Проданная Истинная. Месть по-драконьи
Шрифт:
Две тяжелые жизни подряд сделали меня изворотливой, наблюдательной, недоверчивой, но вот с телом мне не повезло. Я уже пыталась взять свои проблемные размеры под контроль с помощью элементарной физкультуры, но провалилась. В прямом смысле. Упала в обмороке в яму, подготовленную для навоза. Лекарь потом объяснил, что ни диета, ни тренировки мне не помогут. Смиритесь, вейра, сказал он, и я смирилась.
В прошлой жизни, даже на фоне глянцевых красавиц, я была очень недурна, да и спортом не брезговала. При моих родителях было невозможно оставаться неспортивной. Но в этой… Лишний вес, больная спина, слабость от каждого лишнего шага, поднять столовый нож было подвигом.
Видели бы вы столовые драконьи ножи. Когда я первый раз увидела кухарку с мачете в руках, задорно рубящей капусту, сразу приобрела невиданную вежливость в общении с прислугой. И весили ножи многовато. Я поднимала.
— Пусти, Калахне, — тихонько подергала за ручку.
Перу я привязала к ограде, а после, по вбитой на подкорку привычке, обошла дом, настороженно вглядываясь в темноту, и только потом постучала в дверь.
Калахне открыла дверь и буквально силой втащила меня внутрь.
— Зачем пришла? Все Сопределье гудит, как улей, что герцог оставил тебя у алтаря, а тетка ославила Пустой!
Калахне мне не то, чтобы нравилась, но у нас было много общего. Тяжелая жизнь, жестокая семья, отсутствие магии. Я и не ожидала, что она встретит меня с распростертыми объятиями.
— Калахне, миленькая, укрой меня, а взамен... Смотри!
Качнула у нее перед носом плоским бархатным мешочком, который фонил сладким запахом драконьей травы. Калахне сразу заводила носом. У драконов пунктик на сладкое и пунктик на редкое.
— Твое, если поможешь.
Калахне не колебалась ни секунды.
— Что хочешь?
Она усадила меня за крепкий дубовый стол, покрытый изрезанной клеенкой, на котором большую половину занимали неясного назначения разномастные склянки с кристалликами силы, травяными зельями и даже газами. Один из них покачивался голубоватым дымом, пойманный в стеклянный шар, опасный, отбивающий драконий нюх, сбивающий заклинание поиска. Шалфар. По мне чистый шалфей, я помнила его горьковато-пряный запах, пробивающийся даже через пробку.
Иногда Калахне предлагала мне чай, угощала нехитрым глазурный печеньем, зная, как меня ограничивают дома, рассказывала вещи, которые мне в силу иномирности даже в голову не приходили. Например, почему я такая… крупная, хотя ем меньше птички. Или почему я Пустая, хотя считается, что магии во мне под завязку? Откуда приступы боли и слабости, выключающие меня на недели, а то и месяцы, хотя я не перенапрягаюсь и даже не работаю толком.
— Магия нас уродует, мы словно дрожжевой хлеб, пухнем от нее, болеем, нам не вес надо сбросить, а силу. Выпустить ее, дать волю. Жар, слабость, боль — это только симптомы нашей болезни, — объясняла Калахне.
Но я не чувствовала, что пухну от силы, если уж на то пошло. Я лишь чувствовала, что меня корежит, скручивает, словно сквош в руках капризного ребенка.
— Убежище на полгода и информацию.
— Умная… Ненавижу умных девиц, вроде Глок или твоей мамаши, им бы слова не сказала, но ты теперь одна из нас.
Калахне остро взглянула на меня, и словно по сердцу полоснула. Одна из нас. Из них. Пустышка, которой не на что рассчитывать, кроме как на ум и удачу. Именно поэтому я прячусь здесь, в чащобе Маранского леса, под самым носом у герцогской армии и военных отрядов отца.
Дракон мыслит категориями силы. Если бежать, то из точки А и по прямой, пока не рухнешь камнем от усталости. Если поймают — лгать, изворачиваться змеей, драться, пока в теле осталась хоть одна целая кость. Дракон не примет помощь вея, дракон не спрячется за женскую юбку, дракон побрезгует разговором с Пустой. А уж о том, чтобы попросить Пустую о помощи и речи нет. Смерть для них предпочтительнее. Именно поэтому я прячусь здесь.
Меня годами искать будут и не найдут, поэтому умная и находчивая я отсижусь у Калахне пору месяцев, пока мои поиски не остановят. Никому и в голову не придет, что я тут прячусь.
— Спать будешь в бытовке, комната у меня одна, и делиться я не стану.
Я и не рассчитывала. Драконы не делятся. Драконы все хапают себе, так что бытовка не самый плохой вариант, тем более что у Калахне там вполне прилично, даже маленькое окошко есть под самым потолком.
— Идет, — согласилась без вопросов. — А теперь расскажи мне побольше о пансионате.
— О пансионате…
Первый пансионат был построен еще три века тому назад. В те далекие дни, когда Пустые считались не несчастьем семьи, а любимыми больными детьми, он маскировался под учебное заведение с медицинским уклоном. Девушкам от двенадцати до сорока драконьих лет преподавали учебные дисциплины с учетом их особенностей. А заодно ненавязчиво отслеживали медицинские показатели, купировали признаки болезни и… изучали.
А когда стало ясно, что это врожденная болезнь, патология, пансионат очень быстро перестроился в питомник для брошенных уродов. Если болезнь нельзя вылечить, ее можно использовать. И уж, конечно, не на благо Пустых. Пустые были полезны только одним единственным способом — они давали магический одаренный приплод. Но ходили слухи, что еще Пустую можно выпить. Прямо, как стакан молока. Осушить, забрав у нее силу. Причем, не за один раз. Ты пьешь, а сила не кончается, накапливается по капельке снова и снова. Всю жизнь можно красть ее мощь.
Видит бог, у меня волосы на голове зашевелились.
— А Пустую можно вылечить? — голос у меня против воли жалко дрогнул.
А я ведь стальная девчонка, за всю сознательную жизнь плакала от силы раз пять. С силой потерла лицо и несколько раз сжала кулаки, восстанавливая кровообращение. Если Калахне не видит выхода из ситуации, не значит, что и я его не увижу. Увижу. Умру, но сумею.
Калахне скрипуче засмеялась.
— Посмотри на меня повнимательнее. Я твое будущее, Пустая Аланте.