Пробуждение мёртвых богов 2
Шрифт:
– Ты был учеником и другом самого Кастула! – воскликнул Фабий. Протянул юноше брошь, и тихо добавил. – Носи её рядом со знаком нашего легиона, я разрешаю это своей властью. Будь достоин памяти своего учителя, и не посрами звание его друга. Иди!
Когда Марк вышел, старый вояка повернулся к опциону, и, покачав головой, произнёс.
– Ты, Ганнибал, достойный и уважаемый воин. Но пришёл к нам позже, и не застал время становления новых римских легионов, которые возродил легат Кастул. Я провоевал рядом с этим человеком больше двадцати лет, но не стал его другом, а этот мальчишка на поле боя принял его последнее дыхание, и великую память… Пусть носит этот знак, я не вправе запретить
– Но ведь это нарушение дисциплины… – начал было опцион, но командир остановил его взмахом руки.
– Мой приказ остаётся в силе… Можешь идти, опцион Ганнибал.
Через некоторое время Марк получил право на увольнение в город. Систему регулярных увольнений недавно ввёл его отец, император Алексий, и теперь даже новобранцы могли провести выходной день в Риме, посетить какую-нибудь попину, термы, и даже лупанарий. Конечно, Марк не собирался тратить свой выходной от строевых занятий день на подобные пустяки, а сразу помчался к дядюшке Публию.
Толстяк с сожалением поведал, что его друг Рем был здесь на прошлых выходных, поэтому надеяться на скорую встречу друзей не стоит. Не появлялась в корчме и Агриппина, но это было понятно – что толку постоянно спрашивать о своём приятеле, который не распоряжается собственным свободным временем, и не может заранее сказать, когда его ждать.
Марк снова отправил мальчишку с запиской к Агриппине. Вскоре тот вернулся, принеся нерадостные вести: девушка с родителями уехала в гости к каким-то родственникам и приедет только вечером. Молодой легионер щедро заплатил мальчишке, велел дожидаться девушку возле дома, и когда она приедет, любыми путями передать ей, что ожидает её у дядюшки Публия. А пока надо навестить родителей! Полдня на это вполне достаточно, чтобы после обеда засесть в корчме и ждать Агриппину.
Мама с братом были дома, отец ушёл по государственным делам. Марка встретили восторженными восклицаниями со стороны Валерия, и охами матери: «Как похудел бедный мальчик!». Тут же были мобилизованы повара с прислугой, и легионера усадили за стол «набираться сил». Надо сказать, что от голода Марк вовсе не страдал: в их контубернии вопросами пищевого довольствия заведовал изворотливый и хитроватый крестьянский сын Лукиан, который умудрялся в любых обстоятельствах добывать у интендантов всякие припасы и организовывать приготовление пищи для своих контуберналиев.
Ели легионеры всегда хоть и неизысканно, но весьма сытно, а что касается некоторой стройности и отсутствия полноты, то это вполне объяснялось их подвижным образом жизни и большими затратами мышечной энергии. Разумеется, все эти доводы ничего не значили для матери, и она с энтузиазмом принялась откармливать своего «бедного мальчика».
Валерий в это время с восхищением рассматривал доспехи старшего брата, его шлем и пояс, пытался примерить на себя. Но при этом Марк видел, что при всём восхищении, для мальчика это просто красивые и необычные игрушки.
Время близилось уже к полудню, и Марк начал беспокоиться, придёт ли домой отец, и если придёт, то когда? А пока он пытался отвечать на вопросы матери о своей жизни в легионе. Это было нелёгким делом – маму интересовали детали быта: где спит её сын, как питается, не обижают ли его командиры и старшие товарищи.
