Процесс

Пилипенко Сергей Викторович

Сам по себе страх непредсказуем. В одном он способен пробудить какие-то жизненные основы, а в другом – наоборот, поглотить все целиком и полностью водворить во власть тьмы какого-то дня.

Страх также совершенствуем и творим, прежде всего, теми, кто в нем непосредственно нуждается.

Двуличие сильных мира сего порой бывает зашкаливает, когда кем-либо пробивается, так называемая, лобовая сторона присущего у всех на виду страха. И это дает основу для некоторого снижения его общей процентной составляющей, что в свою очередь приводит к послаблению

общего внимания и частичному высвобождению от его гнета масс населения.

Принцип всеобщего страха присущ везде. Там, где обитает человек – его наибольше.

Такое изобилие изобретается и добывается всего лишь одним – хитростью и алчностью, в итоге выражающими и представляющими корысть, как наибольшую величину чьего-то личного преимущественного блага.

Итак, страх – это, прежде всего, сама наклонность людей к исполнению некоей полуприродной повинности перед другими, изобретающими время от времени все новые и новые базовые элементы запугивания слоев присутствующего населения.

Страх – это настоящее орудие убийства, ибо он поглощает истинно человеческие черты и отрицательно сказывается на моменте восхождения души.

Иначе говоря, душа не должна пребывать в страхе, если только не брать в расчет ее природную составляющую, которую вполне можно отнести к присущей любому осторожности.

Видимая сторона страха – его внутренняя, ярко представленная в сообществе нагота, выраженная общей развязностью, специфической наклонностью к навязчивости поведения.

Глубинная сторона того же – отсутствие ярко выраженной жизненной позиции, слабое сопротивление окружающему и заниженная линия личностной самооценки.

Страхи порождаются в обществе. Вне того они присутствуют личностно и ограничены только внутренней степенью самообладания.

Таким образом, общество накладывает впечатление, сложенное определенными выражениями мнений и одновременно обязывает к условностям поведения в попытках претворения в жизнь личностных ценностей каким-либо представителем человеческой среды.

Итог всему – практическое однообразие, основанное и выращенное на базе целиком и полностью присутствующего страха единомнения.

Таким образом, общество конвертирует среду посредством страха и превращает человека только лишь в практическое орудие добычи эквивалента присутствующего в среде труда.

Ни больше, ни меньше.

Фактически – в роботоидальное существо, не способное нести самостоятельную ответственность за совершаемые поступки, мало подвижное экономически и слабо выраженное энергетически.

Страх – законопослушная и исповедующая машина любой среды власти.

Он вменяем и одержим, если речь идет о простом человеке, находящемся в пределах досягаемости той самой власти, ее законных или же не таковых представителей.

Таким образом, исполненный особым образом в сообществе страх не способен создать условия для, так называемой, эквивалентной направленности прироста ума населения, ибо он противоположен тому и по сути своей деятельности просто абсурден.

В изобилии присутствующего

страха пропорционально умственное становление человека просто невозможно, ибо он напрямую сковывает в человеке все его побудительные черты и выдавливает в среду только жалкие ростки истинно природного слабоволия.

В то же время законопослушный страх обязателен, ибо он контролирует среду, не давая возможности развития в ней духовно агрессивного наследия прошлого, как отражения предыдущих вариантов развития той или иной, представленной непосредственно каким-то конкретным человеком геоструктуры души.

При этом исполнение самого закона не должно содержаться и представляться в страхе, иначе будет выражено предыдущее в еще более худшем варианте исполнения.

Вот, что такое страх и с ним по-настоящему нужно бороться, как говорится, не останавливаясь ни перед чем.

В судьбах людских какого-то особого повиновения мало, но вместе с тем – нет и заметного искоренения облика того присутствующего страха, что напрямую управляет самими людьми.

Разорванные во многом своим историческим прошлым массы групп населения прямо или косвенно продолжают удерживать свои добытые временем позиции по производству, так называемого, очевидного страха, стараясь, как им кажется, сохранить тот самый мир, в котором и живут.

Но вместе с тем они, как всегда, ошибаются, ибо подавление вида страха более изощренным другим – есть не что иное, как самое настоящее преступление. Против себя лично и относительно всех сообществ целиком.

Разъясняя сказанное несколько проще, можно выразить так.

Страх не может заставить не повиноваться страху, ибо он и есть страх сам по себе, что обозначает ущербность и отсутствие силы сопротивления духа.

В этом есть какая-то доля справедливой по существу мистики, но только лишь в праве ее основного практического недопонимания всем существом населения сразу.

Искоренять это призваны мы сами уже во времени настоящем, как раз по-своему соответствующим для такого рода событий.

Жизнь любого, населяющего планету человека – есть по существу жизнь многих, уже, как говорится, давно угасших и сошедших с постамента очевидных живых практических побед.

Я не выкладываю здесь всем, так называемую, форму и структуру души, но хочу дать понять, что чье-либо личностное «Я» является многовековым сложением самых маленьких, подобных настоящему выражений, благодаря чему уже современное может запросто существовать.

Наш человеческий мозг скроен таким образом, что способен содержать многомиллиардную информацию, несмотря на свои относительно малые внешние размеры и плотность самого скопления.

Это позволяет человеку обладать знаниями и иметь, так называемый, преимущественный жизненный опыт, сокрытый глубоко внутри той самой мозговой оболочки памяти.

Я ее называю ревенсативной памятью века. Своеобразно – это обратный механизм воспроизведения времени и когда-нибудь где-то уже в другом произведении мы поговорим более подробно об этом.