Пробуждение под редакцией Елены Гиршфельд
Шрифт:
Она подняла голову и выпрямилась, остановившись. Он почему-то непроизвольно отпрянул.
– Поедешь со мной, Кайлин.
Она едва заметно кивнула и направилась к его ярко-красному автомобилю.
– Веди аккуратно. Она не привыкла летать, – напомнил Маркус.
– Сам знаю, – буркнул в ответ Гийон и сел в машину.
Кайлин плюхнулась на переднее сидение «Ягуара» и пристегнула ремни.
– Водила когда-нибудь автомобиль?
– Да, когда-то.
– Значит, и таким управлять сможешь.
– Тут много
– Разберешься, если не дура.
Он завел двигатель, и на Катерину обрушился рев музыки. Это был тяжелый рок в исполнении симфонического оркестра. Женский голос под сопровождение ударных, виолончелей и духовых пел о неразделенной любви и ненависти к бывшему объекту притязаний. Катерина и сама любила громко включать музыку, когда садилась за руль, но этот удар по ушам даже ей пришелся не по вкусу.
Она повернулась к Гийону с намерением попросить убавить звук, но не успела. Ее вдавило в мягкое кожаное сидение, как парашютиста в асфальт, и перед глазами замелькали здания бизнес-квартала, куда они приехали утром.
– А-а-а!!! – заголосила она, понимая, что на таких скоростях еще не ездила по земле, как вдруг машину дернуло вверх, и через несколько мгновений они врезались в границу облаков.
– Боже, помоги, – прошептала Катерина, когда опекун начал маневрировать сквозь потоки машин, которыми кишело все пространство вокруг, и красочно выругалась на родном языке, когда он рванул вниз, приземлившись на подъездной дороге к очередному фешенебельному району.
– Ну что? Уже тошнит или потерпишь до места? – спросил Гийон, остановив машину.
– Потерплю, – страдальческим голосом ответила Катерина, но тут же вылетела наружу.
Обочина была не лучшим местом для рвотных спазмов, но в этой ситуации ей не из чего было выбирать.
Он подошел к ней со спины, вперив взгляд в сгибающееся над землей тело. Странно, но он все же сочувствовал ей, тем более, что и тошнить Кайлин было особо нечем.
– Вода есть? – спросила она, все еще стоя согнувшись.
– Сейчас принесу.
Он достал из салона бутылку с питьевой водой и протянул ей. Кайлин сняла темные очки и, прополоскав рот, сплюнула прямо на дорогу.
Он смотрел на эту девушку и не мог понять, что с ним происходит. Не было в ней ничего особенного. Все вроде бы та же маленькая фигурка и грустное лицо. Но глаза… Таких глаз Гийон еще не видел. Темно-синие, насыщенные своим тоном настолько, что, казалось, сейчас превратятся в озера под ее длинными ресницами. Гийон вздрогнул от этого взгляда. Обреченность, мука и тоска одновременно смотрели на него из недр ее души. И та же грусть, что сквозила в каждом движении ее тела.
– Все? – спросил он, отворачиваясь.
– Да, спасибо.
– Не за что. А теперь поехали.
В молчании они добрались до нужного дома. Вокруг толпились зеваки и сновали люди, в таких же черных костюмах, как у Гийона.
– В первый раз можешь не заходить, – с презрением и какой-то жалостью произнес он.
Катерина не просила жалеть себя, особенно если это презренное сострадание исходило от того, кто явно ее ни во что не ставил.
– Если помощь такой, как я, вам не нужна, зачем я вообще здесь?
Гийона это разозлило. Он пожалел ее, а она, мало того, что не приняла его великодушного предложения, так еще и огрызнулась в ответ.
– Тоже мне, помощница. С твоим уровнем знаний тебе только полы мыть, да и то, фейсконтроль не пройдешь. Так что скажи спасибо, что моя группа, и я в частности, приняли тебя. А теперь, незаменимая ты наша, отрывай свой тощий задок от сидения и молча шагай за мной. Если хоть на шаг отойдешь или что-нибудь тронешь на месте преступления, я с тебя три шкуры спущу. Все поняла?
Она даже не стала отвечать. Его пафосная речь и так объяснила ей, где именно ее место. Когда-то таким же тоном с ней говорил совсем другой человек, и тому сукиному сыну, она смогла ответить. Здесь, в этом времени, она была никем, а потому и ответ ее мало кого интересовал.
Он вышел из машины и направился к дому. Она побрела за ним следом.
– Привет, Гийон, – невесело отозвался мужчина на входе.
– Что здесь?
– Как обычно. Двадцать пять лет, пробужденная. Восемнадцать ножевых и все остальное…
– Что-нибудь уже нашли?
– Ничего. Никаких следов.
– Ладно, Поль. Пойду, посмотрю.
– Надень защиту. Там смердит, как в аду.
– Сколько она пролежала?
– Сианна сказала, что около четырех дней.
– Они с Рихтором уже здесь?
– Да. Приехали минут десять назад.
– Спасибо, Поль. Ено! – позвал Гийон.
Робот беззвучно подошел к нему.
– Ты осматриваешь все, как обычно. Записать обязательно.
– Хорошо, Гийон.
Катерина, не поднимая головы, вошла за Гийоном в темный холл. Запах разлагающейся плоти в этом замкнутом пространстве стал действительно невыносимым. Катерина по привычке потянулась в карман за эвкалиптовой мазью, чтобы перебить эту жуткую вонь, но в последний момент остановилась. «Глупо», – подумала она, вспомнив, что мази при ней нет.
Небольшой холл слева переходил в гостиную, справа было подножье лестницы, ведущей на второй этаж.
Гийон остановился в центре гостиной и медленно осмотрелся. Здесь все было в порядке. Каждая вещь, кажется, лежала на своем месте. И никаких следов борьбы, крови и… спермы. Он огляделся еще раз: да, семенной жидкости здесь точно не было.
Катерина, в отличие от него, сразу же подошла к голографическим фоторамкам: объемные, словно живые, маленькие люди улыбались и смеялись на них. Она без труда определила хозяйку дома, которая, судя по всему, вела довольно разгульный образ жизни.