Продана Миллиардеру
Шрифт:
Забиваю на выкрутасы, на сцену не смотрю. Все равно ни одна из тех девчонок в подметки моей Лике не годится. Так, массовка.
Я ловлю взглядом ее профиль в полумраке. Прохожусь от прямого лба до дерзко вздернутого подбородка и обратно. Еще раз, и еще, и еще.
Завораживает. Рассекает темноту. Она здесь как чистый свет.
– Тебе нравится? – тихо спрашивает Лика.
– Супер, – усмехаюсь.
– Правда?
Девчонка не оборачивается ко мне, но ее бровь чертовски забавно вздергивается вверх.
– Конечно, – уверенно заключаю я.
Вот только говорю совсем не про балет. Мне она нравится. Дико. Жутко. До одури сильно. Хотя “нравится” явно не то слово. Слабо. Блекло. Никак. Она внутрь меня вгрызается. Вливается в кровь. Ядом. Отравой. Электрическим током. Мощнее нее никого, ничего на свете нет.
Я наблюдаю за тем, как сменяются эмоции на ее точеном лице. Тревожность. Волнение. Грусть. Печаль. Радость. Веселье. Моя девочка отзывчивая. Она всегда чуткий отклик выдает.
И блять, тут речь не только про балет. Везде. Всегда. По жизни. Стоит вспомнить вчерашний вечер – меня мигом кроет, вышибает на раз.
Голая. Готовая. Подо мной. В моих руках. Плывет. Растекается. Плавится. Это как сбывшаяся мечта. Сам и вообразить не мог, что настолько сильно ее сумею разогреть.
Огонь. Дикий. Бешеный.
И чего она прячется? Чего таится? Бежит прочь? Не понять. Не разобрать. Хочет же. Хочет! Дрянь. Маленькая сучка. Хочет не меньше, чем я.
Загадка. Разобрать не выходит. Ха, над Тимуром ржал и стебался, а сам залип на прирожденной динамщице. И как потом не верить в судьбу? Долго я Фортуну нагибал, вот и пришел час расплаты.
Хер колом стоит. Яйца дымятся.
А я вынужден про ту проклятую подружку выспрашивать. Давить похоть, гасить огонь. Взрываться изнутри.
Ну ничего. Я еще дорвусь. Доберусь до своего. И тогда она с моего члена не слезет, не соскочит. Раз всажу – больше не удерет. Не отдам. Не отпущу.
– Ох, – Бэмби прерывисто выдыхает, глаза блестят.
Она ведет ладонью по щеке.
– Ты чего? – напрягаюсь. – Плачешь?
Зал оглядываю. Ничего подозрительного не обнаруживаю.
– Говори, – требую. – Какая гнида тебе настрой подпортила?
– Глеб, – поворачивается и смотрит на меня как на придурка. – Ты что, это же просто момент такой. Острый. Вот и слезы подступили.
– Дерьмо этот балет, – огрызаюсь. – Дерьмище полное. Еще не хватало рыдать из-за этих пидорасов в колготках.
– Глеб, – брови выгибает. – Прекрати так выражаться. Кармен погибла, вот эта девушка в черном изображает смерть.
– Да похуй кто и что там изображает, – отрезаю и заключаю ее в объятия. – Я за твои слезы кого угодно порву. Размажу тварь, которая тебя расстроит.
– Но это нормально, – улыбается, головой мотает. – Глеб, ну ты что, это же просто сила искусства.
Да ебал я эту силу…
Вслух уже ничего не говорю. Знаю, мат ей не вкатывает. Поэтому торможу. А там следует новая часть представления. Долбануться.
Мужики в топиках. В стразах. Губы накрашены, глаза подведены.
– Шахерезада, – сообщает мне Бэмби.
Пиздец. Кому там полагается “шах” в зад я даже не собираюсь выяснять. На сцене разыгрывается абсолютное непотребство. Девки об этих размалеванных голубков трутся. И да, натурально “голубки”. В голубом они все.
– В бирюзовом, – поправляет Бэмби.
– Один хрен, нормальный мужик такое не нацепит.
Дьявол, я это вслух сказал?
Наплевать. Забить и забыть. Но тут хотя бы финал нормальный. Приходят два крутых пацана и вырезают балерунов. Ну вообще, эти двое тоже без плясок не обходятся. Балет, блять. Искусство, сука.
Сам не знаю, как это выдержал. Много повидал. Думал, удивить нечем. А вообще похрен. Главное – моя девочка рядом.
А эту жесть я из мыслей уже вышвырнул.
Покидаем театр, притягиваю Лику вплотную.
– Ну что, – усмехаюсь. – Балет откатали. Теперь моя очередь удивлять. Я для тебя сюрприз приготовил.
– Что? – мигом струной натягивается, подвоха ждет.
– Сама увидишь, – склоняюсь, почти до ее сочных губ дотрагиваюсь, сам не знаю, как держусь, чтобы не вгрызться и не спугнуть. – Поехали.
– А ты смог найти Машу? – роняет девчонка.
И ресницами хлопает. Невинно. Наивно так. Охренеть. Королева обломов. Но блять, у меня даже злобы нет. В глаза ее смотрю и плавлюсь.
– Круто тему перевела, – скалюсь.
– Ты обещал узнать.
Пробил в тот же вечер. Точнее прямо ночью. Надо же было хоть как-то стояк сбить. Правда тут и самые скучные темы не помогали. Напряг адский.
Она выставила меня за дверь. Мигом. Голая. Готовая. А к чертям послала. Горячая такая. Обжигающая. В ней всегда максимум градусов.
Я паршиво соображал, но подружку ее под прицел взял. Каналы слежки наладил. Если захочет, устрою свидание.
Забавная тема. Только я рыть под эту Машу начал – Айдаров нарисовался. Ржач. Я бы над ним поиздевался. При другом раскладе и настрое. Но тут уж самому не до смеха было. Пояснил ему все как есть, только наметки свои не сдал. А пусть сам рыщет. Нечего задачу облегчать. Напугал девчонку? Вот и разгребай. Заодно и от моей Бэмби отвлечется. Нечего ему рядом тереться. Пускай своими девочками занимается, а на чужое не озирается.
– Она в Норвегии, – говорю как есть.
– Что? – изумляется, головой качает. – Не понимаю, почему Маша именно туда отправилась.
– Может, норвег ее тот зацепил, – бросаю и прикидываю, как бы беседу обратно в нужное русло двинуть.
– Нет, она бы не сорвалась с места и не поехала бы к мужчине, которого почти не знает. Должна быть другая причина. Тем более, тот Йенсен не вызывал у нее особого доверия.
– Грохнуть его?
– В смысле? – глазища округляет.
Обалдеть. Ради такой реакции реально стоит убивать. А еще тянет проверить, что еще может заставить ее глаза округлиться гораздо сильнее.