Продавцы невозможного
Шрифт:
«Будет бойня!»
Таллер в дальнем углу, тоже окружен охранниками, но грудь и голова видны – прекрасные мишени. Таллер знает, что ему ничего не грозит, Таллер смотрит на Джезе.
– Стреляй!
Дьякон не может противиться приказу, направляет пистолет на ближайшего киллера, на брата-замбийца, и давит на спусковой крючок.
Бушевавшая внутри сила высвобождается, Пэт бросается вперед, накрывает второго убийцу, сбивает, бьет по лицу и знает, что человек лишается сознания.
Но их пятеро!
Третий разворачивается и одновременно начинает
– Нет!
Кимура так и не скрылся в безопасном углу, не стал. Кимура видит, что ствол «дрели» вот-вот поймает Пэт, и соглашается взять ее пулю. Вторую, третью, четвертую… Дьякон успевает снять стрелка и сразу падает, словив два выстрела в грудь. Окровавленный Кимура тоже на полу.
– Патриция…
За кулисами паника.
«Кельнцы» еще не поняли, где враг. Их задача – спрятать Папу.
Двое последних убийц не обращают на бушующий вокруг хаос никакого внимания. И даже на то, что в них стреляли, что их товарищи уже мертвы. Двое последних убийц не спускают глаз с цели, и когда до «кельнцев» остается меньше десяти шагов, их «дрели» начинают плевать огнем.
Но руны уже сложились, руны уже отдали приказ, уже вплели в картину мира новую нить. Шипят от ярости духи Лоа.
«Дрели» плюют огнем с убийственной дистанции, но убийства нет. Пули, которые должны рвать на куски «кельнцев» и Папу, уходят в сторону. Пули поссорились с физикой. Духи Лоа шипят, изумленные тем, что кто-то распоряжается в их доме. Пэт улыбается. Черное лицо Таллера становится белым. Опомнившиеся «кельнцы» открывают ответный огонь, сметая неудавшихся убийц. Патриция тащит окровавленного Кимуру прочь. Таллер тычет в нее пальцем, что-то говорит охранникам, но умолкает на полуслове, чувствуя взгляд. Поворачивается.
Папа Джезе стоит, опершись на плечо верного Зума, и смотрит на Таллера. Секунду смотрит. Две секунды. Пять. Потом расталкивает телохранителей и возвращается на сцену. Фиолетовая сутана украшена пятнами красного, которое кажется черным, из пробитой руки сочится кровь, но голос тверд:
– Склоним головы, братья и сестры! Склоним головы в общей молитве!
Кажется, ему не нужны микрофоны. Кажется, он обращается к каждому. Кажется, что слова не способны остановить зарождающуюся панику, но это только кажется. Люди, которые суетились и кричали, напуганные, ошарашенные, не понимающие, что происходит, замирают. Поворачиваются к сцене. И умолкают.
– Обратимся к Иисусу Лоа, братья! Обратимся вместе!
Кровь льется из раны, но глаза обращены к небу. Проповедь должна завершиться молитвой, и Папа ее завершит. Завершит, чего бы это ему ни стоило, сколько бы еще снайперов ни оказалось вокруг, сколько бы еще убийц не подкрадывалось сзади. Его место здесь, и он не уйдет.
И люди орут. Орут как ненормальные.
Анклав: Франкфурт
Территория: Zwielichtsviertel
Почему бы не оказать мелкую услугу приятному человеку?
Окончание африканских приключений прошло без накладок. Дальнейший путь беглецов оказался гладким, как хорошая гоночная трасса, и таким же извилистым. Однако были это не крутые повороты судьбы, а приятные виражи, на которых лишь немного сбрасываешь газ перед очередным скоростным участком.
Подчиняясь нехитрым указаниям Олово («За кустом налево». – «А теперь, кажется, направо, до дерева». – «До какого дерева?» – «Я скажу».), беглецы за пару часов добрались до вертолета, который и доставил их в Кейптаун. При появлении внедорожника пилот натянул наномаску и не снимал ее до конца полета – разумная предосторожность.
Илья думал, что их высадят где-нибудь в окрестностях, однако, к большому его удивлению, вертолет приземлился в транспортном узле. На краю, конечно, но тем не менее уже на территории Анклава. И не просто приземлился, а залетел в огромный ангар, скрывая пассажиров от посторонних взглядов. И никакого досмотра. Ни один из безов, что ошивались на летном поле, даже не посмотрел на прилетевшую черт знает откуда машину. Ни досмотра, ни встречающих.
Проснувшийся Олово дружески похлопал пилота по плечу, жестом велел Чайке покинуть машину, после чего пересек ангар и завел Илью в небольшую комнату, где их ждали два мужика в зеленых медицинских комбинезонах. И в наномасках, разумеется.
– Пластики.
Мог бы и не объяснять.
Илья уселся в кресло, получил расслабляющуюся инъекцию и задремал, не мешая врачу удалять африканские ценники и приводить его физиономию в соответствие с новой «балалайкой». Второй хирург корпел над Олово, старательно маскируя приметные татуировки маленького слуги. Судя по сноровке, пластики были ребятами опытными и, стало быть, дорогостоящими. А еще через два часа хмурый сотрудник транспортного узла препроводил измененных до неузнаваемости беглецов в трюм «сверхзвуковика». Рейс на Франкфурт.
– Как такое возможно?
– Ты глупый? – В ответном взгляде Олово читалось неподдельное изумление. – Мастер заплатил Консорциуму.
«Ну, конечно же!»
И все встало на свои места: кто еще, кроме контрабандистов, мог за несколько часов доставить беглецов на другой континент? Не задавая вопросов, удалить африканский ценник? Уговорить безов не смотреть на вертолет? И обеспечить очень похожей на настоящую «балалайкой»?
«Сколько же заплатил Грязнов?»
По всему выходило – много.
«Ах да, он ведь дал слово!»
И еще у него есть деловое предложение.
Во Франкфурте все тоже прошло без сучка. Хмурый сотрудник транспортного узла – едва ли не точная копия кейптаунского коллеги – извлек беглецов из трюма и вывел за пределы технической зоны. Побег, если, конечно, путешествие можно было назвать побегом, закончился. Финальный этап – такси, что привезло их в маленькую квартиру, находящуюся в одном из самых неоднозначных районов Анклава.
– Надолго мы здесь?