Пробудившийся любовник (Пробужденный любовник)
Шрифт:
Но Джон не сдвинулся с места. Тогда Бутч подтолкнул его и повел на выход из клиники, не снимая рук с хрупких плеч парня. Когда они подошли к машине, Джон забрался на сидение, но ремень не пристегнул. Просто смотрел перед собой.
Бутч захлопнул дверь и закрыл замки на дверях внедорожника. Потом повернулся и уставился на Джона.
— Я даже не буду спрашивать, как дела. Мне только нужно знать, куда ты хочешь поехать. Если тебе хочется домой, я отвезу тебя к Тору и Велси. Если хочешь зависнуть со мной в Яме, поедем в особняк. Если просто хочешь покататься, я свожу тебя
Тощая грудь Джона поднялась и опустилась. Он открыл блокнот и достал ручку. Помедлив немного, он написал что-то и повернул бумагу так, чтобы Бутч мог видеть его ответ.
Седьмая улица.
Бутч нахмурился. Не самый хороший район города.
Он уже было открыл рот, чтобы спросить, почему… но тут же закрыл его. На парня сегодня свалилось уже достаточно вопросов. Кроме того, Бутч был вооружен, а Джон действительно хотел поехать именно туда. Общение есть обещание.
— Окей, приятель. Следующая остановка — Седьмая улица.
«Но давай сначала немного покатаемся», — написал юноша.
— Без проблем.
Бутч завел мотор. Включив заднюю передачу, он увидел, как позади них что-то сверкнуло. За особняк заезжал большой дорогой Бэнтли. Он нажал на тормоз, чтобы дать тому проехать и…
Забыл, как дышать.
Из черного входа вышла Марисса. Ветер взъерошил ее длинные светлые волосы, и она поежилась в своей черной накидке. Быстро проходя через парковку, она виляла среди снежных сугробов, перепрыгивая с одного островка асфальта на другой.
Слабый свет фонарей падал на изящные линии ее лица, бледные волосы и совершенную белую кожу. Он вспомнил, каково целовать ее — ведь один раз ему представилась такая возможность — и легкие болезненно сжались. Ему вдруг отчаянно захотелось выскочить из машины, упасть в грязь и умолять ее вернуться.
Но она направилась к Бэнтли. Он смотрел, как открылась дверь, когда водитель наклонился и нажал на ручку. Свет скользнул внутрь автомобиля, но Бутчу это мало чем помогло — он мог лишь сказать наверняка, что за рулем сидел мужчина. У женщины просто не могло быть таких широких плеч.
Марисса подобрала накидку и забралась внутрь, захлопнув дверь.
Свет погас.
Как в тумане Бутч услышал какое-то шуршание рядом с собой и обернулся на Джона. Парень прижался к спинке заднего сиденья и с ужасом глядел на него. Только тогда Бутч понял, что все это время он, рычал, сжимая в руке пистолет.
Полностью выбитый из колеи такой безумной реакцией, он переставил ногу на педаль газа.
— Не волнуйся, сынок. Все в порядке.
Разворачиваясь, он посмотрел в зеркало заднего вида на Бэнтли. Тот снова поехал, тоже разворачиваясь на парковке. Грубо выругавшись, Бутч газанул по направлению к подъездной дорожке. Его руки сжимали руль с такой силой, что костяшки пальцев начало жечь.
Ривендж нахмурился, когда Марисса забралась в Бэнтли. Боже, он и забыл, какая она красавица. И пахла она тоже потрясающе… чистый запах океана проникал в его
— Почему ты не позволила мне подъехать к парадному входу? — Сказа он, пожирая глазами ее прекрасные волосы и безупречную кожу. — Мне стоило бы забрать тебя, как подобает.
— Ты же знаешь Хэйверса. — С глухим звуком дверь захлопнулась. — Он захочет, чтобы мы поженились.
— Это смешно.
— Со своей сестрой ты ведешь себя по-другому?
— Без комментариев.
Когда он остановился, пропуская уезжавший с парковки Эскалейд, Марисса положила руку на его соболиный рукав.
— Знаю, что уже говорила все это, но я действительно очень сожалею о том, что произошло с Бэллой. Как она?
Откуда, черт возьми, ему знать?
— Я бы предпочел не говорить о ней. Не обижайся, просто я… Не хочу касаться этой темы.
— Рив, нам не обязательно делать это сегодня. Я знаю, тебе многое пришлось пережить, и, честно говоря, я очень удивилась, что ты вообще захотел со мной встретиться.
— Не глупи. Я рад, что ты мне позвонила.
Он сжал ее руку. Кости под ее кожей были такими хрупкими, что ему пришлось напомнить себе — с ней нужно было быть очень осторожным. Она была не из тех, к кому он привык.
Направляясь в центр города, он явно ощущал, как она начинает нервничать.
— Все будет хорошо. Я, правда, совершенно нормально отнесся к твоему звонку.
— Я очень смущена, на самом деле. Я не знаю, что делать.
— Мы будем двигаться потихоньку.
— До этого я была только с Рофом.
— Знаю. Поэтому я и решил заехать за тобой на машине. Подумал, что ты будешь слишком сильно нервничать, чтобы дематериализоваться.
— Так и есть.
Они подъехали к светофору, горевшему красным, и он улыбнулся ей.
— Я о тебе позабочусь.
Ее голубые глаза поднялись на него.
— Ты хороший мужчина, Ривендж.
Он не обратил внимания на это явное заблуждение, сосредоточившись на дорожном движении.
Через двадцать минут они вышли из навороченного лифта в фойе его пентхауса. Его квартира занимала ровно половину тридцатого этажа небоскреба, выходя окнами на Гудзон и центр Колдвелла. Из-за больших окон он никогда не приезжал сюда днем. Но для ночи место подходило идеально.
Он притушил свет, ожидая, пока Марисса пройдется по квартире, рассмотрев те вещи, которые декоратор накупил для этой берлоги. Ему было наплевать на мебель, виды или модную технику. Его заботила лишь изолированность от семьи. Ни Бэлла, ни их мать никогда не были здесь. На самом деле, они даже не знали, что у него есть пентхаус.
Словно поняв, что они лишь теряют время, Марисса остановилась и взглянула на него. В тусклом свете красота этой женщины просто обескураживала, и он был несказанно рад львиной дозе дофамина, вколотой в кровь около часа назад. На симпатов это лекарство имело обратное действие, нежели на вампиров или людей. Оно повышало активность нейротрансмиттеров и рецепторов, гарантируя, что пациент-симпат не почувствует никакого удовольствия, не почувствует… ничего. Когда не нужно было заботиться об ощущениях, легче было контролировать все остальное.