Продана Миллиардеру
Шрифт:
– Всем, – отрезаю я, пробую сбросить его руки, но толком сопротивляться не выходит, ведь я до сих пор прижимаю блузку к груди. – Ты вторгаешься на частную территорию. Плюешь на личные границы.
– Вторгаюсь? – от его хриплого голоса раскаленные иглы вонзаются под кожу, колючие мурашки расползаются по телу. – Да я ни черта из того, что хочу, не брал.
– Глеб…
– Лика, – оскаливается точно хищник.
– Прошу, – сглатываю с трудом. – Тебе надо уйти.
– Повтори, – требует глухо.
– Что?
– Мое имя.
– Глеб, пожалуйста, уходи.
Боже. Как же по-идиотски это все звучит, я упрашиваю его покинуть мою личную квартиру. Ерунда. Абсурдная ситуация. Да пусть выметается.
Стоп. Почему он смотрит на меня так? Дико. Голодно. Будто уже пожирает, впивается и рвет на части.
– Мы закончим то, что начали, – обещает Волков, и его голос пронизан затаенным желанием.
– Глеб, я…
Он закрывает мой рот поцелуем. Запечатывает жадными губами. Вгрызается так страстно, что окатывает жаркой лавиной.
Блузка оказывается легко вырвана из моих враз ослабевших пальцев, летит прочь, в сторону. Юбка соскальзывает на пол.
Миг – и я распластана на столешнице. Придавлена мускулистым телом к деревянной поверхности. Буквально припечатана.
Горячие ладони скользят по моим бедрам, сдирают чулки. Грубо, резко, раздирают в клочья. А потом срываются на шелковую ласку. Пальцы едва дотрагиваются до чувствительной кожи, чертят порочные узоры. Озноб сковывает, меня бросает то в лед, то в огонь.
Волков целует так одержимо и бешено, что наше дыхание сливается воедино. Пульс сходится в одинаковом ритме, рваные толчки крови стучат по вискам.
Разум затуманивается.
Как я могла так глупо попасться?
Шторм захватывает меня и утягивает на самое дно пылающей бездны. Я отключаюсь, перестаю осознавать происходящее. Моя реальность резко раскалывается и разлетается на осколки. Внутри пробуждается нечто абсолютно новое. Неизвестное, неизведанное.
Такое чувство, будто Волков срывает крышку с дымящегося котла страстей. Но черт возьми, разве я могла помыслить, точно этот котел вообще внутри меня есть?
Губы впиваются в губы. Алчно, жадно. И кажется, стоит лишь на секунду разорвать этот тесный контакт, мы просто погибнем. Язык скользит по языку. Порочно, греховно. Совершает абсолютно дикие толчки, заставляет дрожать, задыхаться, захлебываться стонами.
Он задевает что-то глубоко внутри. Что-то, о чем я прежде никогда не знала или не задумывалась, не ощущала. Лед дает трещину. Нет, лед моментально сгорает. Жар поглощает каждую клетку, опаляет до судорог, до всхлипов.
Я не могу остановиться. Дьявол. Я не хочу останавливаться и теряю всякий контроль над своими действиями.
Отвечаю на поцелуй, выгибаюсь, прогибаюсь. Позволяю разрядам тока струиться по венам, расходиться разрядами под кожей.
Из-под полуприкрытых ресниц вылетают искры. Молнии. Кожа покрывается колючими мурашками. Кровь бурлит, закипает. Сердце заходится в бешеном ритме, пульс впадает в дикость.
Волков отрывается от моих губ, чтобы пройтись ртом по горлу. Его язык четко повторяет ломаные линии нервно бьющихся вен, вынуждает их заколотиться гораздо сильнее, пульсировать до одури мощно и яростно. Зубы прихватывают кожу, дразнят, будоражат, доводя до исступления. А потом я сама не понимаю, как выходит так, что мои пальцы впиваются в громадные мускулистые плечи, притягивают горячее мужское тело плотнее, крепче.
Я ищу точку опоры. Безотчетно. Поверхность столешницы под спиной не чувствую. Я точно парю в невесомости. Языки пламени лижут мои руки, проскальзывают ниже, по груди, по животу, по бедрам.
Волков будто помечает меня поцелуями, оставляет огненные следы, заставляет изнывать и томиться от предвкушения. Он обрушивается как буря, неистовый ураган. А после вмиг окутывает паутиной нежности, опутывает полыхающими нитями. Я больше не различаю, где тьма, а где свет. Я не чувствую собственное дыхание. Только – его. Везде. Всюду. До жути глубоко.
Я сама помогаю ему стянуть пиджак. Сорвать галстук. Отправить рубашку куда подальше. А потом касаюсь. Трогаю разгоряченное тело и ничего не осознаю, совсем не соображаю.
Мои пальцы пылают. Или это он такой? Раскаленный. Невероятно твердый. Точно из железа выкован. Его свитое из мышц тело точно скульптура. Но под дрожащими ладонями не гранит и не мрамор, а чистая сталь. Каменная глыба. Скала. Нечто несокрушимое. Мускулы резко сокращаются от моих хаотичных прикосновений, проступают под гладкой кожей четче.
Я застываю. А Волков перехватывает мои запястья, тянет, вынуждая ладони двинуться ниже. От широкой груди к рельефному торсу, туда, где виднеется выразительная дорожка темных волос, обрывающаяся за ремнем.
Я открываю рот. Я собираюсь заговорить. Точно. Только не успеваю ничего вымолвить. Волков затыкает меня очередным безумным поцелуем.
Будто жалит. Обжигает. Выжигает до пепла.
Разве так бывает? От поцелуев. От ласк. Я и вообразить ничего похожего не могла. Я как пьяная. Нет, хуже. Точно под действием запрещенных препаратов нахожусь. Алкоголь на меня иначе действовал. Или я слишком мало пила? На краю сознания вспыхивает шальная мысль – а вдруг Волков меня намеренно одурманил? Подмешал что-то. Вколол. Бред. Знаю. Он бы никогда на такое не пошел. Ему ответ нужен. Отклик. Живой. Настоящий. Не под кайфом.
– Вкусная, – хрипло выдает он, отрываясь от моих губ. – Вкуснющая. Дьявол, и почему я тебя раньше не пробовал? Столько блять лет впустую спущено. Моя Лика. Моя девочка. Моя, моя.
Я плохо разбираю его слова. Теряю суть. Зато эти синие глаза как два ножа. В самое сердце вонзаются. Душу пронзают. И сам он такой. Будто металлический клинок. Холодный. Опасный. Жесткий. Рассечет до крови – не заметит. Двинет дальше. Войдет глубже. До упора.
– Глеб, – роняю тихо.
А глазам почему-то становится больно.