Продана
Шрифт:
Я всё ещё не разобралась с ответом, а мы уже подъехали к дому его родителей.
Ранее на этой неделе Эштон предупредил меня, что его родители предпочитают жить в городе, а не в пригороде. Когда он остановил машину возле лакея, желание выскочить из неё и побежать вниз по улице стало подавляющим. Я не закончила анализировать поцелуй и отстранение Эштона. Я даже не могла начать думать о том, что должно произойти. Ни разу в жизни я не думала, что столкнусь с криминальным боссом. И в завершение всего, сюда меня
Лакей открыл для меня дверь. Сделав глубокий, успокаивающий вдох, я вышла из машины, отталкивая подальше любые остаточные волнения настолько далеко, насколько могла. Независимо от того, что только что произошло, мне казалось, Эштон никому не позволит сделать мне больно, в том числе, его семье.
Я позволила Эштону провести меня через двери к лифту. Он так и не сказал мне ни слова, но напряжение исходило от него волнами. Стало только хуже, когда двери лифта закрылись. Воздух становился разреженным, казалось, электричество танцевало вокруг нас. Я смотрела на двери, иногда отвлекаясь, когда думала, что он не обращает внимания. В третий раз наши взгляды встретились. Мне хотелось, чтобы он прижал меня к стене и поцеловал, как в глупом любовном романе.
Но это была реальная жизнь, а не какая-то сказка. Мужчина, которого я хотела больше, чем должна, не видел меня такой, каким его видела я.
Раздался сигнал остановки лифта и двери открылись, мгновенно разрывая связь. Эштон положил руку мне на спину и проводил из лифта навстречу голосам, доносящимся из-за закрытой двери. В моём животе порхали бабочки, и стало только хуже, когда Эштон, постучавшись, открыл дверь. Мы увидели несколько человек, сидящих рядом и наслаждающимися обществом друг друга за выпивкой.
— Эштон.
Старшая версия мужчины, стоящего рядом со мной, встала с дивана. Его взгляд не отрывался от меня, пока он обходил мебель, чтобы поравняться с нами у входа.
— А ты, должно быть, Елена, — он взял мою руку и поднёс к губам.
— Да, это я.
Во второй раз за час мои щёки покраснели. Так много пищи для самоуверенности. Не пробыв в квартире и минуты, я уже лишилась дара речи.
— Приятно познакомиться… — румянец на лице загорелся сильнее. Я не могла поверить, что не додумалась спросить у Эштона имя его отца.
Он засмеялся.
— Зови меня Малколм. Проходи, и позволь познакомить тебя со всеми остальными.
Он придержал меня за руку и провёл в комнату. Все взгляды были устремлены на нас. Нахождение в центре внимания в заполненной людьми комнате, нервировало меня, несмотря на годы, проведённые на сцене. То, что я не была на сцене лет пять, если не больше, не помогало.
— Елена, это мой сын, Миллер.
Очень привлекательный мужчина с тёмными волосами протянул мне руку и издал низкий свист, когда его пальцы сжались вокруг моих.
—
Малколм дал Миллеру подзатыльник.
— Следи за речью.
— Прости, пап, но посмотри на неё.
Миллер указал на меня, и, не зная, что сказать, я просто стояла там, онемев. Я была настолько погружена в то, что происходило вокруг, что пропустила, как Эштон приблизился ко мне сзади.
— Что я тебе говорил? — прошептал он, и его горячее дыхание, коснувшись моего уха, заставило меня сдерживать стон. Я подавила дрожь и сосредоточилась на Малколме, который знакомил меня с женщиной с длинными светлыми волосами.
— Елена, это моя сестра, Вероника.
Женщина улыбнулась и, перешагнув через все формальности, вышла вперёд и заключила меня в объятия.
— Я так рада знакомству. Я бы хотела позже пообщаться с тобой.
— Конечно, — я не могла представить, о чём она хочет поговорить. Она была тётей Эштона, и, находясь в доме его родителей в качестве гостя, было бы грубо допрашивать её.
Она указала на мужчину рядом с ней.
— Это мой муж, Сэмюель.
Я протянула руку, и он сжал её своей.
— Приятно познакомиться. Эштон, рад снова тебя видеть.
Эштон обнял тётю и пожал руку Сэмюелю прежде, чем спросить:
— Мама на кухне?
Малколм рассмеялся.
— А где, ты думаешь, она ещё может быть?
Эштон слегка коснулся моего локтя.
— Всё будет в порядке, если я уйду помочь маме на кухне с ужином?
Что я должна сказать? Я знала, что Эштон любит готовить и его еда сказочная.
— Конечно.
— Она будет в порядке, — заговорила Вероника, — мы не кусаемся.
Эштон покачал головой, проводя языком по своим белым зубам. От воспоминаний, как этот язык касался моего в машине, колени начали подкашиваться.
— Я буду там, если понадоблюсь, — он указал на двойные белые двери, ожидая моего ответа.
— Всё будет хорошо. Идите.
— Елена, садись рядом со мной. — Вероника повернулась к Малколму: — Ты нальёшь нам по бокалу «Шардоне»?
— Для вас, дамы, всё, что угодно. — Малколм тотчас направился за нашими напитками. Было нетрудно понять, где Эштон научился манерам. Это, должно быть, семейная черта.
Пока мужчина ухаживал за нами, я осознала, что Малколм не соответствует ни одной модели поведения, которые я представляла себе во время поездки сюда. С тех пор, как мы приехали, он был на редкость любезен со мной, но у меня возникло подозрение, что в глубине скрывался мужчина, с которым лучше не связываться. Он менял манеру поведения в зависимости от того, что хотел получить. Он защитит и отстоит то, что принадлежит ему, независимо от того, чего это будет стоять.
Не желая обидеть Веронику, я заняла место около неё.