готовитесь, принимая душ, и в то мгновение, когда я вижу свет в вашей маленькой комнате, я знаю, что прилетели дьяволы, и теперь я должен спешить.
И целый день вы заняты. Ваше время занято на протяжении всего дня. Вы можете сказать, что я совершенно ушедший от дел человек — не уставший, ушедший от дел… и не уволенный никем. Это мой образ жизни — жить расслабленно, ничего не делая с утра до вечера, с вечера до утра. Чтобы все были заняты, это вся моя работа. Я не думаю, что в мире есть кто-то еще — или был, или когда-нибудь будет — кто настолько ничего не делает, как я. И, тем не менее, просто, чтобы поддерживать дыхание мне нужно, чтобы тысячи саньясинов постоянно работали. Вы знаете более великого шутника?
Только сегодня я говорил Четане, что Вивек уехала в отпуск. После десяти лет бедная девочка заслуживает его. Это не большая просьба за десять лет. Математически, это один день каждые два года.
Я сказал ей: «Ты можешь ехать, счастливо».
Она поехала в Калифорнию. Я сказал ей: «Я буду счастлив, что ты наслаждаешься этими несколькими днями».
Я говорил Четане: «На следующий год и я, возможно, смогу отправиться на несколько дней в отпуск». Но проблема в том, что я не могу поехать один. Мне нужны все мои люди, и я не могу даже без одного из них. В моей команде больше людей, чем у президента Америки. Это люди бедного человека, их должно быть больше. И не президента любой страны, но самой богатой страны. Почему? Потому что моя команда не состоит из слуг, он состоит из моих любимых, и я не могу обойтись без них.
Это единственная проблема, сказал я Четане. Но она была счастлива. Она была так счастлива, что я думаю, она даже не побеспокоилась о моей проблеме. Конечно, она была счастлива, потому что если моя команда поедет со мной в отпуск, она обязательно будет там. И Четана… когда-то было время, когда я сам стирал, но, конечно не так хорошо. Я не могу дать вам лучшие рекомендации, потому что, хотя я делал все, что мог, это была работа, которую надо было закончить как можно быстрее. Для вас это молитва, дело любви, не работа, которую надо выполнить. Я не думаю, что во всем мире есть кто-то еще, у кого одежда выстирана лучше, чем у меня.
И Четана была счастлива, думая: «Прекрасно, все мы едем в отпуск». Но мне надо взять столько людей, что Вивек была права. Когда мы покидали Пуну, было столько приготовлений — особенно для нее, потому что она беспокоилась обо мне, о моей пище, и подобных мелочах. Я не думаю, что все это время она могла спать, она так беспокоилась, чтобы ничего не оставить, что все должно быть доступно во время путешествия. Вивек была права, когда сказала мне: «Ошо, вы подобны огромной горе из золота, которую надо переносить с одного места в другое».
Я сказал ей: «Это правда, совершенная правда. Надо помнить только одно: что гора, хотя и золотая, живая и также сознательная. Поэтому, будь осторожна».
Ты видишь мою трудность, Четана? Если я поеду в отпуск даже на неделю или на выходные, сколько тебе придется подготовить? Мы должны все организовать в точности, как здесь, в доме Лао Цзы — это серьезное задание Но из-за того, что ты была так счастлива, я думаю, что это того стоит. Я могу сделать все, что угодно, чтобы сделать хотя бы одного человека счастливым. Из этого была соткана вся моя жизнь.
БЕСЕДА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Теперь, моя работа с вами… Я рассказывал вам об определенных отношениях, которые сложились между ребенком девяти лет и пожилым человеком, пятидесяти лет. Разница в возрасте была огромной, но любовь может преодолеть все преграды. Если это может произойти даже между мужчиной и женщиной, тогда какая же преграда может быть больше? Но это было не то, и это нельзя описать как просто любовь. Он мог любить меня как сына или как внука, но это было не то.
То, что произошло, было дружелюбие - и пусть это будет записано: я ценю дружелюбие выше, чем любовь. Нет ничего выше дружелюбия. Я знаю, что вы заметили, что я не употребил слово «дружба». До вчерашнего дня я употреблял его. но сегодня пришло время рассказать вам о чем-то большем, чем дружба — о дружелюбии.
Дружба тоже может привязывать, по-своему, как любовь. Она также может быть ревнивой, захватывающей, боящейся, что может быть потеряна и из-за этого страха появляется столько агонии и столько борьбы. Па самом деле, люди постоянно борются с теми, кою они любят — странно, просто странно… невероятно странно.
Дружелюбие поднимается выше, ко всему, что знает и чувствует человек. Это скорее аромат существа или, можно сказать, расцвет существа. Что-то обнаруживается между двумя душами, и неожиданно — два тела, но одно существо это то, что я называю цветением. Дружелюбие -это свобода от всего мелкого и посредственного, от всего с чем мы знакомы на самом деле, знакомы слишком близко.
Я могу понять, почему моя Нани проливала слезы из-за моей дружбы с Самбху Бабу. Ома была права, когда сказала мне: «Я не беспокоюсь о Самбху Бабу - он достаточно стар, скоро смерть заберет его». И странно, но он умер раньше бабушки, ровно на десять лег раньше, хотя моя бабушка была старше его.