Проект «Геката»
Шрифт:
Полноценный пульсационный режим он вводить не стал — только подвигал стержни, в произвольном порядке поднимая и опуская твэлы и сбрасывая вдоль них защитное поле. Начал он с одного перемещения в пять минут, после каждого всплеска на мониторе оставляя реактор в покое и позволяя вспышке угаснуть. Установка держалась — сигма-излучение приподнималось волной и плавно опадало, «утягивая» за собой интенсивность омикрон-потока. Гедимин увеличил скорость до одного перемещения в минуту — волны на мониторе стали выше, но опадали так же плавно.
Сармат выбрал наиболее стабильную сборку для итогового эксперимента и отработал на ней стандартную пульсацию Прожига. Тут же интенсивность излучения взлетела до небес и так же резко рухнула, и Гедимин едва успел сбросить управляющие стержни. Их оказалось недостаточно — только весь запас ипрона прервал реакцию. Секунду спустя сармат был в активной зоне и с недоумением рассматривал сборку. Она заметно нагрелась, но из белой уже стала зелёной, — пульсация прервалась, лишние нейтроны поглотила борная кислота, до взрывной омикрон-реакции так и не дошло.
«Всё-таки не тянет,» — Гедимин тронул пальцем кожух и досадливо сощурился. «Где-то оно сцепляется, и бор не успевает… Сделать широкие твэлы, чтобы жидкости между стержнями было больше? Возможно, сработает…»
Он едва успел добраться до мониторов, когда входной шлюз замигал красным светодиодом. Сармат покосился на часы — он уже провёл в туннеле половину суток. «Хватились,» — он нехотя опустил рычаг, открывая реакторный отсек, и прикрыл спуск в активную зону защитным полем. «Опять что-то сломалось?»
— Атомщик, ты здесь надолго? — Иджес, не переступая порог, с опаской выглянул из шлюза. Вид белесого, нетронутого излучением защитного поля немного его успокоил, и он вошёл в отсек.
— Опыты, — сармат кивнул на мониторы. — Всё-таки для пульсаций реактор не предназначен… Что у вас там?
— Кенен просил зайти в рубку, — ответил Иджес. — Вернулся из города. Раздаёт какую-то мартышечью дрянь.
Гедимин хмыкнул.
— Чего сам не пришёл? Вместе с остатками дряни…
«Я не ем человечью еду,» — он недобро сузил глаза. «Так трудно запомнить?!»
Иджес пожал плечами.
— Зайди. Пусть эта штука от тебя отдохнёт.
Гедимин задумчиво посмотрел на монитор. Отдых реактору действительно был нужен — сармат собирался оставить его в покое на пару часов. Проводив взглядом зигзаг на графике интенсивности излучения, медленно уходящий за край монитора, сармат поднялся на ноги.
— Ладно, идём.
Капитанская рубка была открыта, изнутри доносилась негромкая мелодия, — несколько сарматов вместе с Кененом смотрели на обзорном мониторе какой-то фильм. Увидев Гедимина, Маккензи достал из-под стола белый пакет с яркими надписями.
— Тебе сегодня особый подарок, Джед, — сказал он, глядя мимо сармата; его глаза неприятно сузились. — Бери.
Гедимин заглянул в пакет. Внутри было несколько предметов, обёрнутых в прозрачный скирлин, — три плоских и три круглых.
— Что это? — спросил он.
— Фрукты и сладости, — отозвался Кенен. — Из «Сю» просили передать. Иди, Джед, сегодняшний фильм не в твоём вкусе.
Гедимин растерянно мигнул, но спорить не стал. В коридоре он ещё раз заглянул в пакет и хмыкнул.
— Иджес, ты это ешь?
Механик пожал плечами.
— Да небось не хуже Би-плазмы. Чего там тебе прислали?
У свёртков был заметный запах — не отвратительный, но резкий — и Гедимин не стал вскрывать их на жилой палубе. Вместе с Иджесом он перебрался на необитаемую корму; там по коридорам ходили только роботы-уборщики — можно было сесть и спокойно рассмотреть подарок.
То, что лежало в плоских свёртках, было сделано из муки и — частично — сахара и специй; верхнюю часть покрывал орнамент из дуг и полукружий. «Лунный пряник» — гласила этикетка. «Кларкский пищевой комбинат. Серия: Праздники мира». На ощупь предмет был твёрдым, но при сильном давлении трескался.
— Сахар и корица. Должно быть съедобно, — Гедимин отдал три свёртка Иджесу и взял четвёртый. Предмет в нём был более податливым на ощупь; сверху его покрывала нетолстая оболочка, внутри он состоял из сегментов, на которые под давлением и разделился.
— Апельсин, — Иджес, изучающий другой свёрток, прочитал этикетку вслух. — Тут нарисовано дерево с такими штуками на ветках.
— Это было на дереве? — Гедимин настороженно сощурился. — Росло на земле?
— Да ну, вон приписка — «синт», — Иджес посмотрел ему в лицо и насмешливо фыркнул. — Ты думаешь, макаки будут на нас тратить настоящую еду? У них там сейчас выращенное на земле — дороже чистого радия. Территории-то загрязнены…
Гедимин поднёс к апельсину анализатор. Ничего подозрительного он не нашёл — обычная синтезированная органика, по составу — почти однородная, разве что в верхнем слое было больше ароматических масел.
— Можешь съесть, — он сложил всё в пакет и отдал Иджесу. — На вкус должно быть кислым, если твои рецепторы потянут.
— Ты теперь никогда не будешь есть мартышечье? — Иджес внимательно посмотрел ему в глаза. Гедимин пожал плечами.
— Посмотрим. Лиск не ел. Может, и мне не надо.
20 сентября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Гедимин выбрался из реакторной ямы и, оттолкнув от края нагруженную гусеничную тележку, сел на её край. Защитное поле над ней колыхалось, подёргиваясь чёрными пятнами. Несколько секунд Гедимин наблюдал, как оно «дышит» под выбросами нейтронов, прежде чем услышал в отдалении условный стук. Поднявшись на ноги, он уплотнил защитный купол до непрозрачности, удостоверился, что яма закрыта, и повёл тележку к выходу. Там уже ждал сармат в тяжёлом скафандре; у его ног стояла другая тележка — с урановыми блоками, подготовленными для загрузки.