Проект «Геката»
Шрифт:
— Быстро в цех и сразу в воду, — сказал ему Гедимин, хлопнув ладонью по куполу над выгруженным плутонием. — Над водой — купол. Много нейтронов.
— Tza, — отозвался сармат, и Гедимин изумлённо замигал, узнав по голосу Иджеса. Механик, не дрожа и не тараща глаза, спокойно стоял рядом с полутонной урана и не меньшим количеством урано-плутониевой смеси; его лицо скрывал тёмный щиток, под которым что-то светилось — Гедимин заметил желтоватое пятнышко на стекле.
Промигавшись, ремонтник махнул рукой в сторону цеха и, забрав тележку, быстро пошёл к яме. Затягивать с новой загрузкой было нельзя — предполагалось, что синтезирующий реактор работает непрерывно все четыре месяца, а не вскрывается через два, и что сарматы ничего из него не забирают. Вероятность, что комиссия заглянет на базу именно сегодня, была невелика, но всё же отличалась от нулевой.
«Иджес,» — думал Гедимин, расставляя урановые блоки внутри реактора. «Согласился везти плутоний. Даже не дрогнул. Странно.»
Снова наткнулся на Иджеса он в камере дезактивации; скафандр механика был полностью покрыт слоем меи, а рядом, в контейнере, лежали остатки двух содранных слоёв. Такого количества реагента хватило бы на вычистку синтезирующего реактора изнутри, но Иджес держал наготове ещё один баллон меи — он всё ещё был недостаточно «чистым».
— Ты хорошо выгрузил плутоний, — сказал ему Гедимин и увидел, как сармат морщится. Это уже было похоже на обычное поведение Иджеса, и ремонтник немного успокоился.
— Не оставлять же тебя одного со всей этой дрянью, — отозвался механик. — Вот, возьми мею.
— Мне хватит, — Гедимин встал под омывающий раствор. — Как ты выдержал? То тебе в отсек было не войти, то полтонны плутония носишь в руках…
Иджес фыркнул.
— В захватах. Не хватало ещё это трогать! — он поддел застывший слой меи и содрал его с себя, аккуратно стряхивая ошмётки в контейнер. — Айзек приделал мне дозиметр внутрь скафандра. Видишь маячок? Жёлтый — всё в норме.
Гедимин посмотрел на слабый желтоватый светодиод и мигнул.
— Ты что, думал, что скафандр пропускает излучение? Но ведь очевидно…
Иджес отмахнулся.
— Я не атомщик. Если будет пропускать, маячок загорится красным. Или зелёным, если там ирренций. А пока он жёлтый — мне спокойно.
— Айзек хорошо придумал, — кивнул Гедимин, сообразив наконец, что пора бы прикрыть рот. «А придумать должен был я,» — ему стало досадно. «Видел же, что Иджесу плохо, и не сделал такую простую штуку. Ну, хоть Айзек догадался…»
Он поднёс к броне Иджеса дозиметр.
— Смотри, уже чисто. Не надо больше меи. И так скафандр красный.
Сармат посмотрел на экран, включил свой дозиметр, провёл от макушки до пяток и нехотя кивнул.
— Да, хватит. Полезное вещество вы тогда придумали. Хорошо вычищает.
«Мы придумали,» — Гедимин отвёл взгляд — его глаза против воли сужались, и Иджес был тут ни при чём. «Это Хольгер придумал. И мею. И как синтезировать сольвент Йонице на нашем оборудовании. А я без него не могу стабилизировать один паршивый реактор. Надо же было снова влезть в проект не по мозгам…»
В камеру постучали. Гедимин удивлённо мигнул — обычно сарматов, проходящих дезактивацию, не тревожили, никому не хотелось надышаться радиоактивной пылью.
— Джед, Ис, вы там? — спросил за дверью Кенен. Сарматы переглянулись.
— Ты-то где влез в радиацию? — удивлённо спросил Иджес.
— Открывать не надо, — отозвался Кенен. — Будем переговариваться через дверь. Джед, ты помнишь, что скоро День атомщика?
— Ну? — Гедимин, оторвавшийся от воспоминаний о совместной работе с Хольгером, недовольно сощурился.
— Надо что-то придумать, парни, — сказал Кенен. — В том году всем было не до того. А в этом надо что-то сделать. Светящуюся жидкость, ёмкости в виде стержней, съедобные твэлы, — что-нибудь праздничное. Меня уже в совете спрашивают, как мы это отмечаем. Надо привезти им интересный сувенир. Что скажешь, Джед? Раньше ты неплохо выдумывал такие штуки.
Сармат мигнул.
— Я?! — он покачал головой. — Я никогда такого не выдумывал. Это идеи Линкена. А делал Хольгер. И… это ведь ты раздавал в «Гекате» всякие такие штуки. Вспомни, как они делаются, и раздай снова.
В наушниках послышался досадливый вздох.
— Раздача и производство — разные вещи, Джед. Всё это делалось в Химблоке. Хольгер, Арторион, их лаборанты… Я к этому не прикасался.
Гедимин пожал плечами.
— Тут кто-нибудь понимает в химии? Бринн? Зет? Я могу сделать бесшовные трубки для ёмкостей. Остальное — не по моей части.
Кенен снова вздохнул.
— Я понял. Пойду к Бринну. Придумаем что-нибудь попроще.
В камере дезактивации снова стало тихо. Иджес тронул Гедимина за плечо.
— Тебе всё ещё не хватает Хольгера? Я думал, тебе стало легче…
Сармат качнул головой.
— Надо было ему меня бросить. Один бы он успел сбежать. Добрался бы до мианийцев…
28 сентября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Это был самый широкий твэл из тех, что Гедимин когда-либо делал, — между стержнями сармат мог просунуть два пальца. Дольше всего он провозился с центральным, управляющим стержнем, — тонкий ипроновый штырь пришлось заменить на широкий цилиндр и размазать слой ипрона между двумя рилкаровыми трубками. Цилиндрическая обсидиановая линза тоже расширилась, и материала на неё ушло больше. Зато не пришлось делать новый кожух — Гедимин взял один из тех, что сделал для реактора; в него помещалась топливная сборка «старого образца» — или один «новый» твэл.
«Вот эти штуки точно надо выставлять кольцом,» — думал сармат, держа на весу твэл и внимательно его разглядывая. «Такие сборки в реактор не влезут.»
Он подвесил образец на стенд и подключил к ёмкости с борной кислотой. «Поработает так, потом проверю на вибрацию,» — думал сармат. До официального «праздничного» подъёма оставались считанные минуты, и Гедимин не знал, идти ему наверх или продолжать работу, — без него, как он подозревал, праздник пройдёт гораздо веселее.
Через пять минут после подъёма в закрытый люк забарабанили. Сармат, недовольно щурясь, опустил управляющий стержень и нехотя потянулся к рычагу. «Ну кто там успел соскучиться?!»