Проделки морского беса
Шрифт:
— А кони откуда? Сбруя не наша… — спросил он.
— Будет разглядывать, наша, не наша! Говорят, давай старшего! Некогда нам…
— Гляди-кось, какие сторожкие! — рассмеялся Аким. — Елизарка, они нас в обхват взяли! Пока с тобой толковали, целое капральство кругом зашло.
Гвардейский унтер-офицер саженного роста теперь уж подошел без опаски, взял Елизарову лошадь под уздцы.
— Ты не серчай, господин фенрих, чай, не у себя дома. Наш-то мундир могли и шведы напялить. Откуда путь держите?
— Нас высадили с россейского корабля в Фишгафе, —
Унтер кивнул.
— Фишгаф слыхивали. Ну что ж, слезайте с коней, отведем вас к начальству, пущай разберутся.
В темноте не заметили, как дорога постепенно перешла в улицу. Ущербная луна то и дело окуналась в резво несущиеся облака. Выныривая из облаков, на миг освещала неверным светом крыши и стены домов, закрытые ставни, штыки шагавших сбоку солдат. У кирхи с пробитым шпилем на земле рядами лежали убитые с прикрытыми лицами: шведы с одной стороны, русские и датчане с другой. Это были жертвы боя с эскадрой, который фенрихи наблюдали с корабля. Перед прислоненной к стене иконкой горела свеча. Фенрихи и матрозы сняли шляпы, перекрестились. Граф только склонил голову; выпростав из-под плаща руку, странно простер ее, перекрестив тела мелким, чуть заметным крестом.
Впереди из-за неплотно прикрытой ставни мелькнул свет. У крыльца стояли парные часовые в надвинутых на лоб треуголках. Увидев идущих, шевельнулись было, один перехватил ружье, выставил вперед штык. Но шедший первым унтер что-то сказал вполголоса — и часовые посторонились.
В просторном, с низким потолком покойчике было душно. На столе оплывала толстая сальная свеча, воткнутая в фигурный бронзовый подсвечник. Стояли тарелки с недоеденными кусками разной снеди, кружки, стаканы, порожний кувшин. За столом, уронив голову в шляпе на руки, дремал дежурный офицер; у стен люди спали прямо на полу. Оттуда несся густой храп.
Услышав шаги, офицер мигом проснулся, кулаком протер глаза, поправил шляпу и офицерский шарф, чтоб видели: человек при исполнении обязанностей. Унтер, как положено по артикулу, стукнул каблуками, доложил:
— Так что задержаны караулом два господина фенриха. Говорят, будто наши.
При них какой-то немец да два матроза услужающие.
Елизар и Аким шагнули вперед, вытащили подорожные, положили на стол перед офицером. Граф стоял неподвижно, как статуя, весь черный от шляпы до пят, закутанный в плащ. Дежурный офицер поглядел на него с любопытством и смущением, но сразу поспешил придать лицу строгое выражение, пальцем поманил Елизара, чтоб подошел поближе.
— А это кто с вами? Лютерский поп?
— Нет… — Елизар наклонился к нему, сказал на ухо — Сие граф, цесарец…
— О-о!.. — удивился дежурный. — Вон как!
— Слушай, господин поручик, — продолжал Елизар шепотом. — Ты этого цесарца определи куда-нибудь на постой. А то мы с секретным… при нем не скажешь.
Поручик кивнул, встал, подошел к графу, церемонно раскланялся. Граф снял шляпу, ответил таким же поклоном.
— Сейчас вас проводят в дом самого богатого купца, герра Брандта,
Когда граф уже двинулся к двери, поручик ухватил унтера за плечо, шепотом наказал:
— Пусть солдаты покараулят возле дома. Персона важная, нужно его оберегать да приглядывать.
После ухода графа стало как-то свободнее. Елизар и Аким уселись на табуретки, устало облокотились на край стола.
— Ну, чего у вас, господа фенрихи? — строго спросил дежурный.
— Мы с секретным донесением господину фельдмаршалу.
— Ну уж, к фельдмаршалу! — насупился поручик. — Станут для вас светлейшего тревожить посеред ночи. Докладайте мне.
— Не дозволено! — решительно отрезал Елизар. Дежурный прошелся по горнице, вернулся.
— А кого ж вам тогда? Генерала хватит? Вон спит генерал-квартирмейстер, может, его разбудить? Он утречком светлейшему доложит.
Елизар с Акимом посовещались. Генерал-квартирмейстер начальствует в штабе; пожалуй, этому можно.
— Ладно, буди!
— А может, весть не стоит того? Подождете до утра?
— Приказано передать немедля. Мы и то припоздали.
— Он же умаявшись. Ездил целый день по работам, даже домой не дотянул, тут свалился, — не решался дежурный, поглядывая в глубь покойчика.
— Ну, как знаешь… Однако же теперь ты будешь в ответе. Мы прибыли, — устало сказал Елизар, и Аким, подтверждая, мотнул головой.
— Погодите тут… Доложу, — вздохнул дежурный и, прошагав в угол, стал кого-то будить. На лавке началось шевеление, зевки, соскользнул на пол заячий тулупчик, коим укрывались. Потом человек спустил ноги, потянулся аж до хруста в костях, хрипло спросонья спросил:
— Ну, чего будишь?.. Отдыху не даешь, кровопийца… Офицер, почтительно нагнувшись, что-то тихо доложил. Разбуженный, подавляя новый зевок, переспросил:
— Кто? Морские фенрихи? Откуда? Ну, зови сюда… Дежурный побежал звать, но Елизар и Аким уже сами вскочили, вытянулись по-строевому. Генерал в одних чулках, мягко ступая, подошел ближе. Голова его была по-бабьи замотана платком из опасенья простуды. Он взглянул на фенрихов запухшими от сна глазами, поманил рукой, взяв со стола запасную свечу, зажег ее и молча прошел в соседнюю пустую горницу. Фенрихи за ним, стараясь ступать по-уставному, но не больно греметь сапожищами. Генерал поставил свечу на пол.
— Ну? Докладывайте, чего у вас?
— Докладывают фенрихи флота россейского, Елизар Овчина-Шубников и Аким Яблоков, — чеканил Елизар. — Отнаряжены с караульной эскадры, потому как посланный с донесением к светлейшему князю Меншикову корабль не смог дойти, встретив в устье Эйдера свейскую эскадру.
— Это вчера, что ли? — прищурился генерал. — Точно. Свей наткнулись на датчан, которые шли к нам с военными грузами. Ну, датские моряки и наши батареи свеям нос маленько раскровянили.
Он протянул руку.