Проданная на Восток
Шрифт:
Агата села на кровати, поджав под себя ноги, и забрала у него бумаги, пролистывая и с трудом сглатывая тяжелый комок в горле:
— Боги… как я вообще… — она еще раз проверила цифры, надеясь, что все это какая-то ужасная ошибка, и убеждаясь, что ошибка действительно была — вызванная ее собственной самонадеянностью.
Она подняла несчастный взгляд на Джонотана, чувствуя, что сейчас позорно расплачется:
— Я — самонадеянная идиотка.
— Ну-у есть немного, — Джонотан криво улыбнулся и обнял ее щеку рукой, заставляя посмотреть на себя. Его взгляд стал непривычно серьёзен. — Это, конечно, не слишком хорошо для наших дел в целом, но…
— Прости меня, Джонотан! — порывисто выдохнула Агата, больше всего на свете желая спрятаться от его взгляда, чувствуя себя так глупо, что губы мелко дрожали, а глаза нестерпимо защипало от подступающих слез.
— Знаешь, — вздохнул он, привлекая её в свои объятия и невесомо целуя в макушку. Он немного помолчал, прежде чем продолжить: — Зато ты можешь быть уверена, что с помощью вот этого, — он забрал у нее листы соглашения и качнул рукой, — отмолила все грехи отца. Придется отказаться от покупки двух новых кораблей, но я что-нибудь придумаю. Постараюсь представить в обществе все так, чтобы это выглядело широким жестом с твоей стороны, а не просчетом. Мы справимся, Агата.
Она всхлипнула и обняла его, прижимаясь и пряча лицо на его груди. Джонотан ди Арс никогда не унывал дольше, чем несколько мгновений, она знала это. Даже когда он проигрывал ей в споре.
— Прости…
— Если ты не заложишь всё, что у нас осталось, то непременно, — рассмеялся Джонотан, целуя ее в висок.
Агата легонько ткнула его в плечо и слабо улыбнулась.
— Кстати… Вообще-то я зашел на минуточку, передать тебе подарок от нашего общего знакомого, но ты так соблазнительно искала свой чулок, что я не мог не помочь даме в беде.
— Что за знакомый? — она с неохотой отстранилась, тыльной стороной руки вытирая слезы.
Вместо ответа Джонотан протянул небольшой сверток, обернутый в голубую бумагу с мелким рисунком, напоминающим стайки золотых рыбок.
— Я не читал записку, — доверительно усмехнулся Джонотан, — потому что, боюсь, прибил бы его. Но мне ужасно любопытно, что он может тебе подарить.
— Бутылку рома, вероятно, — Агата взвесила в руке достаточно тяжелый сверток и развернула прилагающуюся записку.
“Дорогая и, к сожалению уже не моя, золотая рыбка,
С возрастом я становлюсь сентиментальнее, поэтому прими от меня этот скромный дар. Он напоминает мне о прекрасных моментах, пережитых вместе. Уверен, что и у тебя он вызовет самый горячий отклик.
Вилли.”
Не желая гадать дальше, Агата сорвала упаковку.
— Книга? — в голосе Джонотана, кажется, даже прозвучало разочарование. — Иногда я начинаю думать, что Вильхельм может быть порядочным.
Обложка была сделана из приятной коричневой кожи, с металлическими уголками и золотым тиснением, изображающим многочисленные цепочки. Агата перелистнула страницы, выхватывая взглядом отдельные фразы.
“Охваченная веревками со всех сторон, она беспомощно прогнулась у мачты, глядя на подошедшего пирата со страхом и восхищением. Этот высокого роста мужчина производил неизгладимое впечатление, и девушка затрепетала в предчувствии его приближения. Да, она была обещана другому! Продана на Восток собственным отцом — как гарант торговой сделки и заложница древнего артефакта.
Но теперь… В её хорошенькой головке промелькнули совсем другие мысли.
— Вам нужна моя помощь, капитан ди Морен? — проворковала она томно и вызывающе, стоя связанная у мачты так, что ее грудь неизбежно притягивала к себе внимание, и бравый капитан второго ранга Вильхельм ди Морен смекнул, что вместе с этой дерзкой крошкой они могли бы поговорить о еще одной сделке, которую непременно стоит обсудить прямо в его каюте…”
Агата пробежала по строкам, поспешно захлопнула книгу, но потом открыла вновь, на титульной странице:
“Вильхельм ди Морен. Правдивая история о Золотой невесте”.
— Что же там?.. — с любопытством покосился Джонотан, поправляя перед зеркалом камзол и поглядывая на то, как Агата медленно покрывается красными пятнами от волнения и смущения.
— Мы ужасно опаздываем! Лучше помоги мне с чулком, — протянула она ему ногу и отбросила книгу подальше, думая, как бы избавиться от нее до того, как Джонотан сумеет хоть что-нибудь прочесть.
— Не волнуйся, — расхохотался Джонотан, пока она не знала, куда себя деть от стыда, — моя дорогая, милая и скромная Агата, я прекрасно представляю, что именно Вильхельм мог там написать. Право, мне любопытно, как далеко зашли его порочные фантазии. Может быть, мне тоже понравится?
— Боги, Джонотан!
— Тридцать лет как Джонотан, — усмехнувшись, он опустился на ковер у ее ног, подхватил тонкий чулок и принялся медленно раскатывать его, следуя вверх по гладкой загорелой коже. — Почитаешь вечером мне вслух?