Проект «Геката»
Шрифт:
— Выходи, — Гедимин взял его за плечо и развернул к шлюзу. — Прислал бы Фланна. Или оставил бы у спуска. Зачем тебе сюда лезть?
Иджес слабо качнул головой.
— Я… всё нормально, атомщик. Не надо меня выпихивать.
Он развернулся к мониторам и сделал шаг вперёд. Гедимин видел, как расширяются его зрачки, и тревожно щурился, — по его мнению, Иджес поступал очень глупо.
— Ч-что ты сейчас с ним делаешь? — механик кивнул на защитное поле. — Просто смотришь?
— Я проверял реакцию на встряску, — ответил Гедимин. — Не могу понять, откуда берутся нейтроны. Омикрон-излучение при этом не ослабевает… не штампует же он их из вакуума?
Иджес слабо усмехнулся.
— Вспомнил, как вы с Хольгером работали, — пробормотал он, глядя на защитное поле. — Ещё тогда, в Ураниуме… Физика вакуума — так это называлось? Ты нашёл такого учёного?
Гедимин качнул головой.
— Теперь даже Хольгера нет… Ладно, иди наверх. Кенен не знает, что ты тут?
Иджес отмахнулся.
— Вот ещё перед Маккензи я не отчитывался… Не бойся, атомщик. С базы не выгонит. Осторожнее тут, ладно? Я не физик, но некоторые штуки взрываются от тряски.
Гедимин закрыл за ним шлюз и недовольно сощурился. «Да соблюдаю я вашу технику безопасности, соблюдаю…» Он посмотрел на свои ладони — со времени последнего напыления верхней обшивки она осталась нетронутой, не считая микроскопических царапин и сколов от механических воздействий. «Ладно, работаем,» — он перевёл взгляд на защитное поле и потянулся к рычагам. «Опыт номер четырнадцать…»
01 сентября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Цистерна с раствором борной кислоты и насос к ней заняли много места в и без того тесном реакторном отсеке. Можно было бы вынести её наружу, убрав часть забутовки и расширив немного туннель, но Гедимину хотелось, чтобы реактор с его системами не разрастался вширь, оставаясь миниатюрным. «Зато управлять удобно,» — думал сармат, протискиваясь между цистерной и шлюзом к мониторам. «Все вентили под рукой.»
Цистерна, с вечера наполненная раствором, еле слышно гудела — насос неторопливо перекачивал жидкость в активную зону. Весь реактор затапливать не предполагалось — только герметичные кожухи топливных сборок; Гедимин предусмотрел отцепление кожуха и подъём сухой сборки — ему не нравилось, что доступ к твэлам затрудняется. «Константин бы посмеялся,» — думал он, глядя на развёрнутую схему активной зоны; электромагнит мог при необходимости подцепить любой твэл, но Гедимин хотел сохранить ручное управление. «Сказал бы, что мне с кожухами неудобно будет гладить сборки. А если нужно быстро вбросить ипрон, и стержней не хватает? Я же не гладить сборки туда хожу…»
Осознав, что оправдывается перед давно погибшим сарматом, Гедимин криво ухмыльнулся и отключил насос. Кожухи были заполнены, и температура начала выравниваться, — сармат даже немного перегрел раствор, твэлы остановленного реактора были холоднее. Гедимин открыл оба вентиля и включил насос снова — теперь жидкость двигалась, омывая сборки и охлаждая их. «Концентрация превышена,» — думал он, настороженно щурясь на анализатор. «Довольно кислая среда. Был бы металл — разъело бы.»
Металла в реакторе было немного, и тот был представлен ипроном и флией — веществами, устойчивыми к омикрон-заражению; «стеклянная игрушка» — иногда называл про себя установку Гедимин. Стеклоподобному рилкару до борной кислоты не было дела.
Сармат, помедлив, поднял пластины, прикрывающие виски, и убрал защитное поле со шлюза, выпуская наружу просачивающееся сигма-излучение, — как ни глупо это выглядело, ему хотелось знать реакцию «существа». Невидимые волокна немедленно дотянулись до сармата и зашевелились на коже, меняя свою температуру в небольшом диапазоне. Гедимин озадаченно посмотрел на шлюз. «Заметило изменения. Возможно, удивляется. Не напугано,» — он пожал плечами. «Сказал бы мне кто, что я буду наблюдать за живым реактором…»
— Attahanqa, — беззвучно выдохнул он, поднимая управляющие стержни. Для волнения не было причин — он сам заглушил реактор три дня назад, чтобы собрать охлаждаемые кожухи, а до этого он отработал почти две недели — но сармату, как и всегда при запусках, было неспокойно. Невидимые волокна вдоль висков на секунду налились жаром и снова остыли, сплетаясь в более плотные «косы». Волоски по их краям слегка подёргивались, но толстые «пряди» оставались неподвижными, — существо изучило новые части реактора и сочло, что бояться нечего. «Существо,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Хорошо, что никто не подслушивает мои мысли.»
Реактор работал; борная кислота никак на него не влияла — за исключением снижения температуры сборок на десяток градусов. Можно было добавить к цистерне охлаждающий модуль, но смысла Гедимин не видел — реактор и так был очень холодным, а если ему случалось нагреться, происходило это так быстро, что никакое охлаждение не помогало. Сармат следил за омикрон-излучением — были опасения, что бор частично его поглотит и уменьшит мощность установки, но ничего не происходило — и жидкость, и кожухи были для излучения полностью прозрачны.
«Трое суток на спокойную работу,» — Гедимин откинулся в кресле — оно, извлечённое из списанного лёгкого бомбардировщика, позволяло такие трюки, не пытаясь развалиться под сарматом на части. «Потом — эксперименты с толчками и раскачкой. Если сработает — сообщу Линкену.»
07 сентября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер «Феникс»
Выйдя в полтретьего в хвостовую часть бывшего корабля, Гедимин удивлённо мигнул — Кенен ждал его у замаскированного люка, ведущего в туннель; у ног сармата стоял одноразовый рюкзак с жёстким корпусом.
— Для переноски ирренция и прочих грузов, — пояснил Кенен, кивнув на рюкзак. — Складывай сюда своё добро. Сколько можно таскать взрывоопасную дрянь в руках?!
— Ирренций не взрывается от тряски, — сдержанно напомнил ему Гедимин. «Ведь сам же построил примитивную установку синтеза,» — не без удивления думал он, глядя на Кенена. «Получал ирренций, отделял его… Должен вроде бы понимать, что это. А как ляпнет…»
— Да без разницы, — отмахнулся Кенен. — У тебя всегда так — то ты про ирренций ничего не знаешь, то говоришь, чего он не может… Давай спускаться. Взрывник ждёт нас на третьем метре трубы.