Пробуждение барса
Шрифт:
В комнате азнауров их встретили уже собравшиеся ностевцы. Отсутствовал только Димитрий. Взволнованные друзья решили отправиться на поиски, но вдруг дверь широко распахнулась, порывисто влетел Димитрий. На нем клочьями висела изодранная одежда.
Азнауры остолбенели.
Оглушительный удар серебряного колокола привел друзей в еще большее замешательство. Дато с проклятием помчался к Баака выпрашивать «ишачьей голове» новую одежду.
Вскоре ностевские азнауры под уверенным предводительством Саакадзе поднимались по изменчивой лестнице Метехского замка к политическим победам и военной славе.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Гульшари, дочь Баграта светлейшего, вплетая серебряные ленты в черные косы, ласково смотрела на свое отражение в венецианском зеркале… Как она прекрасна! Она восхищает старых князей и туманит головы молодым.
Лишившись матери, Гульшари, как светлейшая княжна, уже год жила в Метехи под покровительством царицы. Четырнадцатая весна всколыхнула монотонную жизнь девочки. Вслушиваясь в разговоры придворных, она рано научилась скрывать чуства и познала власть красоты.
Гульшари улыбнулась загадочному стеклу. Изящный Луарсаб с некоторого времени не скупился на приятные слова и даже несколько раз ее поцеловал у Розовой беседки, но наследнику только четырнадцать лет, что за толк в пустых поцелуях?
В глубине стекла качнулся Андукапар… Что ж, он первый пригласил ее на тваладский танец, и она вызвала восторг и восхищение князей своей гибкостью и красотой. Молодежь бросилась к ней, оставив Хорешани, Тасо и других княжен.
Гульшари надменно откинула косу.
Под окном нетерпеливо фыркал белоснежный конь.
Да, Андукапар первый оценил ее. Правда, Андукапар не красавец, пожалуй, слишком высок и худощав, но у князя сильные руки и властные глаза, потом он дружит с отцом и братом… Смешной Луарсаб, ревнует, грозит убить соперников, но ему только четырнадцать лет.
— Княжна, ты сейчас похожа на уставшее солнце. С печалью думаю о твоем отъезде. Да, да, Метехи погрузится в темноту.
— Странно говоришь, царь, точно ты не женат…
— Женат, потому и говорю странно. Иначе повел бы прекрасную Русудан к трону… Да, да, одна Русудан живет в мыслях царя. Подумай, княжна… Знаю, почему не выходишь замуж… Правда, ты не совсем спокойна ко мне?
— Царь, перед тобою дочь Нугзара. Княжна Эристави может быть только женою… но ты слишком слаб, и Русудан подумает о более сильном муже.
Разгневанная Русудан распахнула дверь и столкнулась с Магаладзе. Нино скромно опустила глаза и преувеличенно поспешно покинула зал. Смущенный царь посмотрел ей вслед.
«Теперь непременно сдерет имение… Хорошо, Носте пристроил, а то бы выклянчила…»
Старый князь Амилахвари выразительно посмотрел на сына. Тот ответил ему понимающим взглядом и поинтересовался, не приснился ли Шадиману союз трех могущественных князей иранской ориентации — Эристави Ксанского, Эристави Арагвского и Мухран-батони, и если приснился, то не думает ли уважаемый Шадиман посоветовать князьям скрепить этот союз замечательным браком племянника отважного Эристави Ксанского на племяннице отважного Мухран-батони.
Глоток сладкого цхинвальского уксусом царапнул горло Шадимана. Но он снова любезно наполнил три чаши янтарным вином и спросил Андукапара, не ждет ли Андукапар помощи его, Шадимана, в выборе свадебного подарка.
Молодой и старый Амилахвари многозначительно переглянулись, и Андукапар решил открыть забрало.
Он обрисовал Шадиману опасность объединения трех могущественных княжеств, которое станет по силе равным царской власти. При таком положении царь будет только исполнителем воли трех князей. Андукапар отодвинул чашу и, выжидательно помолчав, предложил противопоставить силу силе и образовать союз турецкой ориентации из трех не менее могущественных гербов: светлейшего Баграта, Амилахвари и Шадимана; тем более, что все три владения находятся вблизи иранской границы и ряд укреплений против Ирана даст им перевес в борьбе с другим союзом.
При таком положении можно вынудить царя пойти на союз с Турцией. Андукапар таинственно добавил, что султан обещает князьям большие выгоды за окончательный поворот Картли к Стамбулу.
Этот союз они также решили скрепить узами брака: Андукапара и прекрасной Гульшари.
Шадиман великолепно понимал всю выгодность предложенного Андукэларом союза. Правда, еще вчера он, Шадиман, решительно стоял за персидскую дружбу, и если бы не такой крутой поворот, то и сегодня бы утверждал, что солнце восходит со стороны Ирана.
«Но и с этими друзьями необходима осторожность, — подумал Шадиман, — вот Амилахвари и Баграт собираются скрепить союз кровными узами, а он, Шадиман, в любую минуту может очутиться за крепостной стеной своего владения…» Молниеносно взвесив положение, Шадиман мягко положил руку на плечо Андукапара и напомнил о существующем обычае спрашивать согласия царя на брак, если княжна воспитывалась в царском замке, но царь сейчас едва ли согласится на объединение двух гербов. Ходят слухи — у царя для Гульшари уже приготовлен рыцарь. Встревоженные Амилахвари просили Шадимана похлопотать об этом браке у царицы, так неосторожно дарящей браслеты азнаурам.
Заметив приподнявшуюся бровь Шадимана, Андукапар сообщил о ползущих по замку слухах, будто чубукчи Шадимана украл у гонца браслет…
Шадиман несколько мгновений молчал, потом высокомерно ответил:
— Если чубукчи вор, он получит должное наказание… Что же касается хлопот у царицы, то она за последнее время часто меня упрекает: «Чем заниматься чужими делами, подумай, Шадиман, о женихе для твоей сестры, княжны Марии».
Амилахвари понял, на каких условиях можно объединиться с шадиманом, и с притворной радостью воскликнул: