Пробужденная красота
Шрифт:
Таким сломанным.
– Колдо. – Что еще она могла сказать?
Он откинулся назад, ударившись головой об деревянный край.
– Я... сделал что-то. Что-то ужасное. Это заслуженно. Мне нужно радоваться результату, но... но...
Что он мог сделать, вызвав такую реакцию?
– Расскажи мне.
Он провел рукой по лицу.
– И смотреть, как ненависть заполняет и твои черты? – Он рассмеялся, без юмора, как и Лайла. – Нет.
Пряди волос отлепились от него и взвились в воздух, кружась и опадая на землю. Ему нравились шутки. Надо
– Ты что, испортил кому-то прическу? – спросила она с легкой улыбкой.
Он закрыл глаза, сделал вдох, поднял руки и с силой опустил, пробивая дыру в стене. Сильный грохот встряхнул ее.
Такая реакция... Он по-настоящему испортил кому-то прическу?
– Колдо...
– Прости, – прохрипел он, сосредоточив внимание на ней. – Мне не нужно было делать этого.
Хорошо, возможно не прическа, но его тоска и темнота как-то связаны с волосами.
– Помоги мне забыть, – умолял он. – Хотя бы ненадолго. Расскажи мне что-нибудь.
Она сделала бы все, чтобы он обрел покой. Но что Никола могла рассказать воину, живущему много веков, чтобы развлечь его? О, я знаю!
– Один раз девочка из моего класса назвала меня и Лайлу «Страхолюдными Франкенштейнами» из-за трубок, торчащих из-под одежды... и знаю, знаю, это довольно оригинальное имя, но я не обратила на это внимания. Зато Лайла заплакала. Обрати внимание, что я сказала «Лайла». Не я, уточняю для ясности. Я не проторчала двадцать минут в туалете, прислоняясь к грязному унитазу и рыдая так, что сопли запузырились из носа.
Его лицо чуть-чуть посветлело, и Колдо провел рукой по линии ее подбородка.
– Что случилось потом?
Она пожала плечами, отвечая вопросом на вопрос.
– Догадайся, какую очень вежливую, очень учтивую вещь я сделала, чтобы расквитаться с маленькой вредной девчонкой?
– Что?
– Догадайся.
– Будучи жестким панк-рокером, наверняка ты как-то непристойно ее обозвала.
– Не-а. Я ударила ее кулаком в лицо и сломала нос. «Никто не смеет обзывать мою сестру «Страхолюдным Франкенштейном» и надеяться, что ему это сойдет с рук. Пусть это будет тебе уроком. Можешь записать и подчеркнуть».
Колдо разразился очень грубым, очень хриплым смехом, что дало ей понять, что он не смеялся годами. Если вообще смеялся. И это она привела его к этому, убирая его, вытягивая из трясины темноты на свет. И Боже, он был красив.
Так прекрасен, что она захотела сесть ему на колени и поцеловать. Просто прижать свои губы к его, попробовать, повторно изучить и предложить поддержку иного рода. Но после их ссоры...
– Другую историю, – попросил он.
– Вместо этого я задам вопрос. – И, возможно, она будет выглядеть озабоченной, ну и пусть. – Посланники ходят на свидания? – Очевидно, они целовались, но...
Его лоб сморщился, будто перемена темы смутила его.
– Некоторые.
Не делай этого. Не дави.
– А ты?
– Нет.
О. Сильное разочарование, которого девушка все же не хотела признавать, переполнило ее.
– Никогда?
–
Чтобы не пробить новую дыру в стене... или от чего-то еще?
– Если скажу тебе, что я мучил другого Полсанника, – начал он, – ты подумаешь, что я монстр?
Будет ли она?
– Ты делал это?
Тишина.
Да. Сделал. И он знал, что это было заслуженной мерой. Разве не это Колдо сказал минуту назад? Но он все же жалел об этом, независимо от того, осознал это или нет.
– Что я узнала за эти годы, так это то, что людей нельзя судить по одной единственной ошибке. Каждый мог натворить делов, – сказала она. – Ты должен простить себя и двигаться дальше.
Он провел языком по зубам.
– Почему ты думаешь, что это моя первая ошибка?
Она вздохнула.
– Ты упустил суть, Колдо.
– Не имеет значения. Независимо от сути, я не могу простить себя.
– Ты можешь. Это не чувство, а выбор... и нужно жить соответственно тому, что выбрал. Знаю, это мне нужно искать радость, но ясно, что ты тоже в ней нуждаешься. Я думаю, твое нежелание отпустить свое горе, то же самое что и токсин, подпитывающий демонов.
Еще один момент тишины.
Ну, мудрость не сработала. Новая попытка пошутить.
– Я серьезна. Все врачи по телевизору говорят, что концентрация на прошлом вызывает застой. И понос.
Колдо опять расхохотался, но быстро оборвал смех.
– Ты когда-либо причиняла боль,.. – он закрыл рот.
– Причиняла боль кому?
Он прочистил горло.
– Где твоя сестра?
Хорошая уловка. Но, учитывая его печаль, Никола позволила ему это.
– Спит в своей комнате. – Девушка встала и протянула руку. – Я знаю то, что заставит тебя почувствовать себя лучше. Мы пойдем на кухню, и я приготовлю самое заурядное блюдо, какое ты когда-либо имел удовольствие пробовать, поскольку мои фирменные блюда – хлопья и обеды для микроволновки. Между тем, ты сможешь прочитать мне еще одну лекцию.
– Я не читаю лекции. Я учу. – Мужчина принял ее руку. Ощущение мозолистой ладони вызвало мурашки на коже. Колдо задержался на минуту, не позволяя ей помочь ему встать. Затем он покачал головой, будто только что принял решение, и потянул девушку вниз.
Взвизгнув, Никола упала на его колени и ее волосы хлестнули Колдо по лицу. Она положила руки на его большие, сильные плечи для равновесия... и задохнулась, когда мужчина прижался своими губами к ее.
О, сладкое наслаждение. Как и в прошлый раз, ее кости мгновенно расплавились. Не имело значения, каким грубым он был в начале, потом он стал очень нежным. Колдо отметил ее, заклеймил, доставил удовольствие. И его вкус, – о, его вкус! Это был чистый восторг, чистый и простой, как лето и зима, весна и осень, каждое время года, каждый день, уносящий ее прямо в вечность.