Продавец басен
Шрифт:
Третья тройка — так называемые Дикие боги. Они уже как бы сомнительные, и даже в Румисе, где и иноплеменных храмов полно, и вообще полная широта взглядов, святилища диких богов стараются на всеобщее обозрение не выставлять. Сисура — богиня лжи и хитрости — покровительница торговцев, воров и политиков. Таг — подземное божество, покровитель шахтеров. Злая Девка — богиня судьбы. Они не то, чтобы непременно злые, но непредсказуемые и потому опасные, и у каждого есть какая-то жуткая изнанка. Тот же Таг: он шахтерам и помочь может — и с ума свести, взорвать, и засыпать. Из этих троих только у Сисуры
Ну, а про последнюю троицу и говорить нечего. Темные. Гро-Ала — богиня крови. Бусбиар — верховный демон. Хараш — бог смерти и страдания. Их приспешники скрывают свои святилища, создание алтаря кому-то из темных — преступление на землях империи. Но при этом демонологи — служители Бусбиара, открыто имеют свои штаб-квартиры в трех крупнейших городах, с алтарями в глубоких подвалах, разумеется. Гро-Але служат все, выбравшие путь крови, кровавых классов в Альтрауме не перечесть, и ей теоретически можно поклоняться на любом камне, залитом кровью — правда, для начального посвящения все равно алтарь нужен. И только Хараш — действительно стопроцентно запретный бог. Даже в Воль-Глаче, городе, наполовину имперском, наполовину свободном, храмов Хараша нет. Его главный храм — где то в Ледяной пустыне на землях фронтира, жуткое, говорят, место. Некроманты, вынужденные по долгу класса как-то с Харашем иногда контактировать, общаются с ним путем медитаций и прочих внетелесных практик, потому что за поклонение этому богу во плоти можно и на костре оказаться очищающем. Но, в общем, мне и без Хараша будет чем заняться.
Храм Трех Великих был обсажен, как и положено, нищими всех мастей — я честно раздавал монетки, но милосердие так и не прокачалось. Ну, и ладно, я же не лекарь, это им оно — важный параметр. Внутри храма все было очень красиво, уютно и богато. Темного дерева скамеечки, на стенах — симпатичные фрески, центральная композиция — теплого желтоватого мрамора скульптура, изображающая Амалею в момент ее разделения. Два тела богини лишь кончиками пальцев босой левой ноги пока еще соединены. Одна Амалея падает на грудь воина с поднятым мечом, ласковой кошечкой заглядывает ему в глаза, игривыми пальчиками шутя за гарду ухватилась — вроде «какая красивая, в каменьях, дай посмотреть!» Вторая — с мудрым и печальным лицом — укоризненно смотрит на могучего кузнеца, вздымающего молот, обвив рукой ласково его шею, как бы просит «Опусти! Не проливай кровь брата твоего!».
— Какая красивая статуя, — тихо сказал я. — А ее, случайно, не тот же скульптор делал, что и Нейдона здесь? Хотя тот бронзовый, а это — мрамор.
— Винчо Лотто, — кивнула Ева. — Здешний гениальный непись, уроженец Мантиса, искусственный интеллект, работавший по лекалам Бернини. Вот увидишь в Румисе собор, им сделанный — вообще ахнешь.
— На дуэли убит в двадцать пять лет, — сказал Лукась. — Большой был бабник, пьяница и забияка. И собор за него потом другие люди доделывали — сотню мастеров со всего мира собирали.
— Но по его же чертежам и рисункам!
— Карандашиком чиркать всякий может, ты молотком потом помаши, кирпичи потаскай и ведра краски…
Я отошел к алтарю Орма. Знамена, копья, трубы, топоры, победные венки. Сам воин стоит, опираясь
«Получено благословение Орма. Статус у Орма „Почитатель“. Получена 1 Ловкость.»
Черт! Я все же надеялся, что бог войны в честь знакомства пожалует меня единичкой силы!
Брат Орма, кузнец Гериль, опирался уже на щит, молот висел на его бедре, а сам бородатый мраморный удалец весело смотрел на меня. Гериль получил кроме десяти золотых две дюжины горячих булочек, я их перед выходом испек. Ну, прости, кузнец, у меня — вот такое ремесло.
Ничего не произошло.
— Ев! — шепчу я, — а Гериль не хочет делать меня своим почитателем!
— Дай ему еще денег!
Золотых тридцать по одной монетке пришлось кузнецу скормить, хорошо, что банк недалеко.
' Получено благословение Гериля. Статус у Гериля «Почитатель»
И никакого бонуса к параметрам. Бородатый жадюга!
Впрочем, друид и обманщица тоже ничем меня сверх почитательского ранга одарить не возжелали. Алтарь Сисуры весь бы усыпан медными монетками, но при попытке поднять одну — больно бился током и вроде как хихикал, а алтарный камень Юнна-Оленя оброс толстенным слоем зеленого пушистого мха и кишел всяческой живностью: я готов поклясться, что мои десять золотых куда-то в недра алтарного дуба утащила группа мускулистых муравьев.
— Попробуй-ка проповедь тут почитать, — сказала Ева на выходе из парка. Игроки и неписи оккупировали периметр вокруг фонтана, стирали на обочине белье и суетились с ведрами, кувшинами и водовозными бочками.
— Ты же сама говорила, что побьют.
— Да не факт. Вероятнее всего, просто не отреагируют. Тут у большинства навыков один принцип — сперва тренируешься на доверчивых селянах, потом уже к хитромудрым горожанам пробуешь соваться. Но прикинем механику заодно и поймем, как это у тебя вообще работает. Вон, залезай на тумбу у фонтана — и вперед.
— А что проповедовать?
— Да что хочешь. Ты же всю «Песнь об Амалее» наизусть почти знаешь — вот и шпарь ее. Завтра уже отъезд, нужно на практике прикинуть, что и как.
— «Наизусть» — это громко сказано.
Я вздохнул, залез на тумбу, огляделся, погладил изнутри языком свои свежеотросшие гладкие зубы и использовал навык проповеди.
«Выберите аудиторию»
Золотой стрелочкой очертил всю площадь сразу — чего стесняться, мой позор и без стрелочек все присутствующие увидят.
Пошел отсчет 45 секундной проповеди, и я принялся тараторить «Наставление отцам».
«Ибо дитя,в мир пришедшее, принадлежит не вам, а всему миру, и вы не хозяин ему, но помощник, и держите крепко его лишь пока не окрепнут его ноги… и оно не пойдет само по своим делам, в общем… но не балуйте дитя свое, ибо жизнь его баловать не будет, и оно придет к вам в слезах и скажет: папа, ты почему не предупредил меня, что мир такая дрянь, я бы сейчас меньше охреневал…» О, а таймер-то иногда назад отскакивает, если сразу несколько неписей на мне взглядом задерживаются.