Пробудившийся любовник (Пробужденный любовник)
Шрифт:
Когда он поднялся, все стало еще хуже — чувство равновесия полностью покинуло его. Он натолкнулся на стену, врезавшись в нее, и, цепляясь за шторы, смог встать на ноги.
Отдохнув немного, он оттолкнулся от стены и наклонился к Бэлле. Попытка поднять ее на руки превратилась в мучение, но желание позаботиться о ней пересилило изнеможение. Он поднес ее к своему тюфяку и опустил вниз, потом накрыл одеялом, которое давным-давно швырнул на пол. Он уже было отвернулся, когда она схватила его за руку.
— Тебе нужно питание, — сказала она, пытаясь
Боже, какое искушение.
— Я сейчас вернусь, — сказал он, переступая с ноги на ногу. Пошатываясь, он подошел к шкафу и натянул боксеры. Потом снял с кровати простыни и матрас и вышел из комнаты.
Открыв глаза, Фьюри понял, что не может дышать.
Он предположил, что это имело определенный смысл. Он лежал, уткнувшись лицом в комок одеял. Он освободил из этого клубка рот и нос и попытался сфокусировать взгляд. Первым, что он увидел, была пепельница, полная бычков примерно в шести дюймах от его головы. На полу.
Какого черта? О… Он свисал с матраса.
Услышав стон, он приподнялся и повернул голову — и натолкнулся на ступню Вишеса. За ножищей четырнадцатого размера виднелось бедро Бутча.
Не сдержавшись, Фьюри рассмеялся — коп с трудом оторвал лицо от подушки. Человек осмотрел себя, потом перевел взгляд на Фьюри. Пару раз моргнул. Словно надеялся, что еще не проснулся по-настоящему.
— О, черт. — Вместо обычного голоса из горла вырвался лишь хрип. Потом он взглянул на Вишеса, отрубившегося рядом с ним. — О… черт. Это слишком странно.
— Переживешь, коп. Ты тоже не особо привлекательный.
— Справедливо. — Он потер лицо. — Но это не значит, что я должен приходить в восторг, просыпаясь в постели с двумя мужиками.
— Ви же сказал, чтобы ты не возвращался.
— Действительно. Это была моя ошибка.
Это была длинная ночь. В конце концов, когда даже ощущение одежды на собственных телах, стало непереносимым, они лишились остатков скромности. На повестке дня остались лишь попытки пережить жажду: поджигая один красный дымок за другим, заглатывая скотч или водку, скрываясь в ванной, чтобы в одиночестве облегчить свою участь.
— Так все кончилось? — Спросил Бутч. — Скажи мне, что все кончилось.
Фьюри соскользнул с кровати.
— Похоже на то.
Он поднял простыню и бросил ее Бутчу, который тут же прикрыл себя и Вишеса. Ви даже не вздрогнул. Он спал мертвым сном, растянувшись на животе, крепко зажмурив глаза и испуская тихое посапывание.
Коп выругался и сменил позу, прислонив подушку к изголовью и откинувшись на нее. Он с таким усилием взъерошил волосы, что они торчком встали на голове, а потом зевнул так широко, что Фьюри услышал, как хрустнули челюсти.
— Черт, вампир, я никогда не думал, что скажу это, но сейчас я совершенно не заинтересован в сексе. Слава Богу.
Фьюри натянул пару нейлоновых тренировок.
— Хочешь есть? Я собираюсь совершить
Глаза Бутча вспыхнули.
— Ты, правда, собираешься притащить еду сюда? И тогда мне не придется шевелиться?
— Ты станешь моим должником, но да, я доставлю все сюда.
— Ты бог.
Фьюри надел футболку.
— Что ты хочешь?
— Все, что есть на кухне. Черт, да просто продемонстрируй свою максимальную полезность и притащи весь холодильник. Я ужасно голоден.
Фьюри спустился вниз и уже было начал запасаться продовольствием, как услышал какой-то звук, доносившийся из прачечной. Он подошел и толкнул открытую дверь.
Зейдист заталкивал простыни в стиральную машину.
И, святая Дева в Забвении, выглядел он просто адски. На месте живота зияла настоящая дыра, бедренные кости выступали из-под кожи словно палаточные стойки, а ребра походили на поле с вспаханными бороздами. Он, должно быть, потерял за ночь десять-пятнадцать фунтов. И — Матерь Божья — его шея и запястья были порядочно изранены. Но… от него исходил прекрасный темный аромат и спокойствие, такое глубокое и необычное, что Фьюри даже засомневался, что его органы чувств работают нормально.
— Брат мой? — Произнес он.
Зед даже не поднял головы.
— Ты знаешь, как работает эта штуковина?
— Э, да. Засыпаешь внутрь немного хрени из этой коробочки и поворачиваешь этот указатель… давай, я тебе помогу.
Зед затолкал белье в барабан стиральной машины и отошел, так и не подняв взгляд. Когда машина начала заливать воду, Зед пробормотал неразборчивое «спасибо» и отправился в кухню.
Фьюри пошел следом — сердце билось где-то в глотке. Он хотел спросить, все ли в порядке… и не только с Бэллой.
Он осторожно подбирал нужные слова, как вдруг заметил, что Зед достал из холодильника жареную индейку, оторвал ножку и впился в нее зубами. Он яростно жевал, сдирая мясо с костей так быстро, как мог. Закончив, он повторил то же самое с другой ножкой.
Господи… Брат никогда не ел мяса. Правда, он никогда не переживал ночи подобной той, что случилась накануне. Никто из них этого не делал.
Зед чувствовал на себе пристальный взгляд Фьюри и оторвался бы от еды, если бы мог. Он ненавидел, когда люди смотрели на него, особенно, когда он при этом жевал что-то, но сейчас он просто не мог быстрее поглощать еду.
Продолжая есть, он вытащил нож и тарелку и начал срезать с грудинки тонкие ломтики мяса. Он заботливо оставил Бэлле только самые лучшие кусочки. Малопривлекательные части, уголки и сердцевину он съел сам — словно они были недостаточно хороши для нее.
Что еще ей нужно? Он хотел, чтобы она съела что-то высококалорийное. И выпила что-то… Ему нужно принести ей какой-то напиток. Он вернулся к холодильнику, вытащив из него остатки еды, чтобы выбрать необходимое. Он будет выбирать очень осторожно — только то, что достойно коснуться ее языка.