Пробуждение каменного бога
Шрифт:
Тяжело дыша, Улисс подтянулся на последнем выступе и оказался на ветви. Он начал карабкаться рано утром, а сейчас было уже почти темно. Ниже наступила ночь, глубины казались пещерным мраком. Из них выглянула харя леопардоподобной кошки, огласив всю округу. В тысяче футов ниже затихли вопившие обезьяны. Он прикинул, что находится на высоте почти восьми тысяч футов над землей. И все же — на вершине дерева. Ствол поднимался по крайней мере еще на две тысячи футов, а дальше шла добрая дюжина гигантских ветвей, подобных той, на которой они стояли, и сама верхушка.
Он не мог добраться сюда после темноты. Собрали сучья, ветки и хворост с засохших деревьев и сложили их на дне щелей, которые не были заполнены землей. Здесь наверху разруха не была такой сильной, как ниже, и имелось больше голой коры. Солнце село и их накрыли облака тумана. Трясущиеся, продрогшие и угнетенные, они сгрудились вокруг костра.
Улисс заговорил с Гликом, который сидел подле него у пламени.
— Я не уверен, что твоя мысль чересчур хороша. Здесь, верно, меньше растений, и поэтому мы можем двигаться быстрее. Но зато нас донимают холод и сырость.
В тумане летучая мышь и его жена казались бледными фигурками демонов, мерцающими в свете костра. Они закутались в шерстяные одеяла, из которых торчали их кожаные крылья и лысые головы. Зубы Глика блеснули, когда он сказал:
— Завтра, мой Повелитель, мы построим плот, на котором отправимся вниз по течению. Потом ты оценишь мудрость моего совета. И чем быстрее мы будем плыть, тем больше покроем территории. Ну, а тогда увидишь, что неудобства ночью стоят спокойного многодневного путешествия.
— Увидим, — проговорил Улисс и забрался в спальный мешок.
Над его лицом прошла туча, словно сырое дыхание, и окропила его каплями дождя. Но в общем было тепло. Он закрыл глаза, потом открыл их взглянуть, как Авина. Она была в своем мешке, но сидела, прислонившись спиной к серой стенке пещеры. Ее огромные глаза смотрели на него. Тогда он закрыл свои. Но она все равно осталась перед его взором, и когда он уснул, он увидел сон, в котором были он и она.
Улисс в ужасе проснулся. Его сердце стучало, дыхание стало тяжелым. В ушах все еще слышались крики.
Минуту ему казалось, что он спит. Потом он услышал восклицания и голоса остальных, пока они старались выбраться из своих мешков. Огонь утих и фигуры собирались в темноте вокруг, словно обезьяны на дне ямы.
Он встал, держа наготове кинжал. Но наготове к чему? Его вопрос вызвал невразумительное бормотание, каждый находился в таком же недоумении. Отряд разделился на три группы, каждая собралась вокруг костра на дне каньоноподобной расщелины, которая вздымалась вверх выше улиссовой головы. Потом рядом с ним из тумана вынырнул круглый предмет, и чей-то голос проговорил:
— Мой Повелитель! Двоих наших убили!
Это был Эджавандо, вагарондит из соседней группы. Улисс выбрался из трещины, за ним последовали другие. Эджавандо сказал:
— Их убили копьем!
Улисс осмотрел умерших в свете костра, который разгорелся, когда в него подбросили веток и сучьев. Раны на горле могли быть нанесены копьем, но кроме слов Эджавандо это еще ничего не значило.
Караульные сказали, что ничего не заметили. Они находились снаружи расщелины, но сидели на своих постах в спальных мешках и полузакутавшись в одеяла. Они сказали, что крики доносились оттуда (указали на облако), а не от жертв.
Улисс усилил охрану и потом возвратился в свою расщелину. Он сказал:
— Глик, какие еще существа обитают в этой местности?
Глик зыркнул на него глазом, затем сказал:
— Вуггруды-гиганты, Повелитель, и краузмиддумы, народ, похожий на вуфеа, но выше и раскрашены как леопарды. Но никто из них не живет так высоко. Или, во всяком случае, немногие.
— Кто бы они ни были, — сказал Улисс. — Их здесь мало. Иначе бы они перерезали всю группу.
— Похоже, — сказал Глик. — Но, с другой стороны, краузмиддумы любят поиграть со своими жертвами, как леопард с молодым ягненком или кошка с мышкой.
Но поспать ему этой ночью так и не пришлось. Улисс чуть задремал, как уже был разбужен рукой, трясущей его за плечо. Алканквиб Вассунди, проговорил:
— Повелитель, очнись. Убито двое наших!
Улисс последовал за ним к расщелине, в которой ночевали алканквибы. На этот раз убили двоих караульных. Их задушили, а тела перебросили через край расщелины на головы их товарищей. Трое других караульных, находившихся всего в нескольких футах, ничего не слышали, пока тела не шлепнулись о дно расщелины.
— Будь у врага побольше сил, он бы не упустил случая убрать нас побольше, — пробормотал Улисс.
Больше этой ночью никто не спал. Взошло солнце и разогнало мрак. Улисс огляделся, ища следы нападавших, но ничего не увидел. Он приказал, чтобы трупы положили в спальные мешки и перебросили через край ветки. После того, как жрецы произнесут свои короткие речи, конечно, было бы лучше, чтобы, согласно религии, их похоронили. Но на этой ветке вся земля, собравшаяся в трещинах, была занята путаницей корней, кустов и деревьев. Поэтому тела просто перекинули через край ветки, в ближайшем подобии проводов, которые должны быть организованы. Они падали, вращаясь, миновали громадную ветку в тысяче футов внизу и исчезли в переплетении лиан.
После молчаливого завтрака Улисс приказал выступать. До полудня он вел их вдоль ветки. Тут же после полудня он решил перейти на соседнюю, которая шла чуть ниже, параллельно их собственной почти несколько миль; Ее растительность была во много раз гуще; причиной для этого послужила река, занимавшая треть поверхности ее верха. Он задумал построить плот, как советовал Глик.
Переход произошел почти по горизонтальной путанице лиан. Улисс послал отряд в три группы. Пока они карабкались, остальные стояли на страже с луками наготове. Слишком был удобный случай для внезапного нападения врага, ибо отряд чересчур скучился, повиснув на лианах, и держались они там весьма нетвердо. Стоящие наверху внимательно всматривались в сплошную стену растений во избежание возможной засады. Тысячи врагов могли запросто подкрасться незамеченными.