Проект Каин. Адам
Шрифт:
В Ракушино, одном из поселков Горецкской области, взорвался частный дом под номером пятнадцать. Свидетели утверждали, что перед этим из дома доносились громкие крики, грохот падающих вещей и звон бьющейся посуды. Соседи почти сразу же позвонили в полицию, резонно полагая, что житель «пятнашки» Василий Головин опять пришел домой пьяный «в дупель» и начал избивать свою жену. Слава богу, как потом говорили некоторые, что дети — восьмилетний Саша и десятилетняя Света — были в этот момент у бабушки, на другом конце поселка.
Как бы то ни было, высланный патруль полиции не успел проехать и полпути до места трагедии, как дом взлетел на воздух, разбрызгивая вокруг горящие остатки мебели, материи и, предположительно, кусков тел хозяев. Кто-то выдвинул версию о самопроизвольном взрыве газового баллона, с чем, в принципе, трудно было не согласиться. Больше в тот день происшествий замечено не было.
Двое неизвестных средь белого дня напали на группу мужчин, возвращающихся с воскресной рыбалки домой. В результате один из потерпевших скончался, еще трое были найдены со следами ударов и, почему-то, укусов. Пострадавших доставили в ближайший травмпункт, где им оказали первую помощь. Свидетелей, к сожалению, не оказалось, так что найти виновных «по горячим следам» не представлялось возможным.
Преподаватель, дававший факультативные уроки по математике ученикам десятых и одиннадцатых классов, по пути на занятия подвергся нападению на задворках школы. Три старшеклассника напали на него без всякой видимой причины и, нанеся многочисленные ушибы, скрылись с места преступления, оставив немолодого уже человека истекать кровью во дворе школы. Впрочем, раны были не опасны, поэтому спустя полчаса преподаватель смог самостоятельно встать на ноги и отправиться домой, к жене, дабы немного отлежаться. Он намеревался пойти в школу в понедельник, с самого утра, и доложить директору о произошедшем, но, к несчастью, иммунная система его организма была сильно ослаблена курением и хроническим бронхитом. Уже этой же ночью он напал на жену, заразив ее вирусом «Каин».
— Эй, глянь, какая цыпочка, — Ахмет локтем толкнул Зураба в бок. Тот заворчал, затянулся «косячком», выглянул в окно. Ахмет нетерпеливо заерзал на сиденье, ожидая реакции старшего брата.
— Ну да, ничего так, — кивнул старший и снова затянулся. Ахмет захохотал.
Черные, с виду сонные глаза Зураба сузились в две щелочки, когда он оценивающе пригляделся к молодой девушке, качающейся походкой идущей по обочине трассы. Да, вполне себе ничего, можно позабавиться. Внутри него стал разгораться темный огонь похоти, вызванный «дурью» и злостью непонятно на кого. Он перегнулся через переднее сиденье «Паджеро» и похлопал сидящего за рулем по плечу.
— Притормози, Ренат.
Не оборачиваясь, водитель кивнул. Он тоже увидел поддатую, судя по всему, русскую девку, идущую по дороге в сторону города. Зураб заметил в зеркальце заднего вида, как блеснули в черной бороде зубы Рената, оскаленные в улыбке. Похоже, что он тоже был не прочь повеселиться.
Автомобиль сбавил скорость, и медленно покатил следом за девушкой. Она по-прежнему шла, покачиваясь и не обращая внимания на черный джип. Зураб огляделся: впереди и позади до самого горизонта дорога была чиста. Он кивнул внимательно наблюдавшему за ним в зеркальце заднего вида Ренату, и тот послушно прибавил скорость ровно настолько, чтобы джип поравнялся с девушкой.
Ахмет опустил стекло и, щерясь в благодушной, как он думал, улыбке, заговорил:
— Эй, красавица, здравствуй! Садись, подвезем тебя.
Девушка дернулась на голос, посмотрела на ухмыляющуюся бородатую рожу кавказца без всякого интереса и пошла дальше, по-прежнему слегка покачиваясь. Легкий ветерок трепал ее длинные, пшеничного цвета волосы. Зурабу всегда нравились такие волосы, точнее, нравилось наматывать их на руку. Он почувствовал, как пониже живота у него зашевелилось.
— Слушай, Наташа, — за это Ахмет тотчас получил подзатыльник от старшего брата. — Я хотел сказать, девушка, не стесняйся, садись, подвезем тебя. Много за дорогу не возьмем, обещаю!
Он заржал, довольный собственным остроумием. Зураб облизнул пересохшие губы и снова осмотрелся. Дорога по-прежнему оставалась пустынной, лишь где-то вдалеке, в паре километров от них поблескивало на солнце ветровое стекло приближающегося автомобиля. Что ж, самое время.
— Давай.
Джип резко затормозил и Ахмет с Ренатом синхронно выскочили из машины и накинулись на девушку. Один сразу же закрыл ей рот ладонью, Ахмет заломил руки, и они потащили ее к распахнутой дверце.
Младший снова нервно заржал:
— Ну что же ты, сейчас проедемся с ветерком, обещаю, заодно и развлечемся в дороге. Скучно не будет, поверь!
— Быстро, быстро, — Зураб насторожено смотрел на приближающуюся машину.
Они запихнули ее на заднее сиденье, Ахмет запрыгнул следом, все еще смеясь, и захлопнул дверцу. Ренат заскочил на водительское место, завел двигатель, и джип рванул с места. В этот момент мимо них пронесся крытый военный грузовик, старший и младший братья проводили его взглядами. Ахмет по-прежнему зажимал рот девушке, хотя она, похоже, от страха лишилась дара речи, только поблескивали в темноте глаза.
— Езжай куда-нибудь в лесок, Ренат, — бросил старший и достал из кармана нож. Щелкнул механизм и у носа девушки появился длинный язык блестящего металла.
— Давай ты не будешь кричать, ладно? — промурлыкал Зураб. Он слегка поворачивал нож так, чтобы свет свободно стекал по лезвию. Его черные, как у зверя, глаза, не отрывались от апатично застывшего лица девушки. Похоже было, что она и впрямь или «обдолбанная» или пьяная. Вообще никакой видимой реакции. Зураб почувствовал мимолетный укол раздражения, но он тут же был сметен волной разгоравшейся похоти, член стоял в полной боевой готовности. Что ж, пожалуй, он первый ее и попробует, по старшинству.
— Не кричи, не сопротивляйся и все будут живы, да? — он протянул руку, свободную от ножа, и резким движением разорвал платье.
Она была без лифчика и одна небольшая грудь с темным соском выглядывала из прорехи. Ахмет уставился на нее и снова захихикал, только теперь не нервно, а возбужденно; он стал двигать тазом, натирая свой член о тело девушки. Зураб осторожно провел пальцем по груди, потом ущипнул сосок, не спуская при этом взгляда с лица русской. И снова его кольнуло какое-то смутное ощущение беспокойства: ни малейшей реакции, абсолютно апатичное, равнодушное лицо. Как будто она не понимала, что ее сейчас будут насиловать три здоровых мужика, а потом, скорее всего, убьют и бросят тело в лесу. Она безучастно, немигающим взглядом пялилась куда-то за плечо Зураба. Может, умственно отсталая? Что ж, тем лучше для них и хуже для нее.