Продажная шкура
Шрифт:
— Он у вас. Он пришел к вам за помощью.
— Какого черта вы так решили? — удивился я.
— Потому что люди, оказавшиеся в безвыходной ситуации, как правило, обращаются за помощью к вам. А вы им помогаете. Так всегда случается. — Она задумчиво побарабанила пальцами по подбородку. — Надо бы теперь решить, что выгоднее. Выполнить требования Перевертыша. Или списать Томас как боевую потерю, отобрать у вас Стража и превратить его в ценный товар для тех, кто на него охотится. Своего рода политический капитал. В конце концов, за его голову — живым или
Я продолжал тупо смотреть на нее.
— Вы не выйдете из игры, — наконец сказал я. — Вы надеетесь, что сможете покобениться немного и выбить из меня какие-нибудь обещания в обмен на ваше сотрудничество, но сотрудничать все равно будете.
— И с чего бы я должна на это пойти? — поинтересовалась Лара.
— Хотя бы потому, что после попытки переворота в Провале Томас — герой Коллегии. И если вы позволите какому-нибудь страшиле волосатому просто так явиться и убить его после фактической победы над вами на вашей же территории, в вашем же доме, это будет выглядеть как проявление слабости. Мы оба понимаем, что этого вы себе позволить не можете.
— А уступив его требованиям, я слабости не выкажу? — не без скепсиса спросила она. — Нет, Дрезден.
— Черта с два, еще как да, — возразил я. — Вы продолжите игру, вы подстроите Страшиле Волосатому ловушку и уберете его в лучших предательских традициях Белой Коллегии. Вы вернете Томаса. Вы уложите на лопатки тяжеловеса. Вы укрепите свой статус среди соплеменников.
Она прищурилась; ее лицо по-прежнему не выдало ничего из того, о чем она думала.
— А после того, как я все это проделаю, — произнесла она наконец, — что, если я возьму Стража и сама сдам его Белому Совету? Это стало бы неплохой картой для дальнейших взаимоотношений с вашими.
— Еще бы. Только вы этого не сделаете.
— Не сделаю? — удивилась Лара. — И что же мне помешает?
— Я.
— Всегда любила общаться с мужчинами, обладающими высоким самомнением.
Теперь настал уже мой черед оскалить зубы в ухмылке.
— Простое махалово не в вашем стиле, Лара. Если вы разыграете партию как надо, это улучшит вашу репутацию и влияние. Зачем рисковать всем этим, ссорясь со мной?
— Гм… — пробормотала она, скользя глазами по моему телу. Она как бы невзначай провела рукой по подолу юбки, и взгляд мой мгновенно приковался к полоске белой кожи, видневшейся сквозь порванную ткань. Даже потеки запекшейся крови смотрелись на ее коже возбуждающе. — Я изредка задумываюсь, как оно было бы, если бы я завалилась с вами, Дрезден. Прямо на пол, на ковер какой-нибудь. Интересно, что бы из этого вышло.
Я облизнул пересохшие губы и с усилием отвел взгляд от ее бедра. Голосовые связки меня не слушались.
— Вам известно, как захватить полную власть над кем-то, Гарри? — поинтересовалась она тихим, вкрадчивым голосом.
Мне пришлось откашляться.
— Как? — прохрипел я.
Ее светло-серые глаза сделались совсем уже большими, бездонными.
— Дать им то, чего они хотят. То, что им необходимо. То,
Я поперхнулся и кивнул, не осмеливаясь поднять на нее глаза.
— Покой, — выдохнула она мне на ухо. — Я могу сделать так, чародей, чтобы боль ушла. Совсем ушла из твоего тела. Или мыслей. Из сердца. Хоть ненадолго, но я могу дать тебе то, чего не может дать никто другой — свободу от бремени ответственности и совести. — Она придвинулась еще ближе, так близко, что я ощущал свежесть воздуха у ее губ. — Милый Дрезден. Я могу подарить тебе мир. Представь себе, как ты закрываешь глаза, а тебя не беспокоит ничего — ни боль, ни страх, ни горечь, ни голод, ни вина. Только покой, и темнота, и мое тело, прижимающееся к твоему…
Я поежился. Я ничего не мог с собой поделать.
— Я могу подарить тебе все это, — с улыбкой продолжала Лара. — Ты укрываешься своей болью как доспехами. Но настанет день, когда ты не в силах будешь нести эту тяжесть дальше. И ты вспомнишь эту минуту. И будешь знать, кто может дать тебе то, чего тебе не хватает. — Она издала негромкий, чувственный такой вздох. — Пищи мне достаточно, Дрезден. У меня ее в изобилии. А вот партнера… Вдвоем мы способны сделать гораздо больше, чем поодиночке.
— Звучит соблазнительно, — прохрипел я, с трудом складывая слова. — Может, начнем с того, что вернем Томаса?
Она распрямилась, отодвинувшись от меня. На прекрасном лице ее отчетливо читались голод и желание. Она зажмурилась и чуть потянулась, как это умеют делать кошки. От такой выставленной напоказ женственности вскипели бы любые мужские мозги. Она медленно кивнула, потом встала, и взгляд ее снова сделался холодным, отрешенным.
— Ты, конечно, прав. Первым делом бизнес. Ты хочешь, чтобы я тебе помогла.
— Я хочу, чтобы вы помогли себе, — уточнил я. — У нас обоих схожие проблемы.
— Какие именно? — удивилась она.
— Предатели в собственных рядах, — ответил я. — Стремящиеся посеять конфликт и нарушить баланс сил.
Она выразительно изогнула черную бровь.
— Страж невиновен?
— Только если мне удастся отыскать типа, который его подставил.
— Ты считаешь, существует связь между предателем и Шкурой-Перевертышем?
— И еще одна связь — та, что привела меня сюда, — добавил я. — Кто-то из ваших заплатил адвокату и порылся у нее в голове.
Лара брезгливо скривила губы:
— Если это правда, кто-то до ужаса неуклюж. Не в наших привычках оставлять за собой столь очевидную блокировку — тем более, снимая только один слой памяти. Слишком уж такие вещи привлекают внимание.
— Значит, — заметил я, — у нас есть один вампир Белой Коллегии, неуклюжий, громкий, нетерпеливый. Да, и еще — не потрудившийся защищать своих, когда в дом вломился Перевертыш. Та самая, которую публично унизил Томас.