Проект «Геката»
Шрифт:
Хольгер выпрямился и развернул голографический экран, высматривая что-то среди повторяющихся строчек.
— Это? — не выдержал Гедимин, ткнув пальцем в одно из вкраплений. — Что там?
— Торий, — ответил Хольгер, обводя небольшую область на экране. — Окись тория. Но, видимо, не только торий. Тут вокруг — железосодержащие области. Такая… линза в центре линзы. Думаю, это оно.
— Торий? — Гедимин выпустил щупы анализатора и поднёс их к серебристой точке. — Здесь считанные атомы этого вещества. Уверен, что оно может так серьёзно влиять?
Хольгер молча кивнул, ставя в контейнере напротив последнего образца несколько пометок.
— Здесь ещё одна торийсодержащая пластина. Давай проверим её. Кажется, мы очень близки к цели.
07 февраля 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
Реактор излучал привычный синевато-зелёный свет без белесых проблесков. Гедимин наблюдал за ним из-за щита управления, подсвеченного единственной красной лампочкой. Освещение здесь не требовалось — даже заглушенный реактор светился на весь зал, а в присутствии работающего приходилось закрывать глаза тёмным щитком. Шёл третий час непрерывной работы — и четвёртые сутки с тех пор, как Хольгер собрал все данные по облучению обсидиана и унёс в Химблок. С тех пор Гедимин его не видел — разве что мельком, в столовой и по пути к жилым отсекам, и химик на все вопросы лишь качал головой.
«За столько дней они должны были что-то найти,» — думал сармат. «Выяснить, что там с торием, и при чём тут железо.»
Он перевёл взгляд на один из твэлов. Сквозь яркое свечение ирренциевых стержней трудно было разглядеть серо-чёрную трубку обсидиановой линзы — но она там была, и сигма-лучи, испускаемые анализатором, до неё дотягивались. Теперь Гедимин и без помощи Хольгера мог найти в толще обсидиана сформировавшиеся и с каждым днём уплотняющиеся серебристые сгустки — скопления атомов железа, по непонятной причине сдвинувшихся с места и сползающихся в несколько точек, как сползаются вместе клетки расплескавшейся эа-формы. Таких линз в реакторе было шесть; раз в семь-восемь часов одна из них выдавала белую вспышку с перегревом твэла. Гедимину с ними всё стало ясно ещё три дня назад; можно было бы опустить до упора управляющие стержни и вывести ненадёжные твэлы из реакции, но сармат не торопился, дожидаясь окончательного ответа от Хольгера. Ториевых вкраплений он не нашёл ни в одной линзе — видимо, та единственная, в которой они были, взорвалась вместе с предыдущим реактором.
Защитное поле над головой пошло красными волнами. Гедимин мигнул, несколько секунд озадаченно смотрел на него, а затем быстро двинулся вверх по лестнице. Хольгер пришёл — и, как мог, пытался вызвать сармата из «реакторной ямы» на поверхность, — «фонящий» реактор напрочь заглушал любые внешние сигналы.
— Ну? — спросил Гедимин, едва шагнув на верхнюю ступеньку. Хольгер ухмыльнулся и пощёлкал пальцем по прикрытому бронёй запястью.
— Всё подтвердилось, атомщик. Примеси урана и тория создают микролинзы, из-за них возникают концентрированные пучки — а при их пересечении — эффект Прожига со всеми сопутствующими.
— А непересекающихся лучей в реакторе нет, — еле слышно пробормотал Гедимин, оглянувшись на «яму».
— Именно, — кивнул Хольгер. — Слушай дальше. Вкрапления железосодержащих минералов не усиливают эффект ториевых линз — они просто собираются поблизости и формируют сгусток. Если тория или урана нет, но железа больше двух процентов — оно просто сползается в сгустки. Только не спрашивай меня, почему оно это делает, и как всё это соответствует законам физики. Исгельт и Арторион тоже не в курсе.
— Ясно, — отозвался Гедимин. — Похоже на то, что я видел в реакторе. А вот если взять чистую окись тория…
Хольгер, не дав ему договорить, громко фыркнул и махнул рукой.
— Ну разумеется, мы это опробовали. Утром четвёртого, как только проверили наши данные. И окись тория, и в смеси с оксидами железа, и в стекле, и в искусственном обсидиане. Ничего не работает. Только естественный обсидиан.
— А если добавить тория в образец, где его нет? — не отступал Гедимин. Ему представлялись все линзы-концентраторы — несомненно, уже тысячами используемые в «Гекате» и «Койольшауки». «Если торий усиливает их действие,» — думал сармат, — «это уже очень неплохо…»
Химик ударил кулаком в ладонь.
— А вот это работает, атомщик. И добавление железа тоже. Я думаю, мы откопали что-то важное в области применения обсидиана. И я уже отчитался перед Ассархаддоном. Скоро в Инженерном блоке начнут разделять обсидиан по весу — тяжёлый расплав на линзы-концентраторы, лёгкий — тебе в реактор.
— И в ЛИЭГи, — вовремя вспомнил Гедимин. — Там скрещивающиеся пучки тоже ни к чему. А вот Линкену с его оружием… Линкену пригодится ториевый обсидиан. Ты ему сказал?
— Будто ему это интересно, — фыркнул Хольгер. — Получит новые излучатели — узнает. Это технология, атомщик. Наш адмирал в такое не вникает.
Гедимин едва заметно вздрогнул.
— Адмирал? — переспросил он, крепко схватив Хольгера за плечо. Тот испуганно мигнул и подался назад.
— Я пошутил, атомщик. Ну… я думаю, Маркус сделает его адмиралом. Он этого хочет, и он верен Маркусу… Не нас же ставить командовать флотом, сам подумай…
Гедимин нехотя отпустил его и покачал головой.
— Как бы нас не расстреляли по итогам работы… Ладно, химик. Спасибо, что всё проверил. Теперь мне нужны будут новые линзы для твэлов. А тебе я отдам несколько образцов для изучения.
«Адмирал…» — Гедимин снова стоял у щита управления и ждал, когда вентиляция остудит реактор, и можно будет извлекать твэлы. «Может, и правда. Я бы не удивился. Я мало знаю об адмиралах Саргона. Вроде бы Линкена среди них не было. Но имя можно и сменить…»
10 февраля 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
— Сепаратор для расплавленного обсидиана… — медленно проговорил Ассархаддон, изучая что-то на экране своего смарта. — Выращивание кристаллических стержней… «Геката» наполняется странными проектами, seatesqa. А я стараюсь не вспоминать о крохах физического образования, полученных мной когда-то. Это нелегко, seatesqa. Представляю, каково вам всем…
Он внимательно посмотрел на Константина. Тот вздохнул.
— Главное, чтобы работало и не взрывалось, — пробормотал он. — Я ещё в Ураниуме зарёкся просить у Гедимина обоснование.