Продам кота
Шрифт:
– Освободи его!
– Да, госпожа, – кивнул Стивен и понес кота к двери.
– Тут освобождай, – подскочила я. Мне вдруг почудилось, что он Вильку обувщикам вернет. Не знаю зачем. Или награду себе заберет.
– А это… – вмешалась служанка, тоже глядя на кота с алчностью.
– Мой фамильяр! Мой! Моя прелесть! Только троньте! – Ну правда, может, это ключ к моему возвращению? Почти наверняка.
Полчаса спустя, когда с меня сняли маску и завернули в халат, я успокоилась, а Стивен развязал кота. Обувь и пику мы отдали опомнившемуся обувщику: он пришел в гостиницу требовать кота обратно.
– Щас! – сказала я ему. – Попробуйте отнять.
– Но, госпожа ведьма…
– Не троньте моего фамильяра!
Это поставило точку в нашем споре. Обувщик даже извинился, пробормотал, что он-де не знал. Надо же, фамильяров здесь тоже уважают?
А Стивена я послала за краской – «самой стойкой, какую найдешь». Он быстро вернулся, мы позаимствовали у слуг тазик, развели там пузырек – вода тут же почернела. И сунули туда все еще бессознательного Вильку.
Кот окрасился мигом, и вытащили мы его уже черным, как уголь.
– Эх, госпожа, у вас-то, поди, дракон есть, – вздохнул Стивен, глядя на Вильгельма.
– Нету.
Стивен недоверчиво поднял брови.
– Так, может, зря мы его покрасили, госпожа?
– Это мой фамильяр, – уже привычно бросила я. – Ни на какого дракона я его не променяю. – Тем более на дракона, которого я в глаза не видела. Вилька хоть привычный, свой. И вдруг нормально вернусь – что я Витьке скажу? Вот тебе дракон? Со стыда ж сгорю.
– Как скажете, госпожа, – грустно вздохнул Стивен и ушел в свою комнату спать.
Вильку я положила рядом на подушку – во сне кот снова тарахтел, но спал как младенец. Когда я утром вставала, он только лапой дрыгнул да на другой бок перевернулся.
Но к завтраку, конечно, пришел. Точнее, примчался. Мы со Стивеном снова сидели на берегу моря, угощались ягодами в сливках и следили за почти настоящими волнами, пока те вздыхали. Откуда-то тянуло приятным теплым бризом… А потом провыло благим матом: «Мья-а-а-а-ау!» И к нам присоединился Вилька.
Галопом. Он сшиб пару стульев, пронесся по комнате – песчаному берегу, – нашел зеркало и уставился на свое отражение, черное, как ночь.
Мы замерли.
Выпучив глаза, кот широко открыл рот и заорал. Вот так: «А-а-а-а-а!» У Стивена в руке лопнул бокал, у меня заложило уши, с моря пришел шторм, а кот все пялился на свое отражение и ревел, жутко расстроенный.
Пока я не вылила на него кувшин воды.
В звенящей тишине шумно выдохнул Стивен. А я поставила кувшин на место и объяснила:
– Это нормально, он так выключается.
– Мьяу-яу-яу! – снова подал голос кот и бросился мне на грудь.
– Стивен, тащи полотенце!
Парень успел до того, как меня исцарапали. Замотанному коту вставили вчерашний кляп, обвязали ленточкой, и стал Вильгельм больше похож на младенца в пеленках. Даже урчал похоже.
– Какой он нервный у вас, госпожа.
– И не говори, Стивен. И не говори…
Кот ненавидяще смотрел на нас и явно мысленно обещал все кары небесные или что похуже. Я отправила Стивена найти успокоительное, а сама ткнула кота носом в ближайший плакат «Разыскивается» тут же, на стене среди волн, вместо картины. Потом повернула к себе, посмотрела в прекрасные разноцветные глаза и ласково спросила:
– А теперь твоя светлость еще и возмущается? Может, объяснишь, где я и что тут делаю?
Кот сразу заткнулся. Ненависть так и не выключил, но не тяпнул, когда я кляп вытащила.
– Ну, Виля, и что же нам делать?
Глава 4
Кошачья магия
К возвращению Стивена мы с Вильгельмом уже объяснились – как только могут объясниться кот и человек. То есть я вдоволь наговорилась: рассказала Вильгельму, что думаю о нем, этом странном мире, как сомневаюсь, не умерла ли я и не бред ли все вокруг, а закончила неожиданным решением, что не плохо было бы пожить в этом милом разноцветном городе, где так уважают рыжих, еще месяцок – до начала учебного года. Родители с братом, конечно, с ума сойдут от волнения, поэтому было бы очень и очень здорово послать им весточку. И понять, как через месяц отсюда выбраться. Надо разобраться, в общем.
А кот вдоволь намяукался.
Вот и поговорили: я рассуждала, кот в унисон орал все пронзительнее и пронзительнее, но потом стих и просто слушал. Правильно, незачем меня перебивать. Какой-то кот решил перекричать женщину, да еще в новом мире, после вечера косметологии и дня покупок? Ну-ну, удачи.
Так что к возвращению Стивена мы угомонились, я развязала Вильгельма – он смотрел на меня обреченно и не сопротивлялся, – напоила молоком (правда, остывшим, но кот не привередничал) и привела себя в порядок. Этот мир и город явно мне шли – такой свежей я себя даже после СПА никогда не видела. Местная косметология точно даст нашей фору: мое лицо было чистым-пречистым, кожа ровной, бархатистой, ну точно персик; а волос словно стало втрое больше, я даже кое-как такой объем собрала и уложила.
Пока я прихорашивалась, кот стоял рядом (конечно, на задних лапах), смотрел на себя в зеркале и так громко и грустно вздыхал, что я не выдержала:
– Да тебе идет черный, Вилька. Расслабься.
Кот метнул на меня рассерженный взгляд.
– Мяу!
– Говорю же, все кошки твои будут.
Кот посмотрел на меня в зеркале, и взгляд его красноречиво говорил: «Ты что, дура?»
– Тебе не угодишь, – рассмеялась я. – Зато первый попавшийся обувщик теперь тебя не сдаст… куда тут разыскивающихся сдают? В полицию? Слушай, Вилька, а зачем ты им?
– Мяу.
– Не понимаю, – вздохнула я, поправляя юбку. Прелесть все-таки, никогда такую легкую и струящуюся ткань не видела!
– Мяу! – Кот в зеркале показал мне средний палец. И язык высунул.
Я оставила юбку в покое.
– Манеры у тебя, Вилька…
Кот повернулся и принялся изображать, будто копает задними лапами – в мою сторону.
– Это ты меня так послал?
– Мяу, – заявил Вильгельм.
– Ты? Меня?
– Мяу!
Я поманила его пальчиком.
– Ну-ка иди сюда, радость моя, я тебя того… поглажу.