Пробуждение Посейдона
Шрифт:
Выступающий позволил себе помолчать, прежде чем продолжить.
– Ты, возможно, удивляешься, как эта информация попала в Эволюариум. Разве Эволюариум не должен быть помещен в карантин на Марсе, лишенный доступа к остальной Вселенной? Все это правильно, но это недооценивает изобретательность таких существ, как Свифт. Машины никогда не устанавливали физического присутствия за пределами Марса. Но их способность получать информацию? Это значительно превосходит даже самые лучшие оценки Консолидации. Когда они собирали тебя обратно, Кану, машины допустили несколько преднамеренных ошибок просто для того, чтобы их работа не выглядела слишком идеальной!
Фигура рассмеялась, выпрямляя спину на сиденье.
– Я не хотел проявить неуважение. Я же не мог так неуважительно относиться к себе, не так ли? В любом случае, суть в том, что машины способны подключаться к очень разветвленной информационной сети с периферийными ответвлениями, простирающимися вплоть до Крусибла. И они узнали о существовании этой передачи еще до того, как она достигла разведывательных сетей любой из крупных держав в этой Солнечной системе, включая наш любимый морской народ Кану - даже их всеведению есть пределы.
Кану никак не мог взять в толк, к чему все это клонится.
– Само существование этого сообщения было бы достаточно удивительным, - продолжало его теневое "я", - особенно учитывая, что сообщение составлено в человеческих терминах, для человеческого понимания, потому что, во-первых, там не должно быть никого, кто мог бы отправить сообщение! Но здесь есть более глубокая тайна и прямая причина, по которой это сообщение представляет особый интерес для наших друзей на Марсе. Они думают, что это могла отправить другая машина. И вероятная личность этого искусственного интеллекта также должна представлять для вас особый интерес, поскольку существует прочная семейная связь. Нужно ли мне объяснять это по буквам?
– Юнис, - выдохнул Кану.
Он вспомнил выставку в Лиссабоне, сконструированную имитацию его прапрапрабабушки, возведенную на стеклянный трон. За исключением того, что то, что он видел, было копией копии, а не самим конструктом. Согласно аннотации, никто не был уверен, что стало с настоящей вещью.
– Если верить слухам, - продолжал диктор, - настоящий конструкт - незаконная, нелицензионная имитация Юнис Экинья - спряталась на борту одного из голокораблей и отправилась в Крусибл. Затем, вскоре после заселения, он снова исчез. Слухи - как и прежде, делайте с ними что хотите - гласят, что он был похищен Хранителями, унесен в межзвездное пространство или взят в рамках какого-то соглашения в обмен на заселение и исследование Крусибла. В любом случае, существует прямая связь с инопланетянами. И теперь что-то всплывает вокруг Глизе 163, но вместо того, чтобы объявить о себе вселенной, оно предпочитает общаться только с Крусиблом.
Фигура заерзала на стуле.
– Не знаю, как ты, но я придаю некоторое значение этим слухам. Наша другая мать - во всяком случае, одна из наших других матерей - тоже была вовлечена в это предполагаемое дело с Хранителями. Они также взяли с собой Чику Грин. Конечно, это имеет для тебя какое-то значение? Как бы то ни было, Эволюариум заявил о своей заинтересованности. Коллективное сознание машин теперь должно столкнуться с возможностью того, что где-то может существовать другой искусственный интеллект, достаточно древний, чтобы предшествовать падению Механизма. Более того, все это связано с личностью женщины, которая, возможно, в одиночку инициировала создание Эволюариума. Машины не верят в богов, Кану, но если бы они верили, она была бы хорошим кандидатом. Естественно, они хотели бы знать, что происходит вокруг Глизе 163. Вот тут-то и вступаем в игру мы.
– Мы?
