Проблески золотого детства
Шрифт:
«Да, Ошо».
Хорошо, фотография мертворожденная, мертвая, уже мертва до того, как сделала свой первый вдох, она не дышит.
Единственный человек, которого я любил и знал, как одного из самых красивых людей, и кто позволил мне сделать фотографию, была моя Нани. Она позволила мне, но с условием, что альбом будет у нее на хранении.
Я сказал: «В этом нет проблемы но почему? Разве ты не доверяешь мне?»
Она сказала: «Я доверяю тебе, но я не могу доверять этим фотографиям. Дело не в том, что ты можешь причинить мне вред, но я хочу, чтобы фотографии были у меня. Когда я умру, они
Она позволила мне сделать столько ее фотографий, сколько я хотел. Но после того как она умерла, когда я открыл ее кладовку, где она хранила все эти фотографии, то там лежал пустой альбом. Она не умела писать, но она попросила моего отца, чтобы он написал на нем: «Прости меня, пожалуйста». Она подписала это отпечатком большого пальца правой руки.
Люди, с которыми я хотел бы вас познакомить, никогда не позволяли мне фотографировать их. Только один человек позволил мне сделать это, но кажется, что моя Нани сделала это, чтобы не причинить мне боль… и она всегда уничтожала фотографии.
Альбом был пустой. Я посмотрел на пего, он никогда не использовался. Я обыскал весь дом. Не нашлось ни единой фотографии. Я хотел бы показать вам ее глаза, только глаза. Все ее тело было прекрасно, но ее глаза… нужен поэт, чтобы что-то сказать о них, или художник — а я ни тот, ни другой. Я могу только сказать, что они отражали что-то запредельное.
БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Хорошо. Вчера я рассказывал вам об исчезновении Масто. Я думаю, что он до сих пор жив. На самом деле я знаю, что это так и есть. Па Востоке это была одна из самых древних традиций — перед смертью исчезать в Гималаях. Умереть в этом прекрасном месте лучше, чем жить где-то еще, даже смерть там имеет что-то от вечности. Возможно, это пение святых на протяжении тысяч лет. Здесь были сочинены Веды, была написана Гита, здесь родился и умер Будда, Лао Цзы в свои последние дни исчез в Гималаях. И Масто сделал почти то же самое.
Никто еще не знает, умер Лао Цзы или нет. Как в этом можно убедиться? Отсюда и легенда о том, что он бессмертен. Никто не бессмертен. Тот, кто родился, обречен умереть. Лао Цзы умер, но люди никогда не узнают этого. По крайней мере, человек должен иметь совершенно личную смерть, если он этого хочет.
Масто заботился обо мне более эффективно, чем Пагал Баба мог когда-нибудь сделать. Во-первых, Баба был действительно сумасшедшим человеком. Во-вторых, он появлялся только иногда, как вихрь, чтобы навестить меня, а потом исчезал. Это не способ заботы. Однажды я даже сказал ему: «Баба, ты столько говоришь о том. как заботишься об этом ребенке, но до того, как это скажешь ты, должен быть выслушан я».
Он засмеялся и сказал: «Я понимаю, тебе не надо говорить об этом, но я передам тебя в хорошие руки. Я на самом деле не способен заботиться о тебе. Ты можешь понять, что мне девяносто лет? /[ля меня пришло время покидать тело. Я верчусь вокруг только, чтобы найти для тебя подходящего человека. Как только я его найду, то смогу расслабиться и умереть».
Я никогда не думал, что он говорил серьезно, но вот, что он сделал. Он передал свою заботу Масто и умер, смеясь. Это было последнее, что он сделал.
Заратустра мог смеяться, когда родился… свидетелей не существует, но он смеялся; вся его жизнь указывает на это. Это был смех, который привлек внимание одного из самых образованных людей Запада. Фридриха Ницше. Но Пагал Баба действительно смеялся, когда умирал, мы не успели спросить, почему. Мы бы в любом случае не могли задать такой вопрос. Он не был философом, и он бы не смог дать ответ, даже если бы жил. Но что за способ умереть! И помните, это не была всего лишь улыбка. Я действительно имею в виду смех.
Все смотрели друг на друга, думая: «Что случилось?» - до тех пор, пока он не засмеялся так громко, что все подумали, что до этого он был только немного ненормальным, а теперь достиг наивысшей точки. Все ушли. Естественно, никто не смеется, когда кто-то рождается, это просто часть зтикета; и никто не смеется во время смерти, это тоже ничто иное, как этикет. И то, и другое принадлежит Британии.
Баба был всегда против манер и людей, которые верили в манеры. Поэтому он любил меня, поэтому он любил Масто. И когда он искал человека, который смог бы позаботиться обо мне, естественно, он не смог бы найти лучшего человека, чем Масто.
Масто проявил себя больше, чем мог вообразить Баба. Он столько сделал для меня, что даже разговор об этом причиняет боль. Это что-то настолько личное, что не должно говориться, настолько личное, что это невозможно сказать, даже когда человек один.
Я только что говорил Гудии: «Скажи Девагиту, чтобы он никогда не оставлял свои записные книжки в этом Ноевом Ковчеге» потому что прошлой ночью дьявол перепечатывал из них. Вы не поверите этому. На самом деле, я не мог поверить в это, когда впервые услышал историю. Гу-дия сказала, что света в окне не было. Я удивился и сказал себе: «Они сошли с ума или что? Печатать без света?»
Гудия заглянула в комнату и сказала: «Это действительно нечто! От машинки исходит такой звук, как будто кто-то на ней печатает».
Не только это: все на минуту прекратилось, как будто тот, кто печатает, посмотрел в книжку, а потом начал снова печатать. Гудия спросила Ашиша: «Что это могло быть?»
Он сказал ей: «Ничего особенного, просто фильтр в кондиционере набрал слишком много пыли и это создает такой шум». Но чтобы шум был точно такой же как у печатной машинки…? Тем не менее, мне понравилась эта история, и я говорю, чтобы вы прятали свои записные книжки от дьявола. Он может печатать даже без печатной машинки, даже без света.
Дьявол всегда безупречность, Он не может быть другим, это часть его работы. Печатать без печатной машинки — в темноте? И я знаю, что Девагит больше нигде не оставит свои записные книжки. Но дьявол может печатать и без записных книжек. Он может прочитать ваши мысли. Поэтому не сильно вносите свой ум, по крайней мере, когда вы работаете над моими словами. Не вносите его, иначе вы откроете дверь дьяволу.
Масто был самым наилучшим, что мог выбрать Баба. Я не могу представить себе лучшего человека. Он был не только медитирующим… конечно, он им был, иначе между ним и мной не было бы возможно общение. Медитация просто означает не быть умом, по крайней мере тогда, когда вы медитируете.