Пробуждение каменного бога
Шрифт:
Улисс попробовал дать Авине знак, который сказал бы, что он считает, не все потеряно, но она продолжала сидеть, отвернув голову. Он шел по тоннелю под шарканье своих длинных ног и потрескивание горящих факелов. Тоннель понемногу загибался вправо, выпрямлялся, загибался вновь, и, наконец, они очутились в громадной комнате в сердцевине ствола.
Кругом у стен стояли факелы. Их дым поднимался к закопченному потолку и исчезал, очевидно, через вентиляционные отверстия. Зловоние воздуха также поднималось к потолку. Смрад стоял потрясающий, запахи отбросов и экскрементов были такими сильными, что казались
За ним Глик вымолвил: «Ша!». Это эквивалент человеческого «уф».
Вокруг было с десяток взрослых самок и около тридцати подростков и детей, разбросанных по всей комнате. Самки были такими же громадными, как и самцы, только больше откормленными. Их груди, бедра, ноги и животы казались огромными и целомудренными. При виде мяса в руках самца они подняли жуткий крик. Самцы кинули им обглоданные остатки, а женщины и дети бросились есть.
Комната была разделена на две части. Меньшая располагалась в высокой нише на другом конце и сдерживала круглой формы предмет, висящий вертикально на стене. В нишу вели вырезанные в дереве ступени. Улисс полез туда, поскольку деревянное острие уперлось ему в спину. Вождь с Гликом последовали за ним.
Диск в действительности был мембраной, вставленной в окантовку живого дерева, выступавшего из стены. Рядом с ним находилось два деревянных штыря с чуть закругленными концами. Глик поднял их и стал постукивать по мембране. Улисс слушал и считал. Удары представляли собой определенного рода код, в этом он был уверен. Возможно, примитивная азбука Морзе.
Глик бросил стучать и мембрана завибрировала. Ее поверхность изменяла форму, послышались звуки. Импульсы. Точки и тире.
Глик стоял там, наклонив голову в одну сторону и навострив свои высокие уши. Когда мембрана замолчала, он застучал по ней снова. Потом остановился, вслушиваясь в новую, более длительную серию импульсов неравной продолжительности. Улисс смог выделить элементы типа «точка-точка-тире-точка», «тире-тире-точка-тире-точка» и многие другие, но они, конечно, ничего ему не говорили.
Мембрана могла быть чем-то вроде барабанной перепонки или же телефонной диафрагмы. За ней мог находиться конец длинного растительного кабеля-нерва, а на другом конце, бог знает где, должно быть какое-то подобие приемника с другой мембраной.
Улисс подивился, зачем они посчитали необходимым привести его сюда. Догадался он минутой позже, когда Глик начал задавать свои вопросы.
— Как ты собирался покорить Вурутану?
Улисс не ответил, и Глик сказал что-то вождю, который тут же зарычал на гиганта за спиной Улисса. Улисс подпрыгнул, когда в него врезался наконечник копья, но удержался от крика, только стиснув зубы.
Суть ответа не важна. Главное — выудить побольше сведений о Вурутане.
— У меня не было ни малейшей мысли, как завоевать Вурутану, — ответил Улисс. — Я пришел сюда только ради того, чтобы понять, что это такое.
Глик улыбнулся и сказал:
— Ты забыл, наверное, что еще собирался отправиться на юг, чтобы установить, существует ли там твой род. — Он застучал по мембране и, выслушав ответ, сказал, — Вурутана решил, что тебя следует доставить в город моего народа, — проговорил он. — Вуггруды тебя проводят.
Он заговорил с вождем, который, казалось, сначала воспротивился. Но Глик принялся настаивать писклявым голосом, потом потряс своим кулачком и заверещал. Гигант угрюмо покорился: Улисса проводили вниз по ступенькам и вывели из зала. Как только они оказались в тоннеле, он облегченно вздохнул.
— Глик, а что с Авиной и моими людьми?
— А-а-а… Они пойдут на обед вуггрудам, конечно.
Он заговорил с гигантом, который буквально взревел от смеха. Потом Глик сказал:
— Ладно, не всех твоих людей убьют. Во всяком случае, не сразу. Некоторых возьмем с собой и забьем по мере надобности.
Улисс вздохнул. Он хотел попросить, чтобы Авину захватили с ними. Мысль о том, что ему придется увидеть, как проламывают ей череп и разрывают на части тело, заставила его содрогнуться от подступившей рвоты. Было бы проще, если бы ее оставили и ему не пришлось это видеть. Но, с другой стороны, оставалась возможность бежать, пусть сейчас чрезвычайно слабая. Если она останется, — для нее все потеряно. С ним она может выжить.
Но Глик его ненавидит и сделает все наперекор. Попроси он взять Авину и можно быть уверенным — ее оставят. Или, еще хуже, Глик, зная о привязанности к ней Улисса, может тут же забить ее перед его глазами.
Он должен воспользоваться любой возможностью. Нельзя больше держать язык за зубами.
— Глик, — произнес он, — кажется, ты пользуешься здесь известным авторитетом, как представитель Вурутаны, кто бы он ни был. Как ты посмотришь на то, чтобы взять Авину с собой?
Глик усмехнулся и промолчал. Потом, когда они почти достигли конца тоннеля, он проговорил:
— Ладно, посмотрим.
Он хотел помучить Улисса неизвестностью. Пусть. Улисс может и подождать. Все равно он не в силах сделать ничего больше.
Когда вошли в пещеру, Глик приказал, чтобы Улисса поместили рядом с Авиной. Сделав это, он осклабился и Улисс понял, какое тот получает удовольствие при мысли об их полной страданий и мук беседе.
Как только Улисс оказался рядом с Авиной он осторожно произнес:
— Используем первый же шанс. Заберись в мой карман и вынь нож.
Он увидел Глика, который на противоположном конце комнаты говорил что-то своей жене, и та смотрела на них и плотоядно улыбалась.
— Я прильну к тебе ближе и сделаю вид, что говорю, а ты залезь в мой карман, достань нож и открой лезвие. Знаешь, как? А потом займись веревками.
Он ухитрился приблизиться и наклонить к ней голову, двигая губами, будто что-то шепча. От нее несло потом и ужасом, она дрожала.
— Даже если они не заметят, если я смогу освободить твои руки, что мы сможем сделать против них? — сказала она, кивнув на гигантов.
— Нас накрыли, — сказал он.
К ним направлялся гигант, Улисс похолодел. Но вуггруд выказал полное безразличие и уселся напротив. Лучшее, что мог пожелать Улисс, так это вжаться в стену. Вскоре громадная голова поникла, и гигант захрапел, разразившись раскатами далекого грома. Остальные легли спать, за исключением одного, который стоял у входа. Тот, однако, казалось, ни капельки не интересовался пленными. Да и зачем ему? Они все слишком устали и были такими маленькими, а он стоял между ними и внешним миром.