Но разве она поймёт и прочувствует суровый быт легионера? Разве расскажешь ей о том, что после всех ежедневных трудов и состязаний, он совершенно не чувствует жёсткость своего матраса, так как засыпает, не всегда успевая уронить голову на подушку? Разве постигнет она все тонкости суровых мужских взаимоотношений с соратниками-легионерами, бесконечные придирки служаки-опциона, захватывающий дух соревнования с Примиусом
Нет, подобные вещи может понять только мужчина, воин, такой, как его отец! Долго ли его ждать? О, вот и он! Они успеют поговорить, и можно будет бежать в корчму дядюшки Публия, вдруг Агриппина уже освободилась?
Император Алексий явился домой в мрачном расположении духа. Он приветствовал сына, а на вопросительный взгляд жены развёл руками и сказал:
– Сегодня утром умер папа Лев.
– Как? – воскликнула Марина. – Папа Лев умер? Что произошло?
– Он был уже старым человеком, долго болел, но толком не лечился, и рано утром его не стало. Мне очень жаль, я потерял не только хорошего друга, но и верного союзника. Папа занимался вопросами веры и Римской Церкви, но при этом всегда беспокоился об укреплении нашей Империи. Он поддерживал меня во всех вопросах, хотя знал, что я не верю в его Бога. Это был удивительный человек, и мне очень не будет хватать его. И не только мне, но всей Римской Империи. Мы не знаем, кто займёт его место, но в любом случае, это будет неравноценная замена…
– Как он встречал нас в Риме, когда мы бежали от бунта язычников! – на глазах Марины блестели слёзы. – Ты помнишь, Марк? Несмотря на свой высокий сан и колоссальную занятость, он сам водил нас по Риму, рассказывал интересные и удивительные вещи. Он просто излучал доброту и любовь, и при этом не старался перетянуть нас в свою веру.
– Да, это его характер. Для Папы был важен сам человек, он во всех видел своих братьев и сестёр, и он любил нас всех… – император повернулся к Марку, – ты в увольнении, сын?
– Да, папа, сегодня до вечера.
– Тогда идём в мой кабинет, пообщаемся на государственные темы, – он слабо улыбнулся, – а потом мне надо будет вновь идти в Сенат, да и тебе, наверное, не терпится встретиться с друзьями.
– Как твои успехи в легионерской премудрости, как служба? – Алексий устало опустился в кресло за своим столом, потёр ладонью лоб.
– Да по-всякому… Бывает хорошо, бывает похуже. Я стараюсь делать всё правильно, как положено, результаты у меня отличные, но наш опцион вечно мною недоволен. Каждый день ругает, делает замечания. А хуже всего то, что совершенно не хочет прислушиваться к моим предложениям! Я ведь не зря так долго учился, у меня взгляд на службу немного другой, я вижу некоторые вещи не с позиции простого легионера, а с позиции будущего командира. Мне кажется, к моим замечаниям можно было бы прислушаться!
– Ты знаешь, сын, за подобные речи следовало бы тебя примерно наказать: лишить, к примеру, денежного довольствия, или подкинуть тебе дополнительных обязанностей!
– Но почему, отец? – воскликнул в недоумении юноша. – Я же хочу лучшего, стараюсь для своего легиона, для Империи!
– Вот поэтому я и не наказываю тебя, а только предупреждаю! Ты думаешь, что если получил много знаний, то теперь можешь указывать что делать боевым легионерам и даже командирам? Пока ты учился книжной премудрости, они проходили учёбу на полях сражений. Твой центурион Нумерий Фабий участвовал в стольких битвах, что, наверное, сам уже не помнит их количество! Ты знаешь, что должность центуриона первой центурии первой когорты легиона получить очень непросто. Не знаю про твоего опциона, но, судя по всему, это тоже боевой рубака. Если его взяли из Карфагена в Первый Сардинский Легион, находящийся на содержании самого императора, это тоже о чём-то говорит! Твои знания весят очень много, тут не поспоришь, но их время ещё не пришло, поверь мне. Когда ты будешь настоящим боевым легионером, а не желторотым новобранцем, они очень тебе пригодятся, и ты станешь командиром – не по родству со мной, а по своему боевому опыту! Ты понял меня, сын?