Проект «Геката»
Шрифт:
Сармат в комбинезоне Химблока прошёл мимо охранников и устало опустился на свободное место. Гедимин удивлённо мигнул.
— Опять без скафандра? — недовольно сощурился он, протягивая химику руку.
— Оставил в лаборатории, — отозвался тот, слегка сжав его ладонь. — Мы уже не в Ураниуме, и в наших жилых отсеках нет ничего радиоактивного или взрывоопасного.
Гедимин пожал ему руку — немного слабее, чем обычно, чтобы не повредить пальцы, не защищённые бронёй. Глаза химика на мгновение потемнели, веки дрогнули, будто от боли. Гедимин быстро разжал пальцы.
— Больно? Я не хотел…
— Ничего, атомщик, — отмахнулся Хольгер, распечатывая контейнер с водой. Локоть химика прикоснулся к столу, и он тут же отдёрнул руку; по лицу снова мелькнула тень. Гедимин озадаченно мигнул.
— Как там твой реактор? — спросил Хольгер, одним глотком опустошив контейнер. Он уже открыл ёмкость с Би-плазмой, но не спешил есть, с сомнением глядя на белесую жижу.
— Делал чертежи обвязки, — Гедимин кивнул на ежедневник. — Смотри… А чего ты не ешь?
— Да, верно, — Хольгер нехотя сделал большой глоток и отодвинул контейнер в сторону. — Главный ротор… Хм, хорошая задача для Инженерного блока, — такой массив ферка… Думаю, тебе надо будет проконтролировать процесс отливки. Может быть, даже начиная с закладки шихты.
— Я бы сначала сделал малые роторы, — сказал Гедимин. — Для проверки технологии. Они, конечно, уже натренировались на ЛИЭГах, но лучше проверить. Роторы встанут вплотную к реактору, если что-то пойдёт не так…
— Понятно, — кивнул Хольгер, сделав ещё глоток из полупустого контейнера. Он посидел немного, держа Би-плазму во рту, с трудом проглотил её и отодвинул ёмкость.
— Пойдём спать, атомщик. Устал я от этих опытов…
Гедимин ошалело мигнул и даже потянулся к наушникам — проще было поверить в сбой связи, чем в усталость сармата.
— Угу, — он встал вместе с Хольгером и пошёл за ним, не отдаляясь ни на шаг. У выхода кто-то случайно задел руку химика. Гедимин на такое касание не обратил бы ни малейшего внимания — напротив, задевший потом долго морщился бы, потирая ушибленное место — но Хольгер дёрнулся и потянулся к задетому локтю, но на полпути опустил руку и едва заметно поморщился.
— Атомщик, тебе не тяжело в скафандре? — спросил он вполголоса. — Не знаю, как ты его таскаешь. Мне он в лаборатории успевает надоесть…
Они уже вышли из столовой и свернули в коридор, ведущий к жилым отсекам. Их было много, комнаты располагались на разных уровнях, и переходы бурно ветвились. Дойдя до очередной развилки, Гедимин взял Хольгера за плечо и отодвинул с прохода в тихий коридорчик.
— Что с рукой?
Химик мигнул, бросил быстрый взгляд на ладонь и пожал плечами.
— Ничего страшного, атомщик. Где-то попал в кислотные испарения, теперь немного жжётся.
Он на полуслове поперхнулся и кашлянул. Гедимин вздрогнул и внимательно посмотрел ему в глаза.
— Покажи, — потребовал он, указав на руку химика. Тот, снова пожав плечами, расстегнул рукав и обнажил ладонь и предплечье. На его пальцах и выше, до самого локтя, протянулись цепочки красных пятен и крапинок.
— Мать моя пробирка, — пробормотал еле слышно Гедимин, разглядывая ожоги. — Хольгер, ты что, с ирренцием работал без защиты?
Он силой развернул руку химика ладонью к себе. Самые большие пятна были там, и на красном фоне проступали маленькие, с виду безобидные белые точки. Сармата передёрнуло.
— Иди к медикам, — велел он, выпустив руку Хольгера. — Сразу иди. Это лучевые ожоги. Сами они не пройдут.
— Я знаю, атомщик, — вяло отозвался Хольгер, застёгивая рукав. — У меня есть ускоритель регенерации. Вот только анестетики… Да, надо чаще их принимать. Я успел забыть о боли, пока ты не потрогал руку. Пятна уже светлеют, не о чем беспокоиться.
— Идиот, — выдохнул Гедимин, прижимая химика к стене. — Это омикрон-излучение. Оно тебя заживо разложит. Какие, в ядро Юпитера, анестетики?!
Он уже близок был к тому, чтобы закинуть Хольгера на плечо и оттащить к медикам, — но секунду спустя он, ошалело мигая, смотрел на стену. Химик выскользнул и теперь стоял у него за спиной, успокаивающе помахивая здоровой рукой.
— Вот ты разволновался… Прости, не хотел тебя так пугать, — сказал он с извиняющейся улыбкой. — Я уже был в медотсеке. Это не омикрон-ожоги. Мне дали лекарства, и я пошёл работать. Если хочешь, я туда ещё зайду. Завтра вечером, например.
Гедимин недоверчиво посмотрел на него. «Был? И его пустили гулять? Непохоже на местных медиков…»
— Вместе пойдём, — угрюмо сказал он. — И если это от омикрона — прослежу, чтобы ты в лабораторию не удрал.
Хольгер хмыкнул.
— Давно ли ты обеспокоился безопасностью, атомщик? То брал ирренций голыми руками, то шарахаешься от красного пятнышка…
Гедимин сердито фыркнул.
— Я — это я. Мои ожоги — мои проблемы, — он потёр внезапно зазудевшую ладонь. — А ты думай о себе. Отведу тебя завтра в медотсек. Куда твои охранники смотрят?..
04 марта 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
Управляющие стержни замерли в верхней точке подъёма, и «реакторная яма» наполнилась синевато-зелёным светом. Гедимин молча вскинул руку в приветственном жесте — это уже вошло у него в привычку — поправил пластины на висках и, несколько минут пронаблюдав за изменениями показателей на щите управления, пошёл к лестнице. Реактор снова работал; автоматика следила за ним исправно, и сармат уже почти не волновался, оставляя установку включённой на всю ночь.
До конца смены ещё было время, но Гедимин не стал задерживаться в лаборатории. Пройдя обычную дезактивацию, он вышел из отсека и, на секунду задумавшись, свернул от привычного транспортного туннеля в сторону — к ветке, ведущей к Биоблоку и Химблоку. «Встречу Хольгера на станции,» — думал он. «Вчера с ним было неладно. Если опять так же — сразу поедем к медикам.»