Пробудившая пламя
Шрифт:
– Нет, ну а вдруг? – ответила я на возмущенный взгляд жеребца. – Ты свои клыки видел?
Мы уже разговаривали, мне позволяли расчёсывать свою гриву и хвост, и мы даже спокойно стояли, пока я натирала щеткой его шкуру. Но в седло я ещё ни разу ни садилась. Да я в принципе никогда в жизни не ездила верхом и таких желаний не испытывала.
Когда к коню подошёл конюх с седлом, даже жеребец посмотрел на меня с недоумением.
– Да, серьёзно! А что делать? Жизнь заставила. – Развела я руками, обращаясь к коню.
Умное животное стояло спокойно, пока конюх его седлал. А вот когда тот отошёл, несколько раз тряхнул шкурой, седло сидело, как влитое. Адик
Но к удивлению, своему и не только, стоило ноге оказаться в стремени, в седло я взлетела, легко перенеся вес. Странно, уж я точно таких навыков не имела, значит это память тела, а Ираидала, не смотря на свой страх конкретно перед этим животным, видимо была неплохой наездницей. Только вот в моей памяти таких воспоминаний не было. Но, тем не менее, я спокойно миновала двор и выехала за ворота.
На улицах города наше появление встретили криками. Сотни людей с зажжёнными факелами стояли вдоль дороги. В нашу сторону полетели маленькие букетики, перетянутые красными лентами. Ехали мы достаточно медленно, потому что то и дело приходилось наклоняться, чтобы пожать или хотя бы прикоснуться к тянущимся к нам рукам. Но к счастью давки не случилось.
К моменту, когда мы поднялись на верхнюю площадь, бессмертные, кроме тех, что сопровождали нас, уже стояли ровными шеренгами в свете больших костров. Присяга была короткой и чёткой. Бессмертные хором повторяли, что с этого момента их судьба в служении илсирам и ирлери.
В какой-то момент над площадью установилась просто звенящая тишина. Бессмертные слитно сделали шаг вперёд, одновременно ударяя себя в грудь напротив сердца.
– Залог нашей верности, наши сердца! – загремело над площадью одновременно произнесённое тысячью воинов обещание, прозвучавшее, как девиз.
От этого звука у меня прокатилась волна озноба по спине. Шеренги уже начали разворот, чтобы спускаться и отправляться в путь.
– Бессмертные! – окликнул всех сразу Барлик, заставляя развернуться обратно. – Я илсир Барлик Марид Нави, принимаю вашу верность! И клянусь в верности вам! Ваш клинок – мой клинок, мой хлеб – ваш хлеб, наша жизнь – одно! Залог моей верности – моё сердце!
Следом за ним, то же самое повторили и Марс с Малис, только с поправкой на имя. Среди бессмертных началось какое-то движение. Трое бойцов вышли вперёд, на ходу развязывая широкие пояса, отличительный знак бессмертных. И в полной тишине собственноручно повязали их на талии детей.
Площадь словно взорвалась криками "Агул". Да уж в ссылку нас провожали поистине с императорскими почестями.
Мы с детьми попрощались со старшими кварталов и кверхов, Масулом. Дети обнимались на прощание со своими друзьями из красного и вдовьего кварталов. Последней к нам подошла матушка Вали. Рядом с ней стояла молоденькая девушка.
– Это Рагни, самая талантливая моя ученица. Не смотри, что она юна, сила в её руках очень велика. – Знакомила нас матушка. – Она поедет с тобой. Она кровью поклялась заботиться о вас и не допустить зла в отношении вас. Поверь, лари, если что она жилы вывернет, но вытащит вас или детей.
– Подожди! Но как же она поедет? Кто её выпустит из города? – приписка по рождению, скреплённая кровью, не позволяла жителям покидать, те земли, где они родились и жили. Иначе бы половина столицы опустела бы.
– Свободный человек не смог бы. А вот раб должен следовать за своим хозяином. Рагни сирота и жила очень плохо. Поэтому продала мне свою свободу в обмен на хлеб и кров.
Рядом с матушкой строители из красного квартала поставили две огромные плетёные корзины, едва ли не с меня ростом. Под груз быстро нашли лошадь, да и девушка была готова продолжать путь уже вместе с нами. Со всеми сборами и прощаниями, город мы покинули на рассвете, не дожидаясь, когда минуют отпущенные нам оманом сутки.
Ехали мы спокойно, я не опасалась нападения, так как знала, что впереди, опережая нас всего на полчаса, идёт отряд почти в семьсот бессмертных. Любую засаду они бы уже снесли. Да и остальные воины, что присягнули минувшей ночью на площади, окружили нас плотным кольцом.
В какой-то момент, детей перетянули к себе на лошадей мастера. Обернувшись, я увидела, что дети спят. Что ж. Какими бы они не были умненькими и решительными, они оставались детьми и почти сутки без сна для них были тяжёлым испытанием.
А сама я задумалась, ведь еду в неизвестность. И при этом сама не знаю, чего от себя ждать. Клинком я овладела достаточно быстро, я не могла сражаться на равных против старшины или мастера. Но с новобранцами сражалась достойно, могла продержаться, и неплохо продержаться, в схватке с бессмертным, уже ни раз ходившим на войну. Но ведь это явно не мой талант.
Как сказал мастер, я словно вспоминаю привычный хват, стойки, связки и движения. Иногда руки сами делали какое-то движение, заставляющее задуматься не только меня, но и мастера. С удивлением мы обнаружили, что хоть и гораздо слабее, чем правой, но я могу управляться с клинком и левой рукой.
– Лари, вы явно занимались. И видна хоть и давняя, но серьёзная подготовка. – Сказал мне мастер Азуф, придя к таким выводам.
– Мастер, я бы и хотела вам ответить, но я не знаю что. – Я действительно не могла этого объяснить. – Свою жизнь до попадания в гарем я вообще не помню, и как не пытаюсь вспомнить хоть что-то, результатов никаких.
– Да, я слышал, что бывает такое. Но спокойнее мне от этого не становится. – Не сомневался в моих словах мастер, но и своих мыслей не скрывал. – Видите ли, лари, вы не похожи на девушку, которую готовили в наёмники. Там замашки совсем другие. Да и оружие метательные ножи, кинжалы, удавка. Но никак не боевые клинки. Амулет, при помощи которого торговцы невольниками проверяют наличие огненной крови, на вас горел ярко, поэтому и цена у вас была столь высока. Дар может проявиться у простой девушки, но наследовать огненную кровь, может только девушка из сильного рода, который смог в своё время завоевать дочь огня. Поэтому я сильно сомневаюсь, что вас продали родные. Скорее бы отдали единственной женщиной за такой выкуп, что разом поправил бы все дела. И вот мучает меня вопрос последнее время, а как вы попали на торг? Почему не помните кто вы и откуда. Ведь кроме имени, как я узнал, вы ничего не произносили. Служанка, что вместе с вами была на торгах, только Абилейне сказала, что знала вас до торгов. Но что конкретно она знала, она не рассказала, и её уже не расспросить. Возможно, вас похитили из дома и опоили зельем, отбивающим память. Или уничтожили род, чтобы захватить именно вас. И как бы жестоко это не звучало, но мне больше по душе второй вариант. Потому что тогда некому за вас мстить! Тот, кто учил своё дитя сражаться благородным оружием, никогда не смириться с тем, что его дочь похитили. И рано или поздно, но он найдёт свою кровь. И сможет ли ответить наш оман за годы вашего рабства? А ведь спросят...