– Твои травмы, безусловно, были печальным результатом террористической деятельности, но инцидент также предоставил возможность. Ты все еще тот, кем был, но теперь ты служишь двум хозяевам. Когда машины переделывали твою нервную систему, они закодировали в тебя крошечную часть самих себя. Не с помощью имплантов - это было бы слишком грубо и легко обнаружить, - а с помощью реальной топологической карты вашего уникального коннектома. В человеческом мозге всегда была большая избыточность, Кану. Теперь часть этого избыточного материала была кооптирована и передана Эволюариуму. Ты носишь часть этого внутри себя, влияющую на твои действия и намерения. Влиять, а не определять - у тебя по-прежнему есть свобода воли, но эпицентр твоих симпатий сместился. Ты не стал предателем человеческого рода, но отныне интересы машин будут иметь для тебя не меньшее значение. Ты стоишь между двумя мирами, Кану.
Кану почувствовал немедленное внутреннее отвращение, но также и своего рода облегчение оттого, что теперь у него было объяснение своему ощущению растерянности. Он не был ни сумасшедшим, ни травмированным - во всяком случае, не больше, чем можно было ожидать, учитывая его тяжелое испытание.
Но то, что с ним сделали, все равно было глубоко неправильным.
– Вот что важно, - сказал говоривший.
– Такое положение дел не было тебе навязано. Это было достигнуто по взаимному согласию. На ранних стадиях твоего выздоровления - задолго до того, как ты вспомнил, что пришел в сознание, - Свифт объяснил тебе природу кризиса, как послание относится к машинам, Хранителям и нашему предку. Как им не терпится узнать больше - не терпится откликнуться, - но они не могут поделиться этой информацией с консервативными правительствами Солнечной системы, которые боятся машин. Свифт предложил решение: использовать тебя в качестве средства, с помощью которого машины смогут распространить свое влияние за пределы Марса. Ты становишься их средством передвижения и их агентом, Кану. Вы оба понимали, что это будет концом твоей дипломатической карьеры. Но на самом деле это было благословением, поскольку это ускорило бы твое возвращение на Землю - и дало бы тебе возможность привести в действие вторую часть плана. Европа - это ключ к разгадке. Европа всегда была ключом к успеху. Тебе нужно было только найти способ добраться сюда, способ проникнуть под лед. Но ты уже решил эту конкретную проблему на Марсе. Тебе просто нужно было воссоединиться с Ниссой Мбайе, на которой ты когда-то был женат...
Они пробили кору точно по расписанию. Он сидел с Ниссой на командной палубе, ожидая, когда радар начнет обнаруживать неминуемый переход от льда к воде.
– Достаточно освежился?
– спросила Нисса.
На мгновение Кану заколебался, готовый признаться.
Было бы приятно облегчить душу - покориться ее пониманию и прощению. Но если его недавно обнаруженные воспоминания были верны, он пришел сюда не просто так. Если бы его признание заставило Ниссу повернуть назад, он бы ничего не узнал о себе, ничего о более грандиозных целях машин. Он должен был еще немного скрывать правду.
– На самом деле, - ответил он, презирая себя, - я никогда не чувствовал себя лучше.
– Хорошо, потому что часы тикают с тех пор, как мы приземлились. Я проверяю закон, но не хочу его нарушать, особенно с учетом такого мощного присутствия Консолидации на орбите. Чтобы вернуться на поверхность в оговоренный срок, нам нужно будет иметь достаточно времени, чтобы снова прогрызть лед.
– Она работала с приборами управления, готовясь к переходу с режима проходческой машины на подводную лодку.
– Мы будем продвигаться быстро и вглубь, и нам нужно преодолеть несколько сотен километров, чтобы достичь нашей цели.
– Она посмотрела на него с внезапным нетерпением.
– Как глубоко ты когда-либо погружался на Земле? Может быть, километров десять?
– Только в качестве пассажира. Гораздо меньше своими собственными силами.
– Мы спускаемся гораздо дальше - более ста километров вертикального спуска. Я знаю, это звучит невероятно, но это Европа, а не Земля, и давление нарастает гораздо медленнее. Мы достигнем максимального давления примерно в двести мегапаскалей - вполне в пределах прочности корпуса на раздавливание.
– Я искренне надеюсь на это, - сказал Кану, ни на секунду не усомнившись в ее словах.
Она быстро улыбнулась в ответ.
– Что ж, если я ошибаюсь - это будет быстро.