Продолжение души

Васильева Вера Кузьминична

Целый ряд актеров, которые когда-то делали погоду в театре, оказался на обочине - столбовая дорога была не с нами. В лучших спектаклях В. Н. Плучека того времени мне места не было. Я не была его актрисой. Он не "съедал" меня, как это иногда бывает в театре, он мною просто не интересовался. Я не роптала, а наоборот, с благодарностью принимала любую возможность работы, внутренне я даже как будто согласилась с тем, что я, наверное, не современна, что все лучшее у меня уже было и за это надо сказать спасибо судьбе. И когда мне дали роль Королевы Януарии в детском спектакле "Волшебные кольца Альманзора" Габбе в постановке

Солюса, то я была счастлива, что играю возрастную роль, что могу попробовать новый для меня характер.

Я придумывала и свой характер - неуверенный, капризный, нерешительный, инфантильный - и свой внешний вид. Королева-кукла, так рисовалась мне моя роль. Я пыталась ею быть и радовалась, когда забывала себя - рассуждающую, сомневающуюся, неуверенную. Как же хорошо было, смотрясь в свое зеркало в актерской уборной, чувствовать, как с каждым штрихом я становлюсь другой.

Вот под гримом стало нежно-фарфоровым личико с розовыми щечками. Вот черная мушка кокетливо приклеилась на розовой щечке, вот длинные загнутые ресницы открыли глупенькие круглые глаза, напудренный парик светло-голубого цвета с короной на голове завершал мой облик. Серебристо-лиловое платье с расшитым, как павлиний хвост, плащом, сделало мою фигуру царственной, а из-под длинного кринолина высунулся кончик серебряной туфельки с бриллиантовой пряжкой. В набеленной руке - огромный белый веер, а в другой - тонкий царственный жезл...

И все-таки это только детский спектакль, а но вечерам шли триумфальные спектакли, которые смотрела общественность обеих столиц, критика, настоящие любители театра...

Так проходили долгие годы очень скромного существования - что-то лучше, что-то хуже... Но жить кое-как можно... А что делать? Не уходить же? И куда? Кому я нужна? И могу ли я что-либо интересное сделать? Этого никто не знает - ни режиссер, ни я сама. Но никто и не хочет узнать.

И вдруг... Как всегда в театре это "вдруг"!

Плучек берет пьесу Назыма Хикмета "Дамоклов меч". Это драматическая сатира, написана талантливо, необычно. Я получаю роль дочери Бензинщика. Роль скромная, внутренне мне подходит, внешне - не очень. Какая я западная девушка! Какая я американка!

В жизни я по-прежнему одеваюсь очень скромно, конечно, не допотопно, но и модницей меня не назовешь. Фигура, которую я, как и всякая актриса, стараюсь не распускать,- довольно-таки обыкновенная: без узких бедер, без длинных ног, голова не модная, волосы кудрявые - словом, не американка.

Рядом со мной в роли Дочери Судьи - Зоя Зелинская, сложенная как Брижитт Бардо - с таким же бюстом, с такой же талией, с такими же стройными ногами. Недаром именно на нашей сцене актриса впервые играла драматическую сцену в купальнике, и это тогда ошеломило нашу скромную публику.

Новая, кинематографически сдержанная манера поведения, сдержанная злость, сдержанная любовь. Графичность пластики, неразбросанность движений. Скупые интонации, ни одной улыбки - статика, сдержанность, победа!!!

Я рядом мало заметна, но все-таки делаю шажок в сторону от себя привычной: тоже сдержанная в интонациях, тоже неразбросанная в движениях, внешне менее бытовая, чем всегда: темный стриженый паричок, белый халат, белая медицинская шапочка, платье, графически вычерчивающее и облегающее фигуру, высокие каблуки. Пытаюсь

загнать все чувства внутрь, кое-что удается. Я не лидирую в спектакле, но и не порчу его.

Именно в этом спектакле впервые прогремело имя Папанова, игравшего Боксера - сильная личность, спортивная фигура, сдержанность разъяренного быка и затаенность любви и боли. Никто, даже он сам, не ожидал, что он будет так драматичен, так сдержан и так таинственно притягателен. И всего этого добился Валентин Николаевич Плучек. Не давал нам "разыгрываться", углубляя наши чувства, и скрывал их за безынтонационностью, за бескрасочностью. Каждый из нас как бы проборматывал текст, он же нанизывал спектакль на внутреннее действие, на внутреннюю силу, подобную скрытой пружине.

Оформление как на рекламной фотокартине: на белоснежных, графически изогнутых или вытянутых линиях читалась каждая фигура действующего лица. Мы все были как на ладони, поэтому мельтешить, суетиться было просто невозможно.

Огромный успех выпал на долю Плучека, Хикмета и главных исполнителей: Папанова, Зелинской, Менглета, Солюса, Архиповой, Ушакова, Александрова и мою. Естественно, не все были равно любимы в этих ролях, но все играли в едином ключе.

Играя в этом спектакле, я почувствовала, что становлюсь, не искажая своей природы, немножко другой актрисой, не такой, как хотел бы Плучек, но и уже не такой, какой любили меня Пырьев и Равенских. Для меня каждая роль, сделанная с В. Н. Плучеком, была хоть маленьким, но преодолением, и я была благодарна, что с его помощью искала в себе новые внутренние качества.

Я не буду рассказывать подробно обо всех сделанных с Валентином Николаевичем работах. Остановлюсь лишь на нескольких, самых дорогих для меня. Очень симпатичным, веселым, музыкальным был спектакль "Женский монастырь", где главные роли исполняли Андрей Миронов, Юрий Авшаров, Спартак Мишулин, Валентина Шарыкина. Наталья Защипина и другие. Я также была (если помните сюжет) одной из жен и получала удовольствие от озорства, песен, острых положений, от хохота зрительного зала.

Очень любила я свою роль Даши в спектакле "Последний парад" Александра Штейна с музыкой и песнями Владимира Высоцкого.

Я помню, на читку пьесы Александр Петрович Штейн пришел с Володей, и, когда подходил момент исполнять очередную песню, Володя брал гитару и пел. Его пение было очень впечатляющим, словно открывало какой-то неведомый для нас мир. Конечно, это был настоящий талант. Мы все влюбились в него, почувствовали его душу. И когда пели его песни, всегда словно слышали голос с хрипотцой, но не смели подражать ему, так как считали это кощунством. В те годы мы даже не предполагали, какой легендарный человек так скромно сидел на наших репетициях.

Его песни бесспорно украшали спектакль, поднимали его душевную тональность, вливали живую энергию. Моя гордячка и красавица (по пьесе) Даша пела в спектакле много песен. Я была счастлива этим, поскольку через песню можно передать очень многое. Вообще, романс, песня, музыка, как мне кажется, необычайно обогащают и актерскую палитру, и сам спектакль, или фильм. Ведь многие песни и музыкальные произведения пошли в народ с экрана или из спектакля. Не будь у меня в этой роли песен, как я могла бы выразить женственность, тонкость и гордость своей героини? Не знаю...