Проект «Геката»

Токацин

— Здесь нужны осколки фрила, — сказал он. — Голыми руками я не справлюсь.

— На самом деле — могли бы, — в глазах Ассархаддона мелькнуло любопытство. — Но с инструментами, конечно, проще. Держите.

Он высыпал на стол пригоршню разнокалиберных обломков и осколков. Гедимин выбрал несколько и протянул куратору ошейник.

Чувствовать, как тугой обруч смыкается на шее, было настолько неприятно, что сармат стиснул зубы и несколько раз досчитал до тридцати, отгоняя мысли о том, чтобы отобрать отвратительную вещь у Ассархаддона и зашвырнуть подальше. Ошейник был немного тесен — на шее тоже прибавилось мышц после доработки в Биоблоке, а «образец» был рассчитан на обычных сарматов, менее мускулистых.

— Готово, — Ассархаддон отошёл к столу и, не глядя на Гедимина, принялся собирать и раскладывать по нишам свою «коллекцию». Сармат осторожно ощупал закрывающий механизм, надавил немного сильнее — шею обжёг электрический разряд. «Hasu!» — Гедимин с трудом сдержал сердитое шипение: удар оказался на порядок сильнее, чем он предполагал. Глубоко вдохнув и подавив усилившееся было сердцебиение, сармат потрогал выступы на корпусе ошейника. Там находились капсулы со взрывчаткой — вполне достаточно, чтобы оторвать ему голову. Он уже понял, какой именно элемент замка приведёт их в действие, и теперь искал ведущие к ним провода. Судя по всему, они шли пучком, и его полное перерезание приводило к взрыву. «Досадно,» — сармат убрал руку и снова ощупал замок, а потом подсунул самый тонкий осколок под одну из пластин. «Длина!» — запоздало подумал он, услышав тихий хруст, и оцепенел, ожидая взрыва. Однако его план сработал — механизм временно отключился… зато пришёл в действие другой, и шею Гедимина сдавило, как в тисках. Обе пластины выдвинулись навстречу друг другу. Сармат, напрягая все мышцы на загривке, просунул под корпус ещё один фриловый клин, потолще. Заскрежетало железо, и пластины остановились. Гедимин вдохнул так глубоко, как только мог; в лёгкие воздух проходил, но в голове отчётливо шумело — прижатые артерии не давали мозгу достаточно кислорода. «Шевелись!» — приказал себе сармат, сжимая в дрожащих пальцах два осколка. Втыкать их нужно было в две точки одновременно, и вторая рука уже была занята — она прижимала вколоченные клинья, не давая сработать взрывному механизму.

«Один, два, три… Attahanke!» — два фриловых лезвия вошли под корпус, и Гедимин с замирающим сердцем услышал треск и почувствовал, как одно из них проседает на полсантиметра глубже. Замок щёлкнул, открываясь, и сармат, сдёрнув ошейник, швырнул его в дальний угол — точнее, хотел швырнуть, но не успел. Капсула сработала в пяти сантиметрах от разжавшейся ладони.

Ощущения проявились полминуты спустя, и сармат, стискивая зубы, прижал окровавленную руку к груди. Крайние фаланги, почти оторванные, висели на сухожилиях, на ближайших к ладони лопнула кожа. «Гедимин, ты идиот,» — успел он подумать, прежде чем боль волной накрыла его.

— Займитесь им, — услышал он сквозь гул в ушах. Кто-то схватил его за предплечье, оттягивая рукав; иглы воткнулись под кожу, и резкая боль в раздробленных пальцах сменилась саднящей.

— Я рассчитывал, что вы успеете, — голос Ассархаддона оставался ровным и спокойным. — Скорость, Гедимин. Скорость и точный расчёт. Это важно.

«А если бы сработало на шее?» — внезапно пришедшая мысль вызвала неприятный холодок под рёбрами. «Чем я вообще думал?!»

Он хотел посмотреть на искалеченную руку, но её уже обернули белым скирлином с торчащими из-под него трубками. Пальцы уже не саднило — сармат просто не чувствовал их. Медик стоял рядом, придерживая его за плечо, и смотрел на Ассархаддона, ожидая указаний.

— С завтрашнего дня Гуальтари будет отводить час или два тренировкам с удерживающими устройствами, — продолжал, как ни в чём не бывало, куратор. — По вам видно, что вы редко имели с ними дело. Это хорошо для вас, но плохо для вашей подготовки. В последний момент такие вещи тяжело осваивать. И… наверное, о колючей проволоке тоже расскажет он. Это его любимая тема, а мне она не очень интересна.

Он жестом приказал медику вывести сармата. Гедимин не сопротивлялся. Он ожидал, что ноги будут подкашиваться, — крови на комбинезон натекло немало — но, к удивлению, шёл уверенно, даже не опираясь на сопровождающего.

— Не бойся, — ухмыльнулся под прозрачной маской тот, поймав его взгляд. — Пальцы быстро отрастают. Вечером пойдёшь в жилой блок, а через сутки снимем с тебя фиксаторы. Ни одной тренировки не пропустишь.

…Из приоткрытого контейнера просачивался красный свет. Гедимин пошевелил пальцами — они понемногу «оттаивали», и свежие срезы начинали саднить.

— Сиди тихо! — прикрикнул на него медик, поправляя крышку контейнера, и щёлкнул переключателем. Повреждённой руке стало тепло, и саднящая боль быстро ослабла.

— Ускорит рост зачатков, — пояснил сармат-медик. — Только не дёргай пальцами!

Гедимину хотелось ближе рассмотреть прозрачные трубки-фиксаторы и странные жёлто-розовые предметы в сети красных прожилок за слоем фрила — к последнему уцелевшему суставу каждого пальца прикрепили по одной трубке, сами суставы жёстко зафиксировали — от места отрыва до самой ладони.

— Атомщик! — громко прошептали за непрозрачной ширмой. — Он отошёл. Давай рассказывай, как тебя угораздило!

— А я вот — на месте, — хмуро сказал сармат-медик, заглядывая за ширму. — Вам что, десять минут не просидеть тихо?

Гедимин едва заметно усмехнулся. В этот раз он обошёл Линкена — тот потерял только две ногтевые фаланги, зато на разных руках, и как это получилось, ремонтник пока не понимал. Хольгер и Константин не появились в медотсеке вовсе, и Гедимин был за них рад. «Хоть кому-то хватило мозгов не вестись на «слабо»,» — думал он, глядя на смутные очертания искалеченной руки. «А я чем думал?!»

Люк беззвучно открылся, пропустив внутрь прохладный воздух. Мигнул предупреждающий светодиод. Сармат-медик оглянулся на дверь, готовясь рявкнуть на незваного гостя, но промолчал и даже растянул губы в нарочито широкой улыбке. Гедимин удивлённо мигнул и хотел повернуться и посмотреть на вошедшего, но тот уже сам приблизился к нему и остановился рядом. Розовато-лиловые глаза довольно щурились.

— Вот я и нашёл вас. Приятно видеть, что вы серьёзно не пострадали. А руку быстро приведут в порядок.

— Что тебе надо? — Гедимин недобро сузил глаза и отодвинулся. Кумала Марци, уже протянувший руку к его плечу, быстро её отдёрнул и виновато улыбнулся.

— Я узнал, что вы были ранены, и захотел навестить вас… пока вы не заняты ни тренировками, ни научной работой. Это удобный случай, чтобы познакомиться поближе, не так ли?

Гедимин вспомнил первый день в скафандре — обжигающую боль в пальцах и виноватую ухмылочку конструктора, потом — камеру, установленную в «пыточной», и его передёрнуло.

— Ты видел, как мне оторвало пальцы? — угрюмо спросил он. — Тебе понравилось?

Кумала мигнул и хотел что-то сказать, но Гедимин сощурился, и конструктор промолчал и только отвёл взгляд.

— Любишь смотреть, как сарматов пытают и калечат? — уцелевшие пальцы Гедимина сами сжались в кулак — он заметил это, когда заныли костяшки. — Тебе это нравится?

Кумала, судорожно сглотнув, покачал головой.

— Я люблю смотреть, как ведут себя тела на пике испытаний, — тихо сказал он и улыбнулся. — Это очень красиво. Я не хотел оскорбить вас, а вам нечего стыдиться. Мне жаль, если я чем-то задел вас, но, возможно…